Немой набат. 2018-2020

Он, конечно, неспроста возглавлял «Дом свиданий», этот Илья Стефанович. Не владея серьёзными аналитическими навыками, он чутко улавливал суть разбросанных, часто нелогичных разговоров, облекая эту суть в отчётливую формулу, вокруг которой и строил партитуру дискуссии.

– Да, в духе китайской культурной революции. Только бархатной, без хунвейбинов. Думаю, многим здесь известно, а вам, уважаемый Илья Стефанович, наверняка, что китайская революция была способом выкорчевать из насиженных гнёзд тот слой чиновников, который управлял страной с 1949 года, с создания КНР. По ним и пришёлся главный удар. Через два года перевоспитания в деревне университетские профессора вернулись на свои кафедры, а чиновные места оказались заняты другими людьми. Такова китайская специфика: под «культурный шум» срезали прежний бюрократический слой, правивший страной четверть века.

Илья Стефанович, несомненно слышавший о подспудных мотивах китайской культурной революции, изредка кивал. Однако Аркадию показалось, что только сейчас Голова до конца понял суть происшедшего в Китае полвека назад, после чего начался подъём Поднебесной. Но тема мобилизационной экономики, затронутая Подлевским, слишком глубока, Илья Стефанович не был готов к её проработке. Требовалось время, чтобы обсудить её с кем-то из высоких кураторов «Дома свиданий».

И председательствующий резко закруглился:

– Вот что, друзья мои. Пацанва! Коли пошла такая теоретическая пьянка, не могу не упомянуть о знаменитой пирамиде Дилтса. Суть сей премудрой концепции гласит, что никакая проблема не может быть решена на том уровне, на каком она возникла, чтобы решить любую проблему, надо взглянуть на неё, как минимум, со следующего управленческого уровня. Посему незачем заниматься соплежуйством, считаю сегодняшний сходняк, нашу фабрику мысли, архиплодотворной, но на данный момент исчерпанной. Не будем уподобляться неудовлетворённой стерве, которой не купили очередную норку. Вангую, жизнь становится всё чудесатее.

Когда, с шумом отодвигая массивные дубовые стулья, поднимались из-за стола, Илья Стефанович негромко напрямую обратился к Подлевскому:

– Ты что, серьёзно считаешь, что возможен бархатный вариант? Без расследований и изъятий?

– Всё хуже, чем просто плохо. В этом главная опасность, – тоже негромко и адресно ответил Аркадий. – Единственная надежда, что у Него ума не хватит отпустить нас на все четыре стороны. В угоду низам контрибуций потребует. А это уже совсем иной разговор, для Него это ловушка.

Глава 7

Узнав, что Вера Богодухова – из семьи бывшего инструктора ЦК КПСС да вдобавок там ещё какая-то долгая трагическая история, о чём вскользь упомянула на кладбище Ряжская, Виктор Донцов пришёл к выводу, что без содействия Нины не обойтись. Серьёзность намерений исключала фантазии о случайностях типа «рояль в кустах», наступать предстояло открыто, целить прямой наводкой, вплоть до сватовства.

Он позвонил Нине, пригласил пообедать в ресторан «Воронеж». Виктор любил этот затейливый ресторан с летней верандой на крыше, с окнами на храм Христа Спасителя. Не раз заседал здесь с партнёрами, обмозговывая за обедом запутанные, порой деликатные мелочёвки бизнеса, а при переговорных затруднениях и мысленно и зрительно обращался за подмогой к Нему. Помогало!

Ряжская, удивлённая неожиданным приглашением, тем не менее согласилась сразу, без ужимок и ворчаний. Это, во-первых, соответствовало её простым манерам общения. А во-вторых, женщина проницательная, она своей неуловимой, неповторимой интонацией как бы намекнула Донцову, что предполагает о цели встречи, считая её важной. Вопрос упирался лишь в проблему «стыковки», как говаривали когда-то на Раменском заводе.

– Мы с Димой по ресторанам не знатоки, – объясняла она. – Хотя не ветхожилищники, но и не с чердаков жизни. Где он, твой «Воронеж»? Сразу у «Кропоткинской»? Ну, это другое дело. Значит, стыкуемся у выхода из метро… Да! А там наш плитколюбивый мэр ещё не всё перекопал?

На лифте они поднялись на третий этаж, стол был уже накрыт, и Донцов с наслаждением плюхнулся в любимое кресло.

Храм как на ладони!

– Да-а, давненько мы с Димой по ресторанам не шастали, – улыбнулась Нина и пустилась в рассуждения. – Дело даже не в бюджете, в настроениях. У молоди, вот возьми двух наших балбесов, развлекалова невпроворот, двумя руками новизну загребают. А я, Кувалда Иванна с поклажей в декольте, матрона Рубенса, – кивнула на свои мощные груди, – куда? Для тебя, Виктор, рестораны – место работы, деловых встреч, у тебя походный строй жизни. А мы с Димой? В кино, где парни с девками обжимаются? Не комильфо. Не театралы, не музейники, бьёмся об углы жизни, не до увлечений. Компаниями, как раньше, не собираемся, кухонные сходки давно не в чести. Чем свободный вечер занять? Когда сезон, дача спасает. А то сидим, два истукана, перед ящиком, где возобладал сорняк из гнилоустов, плюёмся на политических активистов средней руки, этих аристократов захолустья. А срам да гниль, шушеру прикультуренную из «бохемы» вообще не смотрим.

– Их теперь причисляют к страте «бобо», богемной буржуазии, – ворвался Дмитрий. – А медицинские передачи она, знаешь, как называет? Здравозахоронение.

Нина поняла, что увлеклась абстрактными рассуждениями, закруглилась:

– Всё наше поколение так живёт. Даже удивляюсь, что спившихся мало. Обстановочка-то располагает.

– Раньше хобби согревало, – подхватил Шубин. – А сейчас даже само словцо сошло на нет. В нашем поколении да в конструкторской среде духовные позывы умерли. Чего только не собирали, чем только не ровнялись! – Казалось, он утопает в объятиях любимых теней прошлого. – Ныне только коммерция, рублишко сшибить редким значком.

Слушая тоскливые жалобы, Донцов вдруг поймал себя на мысли, что сам-то живёт такой же скукой. Отыми у него бизнес, требующий круглодневной заботы, и останется он пустым, голым – даже при деньгах. Что делать? Шляться по ресторанам до белой горячки? Ветренничать на тусовках или в Куршавеле, где девочки на силиконе открывают лыжный сезон охоты на папиков, вызывающе полунагие, откровенно доступные, рождая не желание, а отвращение? Странно, общаясь с Ряжской и Шубиным, людьми иного круга, Виктор ощутил такое глубокое понимание их настроений, что невольно высказал заветное:

– Вас двое! Вдобавок единое миропонимание. Друг друга и спасаете.

– Так и есть! – охотно откликнулся Дмитрий.

Но Нина – ох уж эта Ряжская! – проницательно добавила:

– Витюша, я ведь соображаю, чего ты нас вызвал. Дело серьёзное, серьёзней, чем ты сам полагаешь. Вера Богодухова – не просто алмаз иль бриллиант, она, дорогой мой, человечек особой душевной стати. В мыслях кличу её «Святочный ангел». О внешности не говорю: платье не в пол, умеет себя преподнести. Но устои незыблемые. Настоящий русский случай. И что ты на неё глаз положил, я рада. Перед Господом за тебя поручусь – не за дела твои, коих не знаю, а за твою верность России. Зря, что ли, мы в Раменках об этом до ночи говорили-спорили?

– Как ты догадалась? – поразился Донцов.

Но Ряжская продолжала своё:

– Да, рада. Вере такой и нужен. Но задачка трудновата, не знаю, как подступиться. Сватовство у неё не в почёте. К тому же Катя Богодухова недавно шепнула по телефону, будто у Веры кто-то возник.

Разговор пошёл сам по себе.

– Знаю, знаю, Нина. Есть у неё ухажёр.

– Знаешь? Откуда? Кто? – орлицей налетела Ряжская.

– Сам этого хлюста с ней видел. Он её на похоронах Степан Степаныча присмотрел.

– Он был на похоронах? – хором воскликнули Нина и Дмитрий.

– Случайно прибился. Спросил меня, кого хоронят. Я буркнул: Соколова. А он: уж не Соколова ли Ряжского?

Нина и Дмитрий, ошарашенно глядя друг на друга, побелели от волнения – полотно!

Минуты две молча переваривали услышанное, что-то прикидывая. Потом Ряжская, уняв эмоции, спокойно, слишком спокойно, почти безразлично сказала:

– А ну-ка, ваше сиятельство, расскажи, как всё было, да подробнее, в деталях. Мы сообща попробуем его вычислить.

– А чего вычислять? Я о нём справки навёл. Делец, игрок, хищная личность. Подлевский Аркадий.

– Подлевский! – вместе ахнули, даже как бы взвыли Нина и Дмитрий, с ужасом глянув друг на друга. Они были в шоке.

Донцов понял, что заранее обдуманный «протокол» застольной беседы с замыслом через Нину познакомиться с Богодуховой, летит в тартарары. История не просто перерастает в какую-то невероятно сложную жизненную ситуацию, а, видимо, оборачивается трагедией со множеством тёмных противоречий. Сразу сработал инстинкт умелого бизнес-переговорщика.

Чтобы остудить страсти, предложил:

– Вот что, друзья. Чую, тема глубже, чем я полагал, потому давайте сперва закусим, винца пригубим.

– Нет-нет, – отрезала Нина. – Никакого винца не будет. Такие разговоры только стрезва. И ещё. Ты же должен помнить старую пилотажно-космическую заповедь: делать быстро – это значит действовать медленно, обдуманно, однако без перерывов, безостановочно; без суеты, но без пауз. Проверено жизнями: такой метод сводит ошибки к минимуму.

Однако на салат «Цезарь» с креветками Нина и Дмитрий спикировали, словно по команде, хотя не исключены были подстольные указания мужу. Впрочем, вкуса пищи они явно не ощущали, а молча жевали, похрустывая сухариками, чтобы выиграть время для анализа, продумать внезапную кризисную коллизию.

Наконец Ряжская резко прервала трапезу:

– Витя, говорить вполовину мы не будем. Всё скажем. Но ты – могила! Если шевельнёшься до срока, быть страшной беде. Я баба простая…

– Проще некуда, – усмехнулся Донцов. – С твоими-то пониманиями…

– Печёнкой чую, что за этим треугольником – ты, Подлевский, Богодуховы, – стоит гораздо большее, чем личные судьбы. Га-а-раздо! Через эту запутанную, словно нарочно придуманную головоломку – тут, друг ситный, запах серы унюхивается, тут всё неспроста! Понял? – грядущая история России угадывается. Не решается, оно понятно, а именно что проглядывает. Покажет это дело, как вся наша жизнь повернётся.

– Понимаешь, Виктор, – разобъяснил Шубин, – эта Ряжская, она… как бы вернее сказать. В общем, есть, есть у неё общения с высшими силами, – кивнул на храм Христа Спасителя. – Сколько живём, всегда вперёд да вширь смотрит. Чуткая к голосу судьбы. На заводе это знают, авторитет у ней всегда был. А сейчас-то, после всего, что сбылось по её предчувствиям, даже наши кибердиссиденты со средним высшим образованием её Вангой кличат.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Нина.