Выстрел

– Богато живете!

– Живем! А что?! – ответил Витька, спокойно отхлебывая ситро из горлышка бутылки. – Завидно?

– Наверно, – пробормотал Генка, прикрепляя шест к дымовой трубе.

Когда Миша натягивал антенну, лежавший на его пути Витька не пошевелился. Миша перешагнул через него. Витька ухмыльнулся.

Убедившись, что спуск висит хорошо, между окон, Миша и Генка через слуховое окно спустились на чердак, пролезли через балки и подошли к чердачной двери.

– Устроили ночлежный дом, – сказал Генка и оторвал задвижку. – Сам ворует, – продолжал он, спускаясь с Мишей по лестнице, – и маленьких приучает. Вот тебе и диспут! Плевал он на наш диспут. Его надо изолировать.

Очутившись во дворе, они натянули свисающий с крыши провод.

Из окна выглянул Славка.

– Приходи, сейчас слушать будем, – сказал Генка.

– Ладно!

В это время из подъезда вышел Валентин Валентинович Навроцкий, на этот раз не в светлом, а в темно синем бостоновом костюме.

– Здравствуйте, Миша!

– Гутен таг! – ответил Миша.

Навроцкий сделал вид, будто не заметил насмешки.

– Радио устраиваете?

– Пробуем, – ответил Генка.

Миша пристально и изучающе рассматривал Навроцкого.

Навроцкий ответил ему таким же взглядом.

Так некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Потом Навроцкий сказал:

– Радиостанция Коминтерна скоро начнет свои передачи. Так, во всяком случае, пишут в газетах.

Миша молчал.

– Кстати, – продолжал Навроцкий, – на крыше вы не встретились со своим недругом?

– С каким недругом?

– С этим, как его, Альфонсом Доде, так, кажется, его зовут.

– Его зовут Виктор Буров, – хмуро ответил Миша.

– Возможно. Как раз перед вами он со своим акционерным обществом взобрался на крышу.

– Чердак – его постоянное местожительство, там и ночует, – сказал Генка.

– Я поражен, – сказал Навроцкий. – Он так легко отделался. Размахивал финкой, а его подержали час в милиции и отпустили.

– Он никого не зарезал, – возразил Миша.

– Но была попытка.

Навроцкий был прав, но Миша не хотел с ним соглашаться.

– Я думаю, была только попытка похвастаться своим ножом.

Навроцкий засмеялся:

– Он хвастун, оказывается, вот почему его называют Альфонсом Доде… Но, знаете, сегодня он хвастается ножом, завтра пустит его в ход. Мы в обществе «Друг детей» часто сталкиваемся с подобными ситуациями – один негодяй портит десяток детей: они тоже заводят ножи.

– Этого мы ему не позволим, – сказал Генка, – как нибудь справимся. Не с такими справлялись.

– Между прочим, – сказал Навроцкий, – у одного моего приятеля есть итальянский детекторный приемник. Свой вы, наверно, сами собрали?

– Сами, – подтвердил Генка.

– Ну вот, а то фабричный, настоящий, их производят в Италии. Если хотите, я попрошу на время, вы послушаете, может быть, скопируете что либо.

– Спасибо, мы попробуем свой, – ответил Миша.

– Желаю успеха, – сказал Навроцкий.

11

Тот же комод, покрытый белой салфеткой с кружевной оборкой, квадратное зеркало с зеленым лепестком в углу, моток ниток, проткнутый длинной иглой, старинные фотографии в овальных рамках с тиснеными золотом фамилиями фотографов. Мало что изменилось в этой комнате. Только вместо широкой кровати с горой подушек стояли две узкие койки: одна, огороженная занавеской, для тетки, другая для Генки. На маленьком столике в углу – детекторный приемник, пачки тонкого шнура в белой обмотке, шурупы, гайки, винты, отвертка.

Генка присоединил антенну к приемнику, надел на голову наушники и, осторожно тыкая острием иглы в камешек, пытался поймать какую нибудь станцию. Из наушников доносились шипение, хрип, свист. Генка положил наушники в стакан. Сквозь хрип и свист донесся далекий глухой голос: «Из Парижа передают: правительство Пенлеве Бриана Кайо поставило в палате депутатов вопрос о доверии…»