В поте лица своего. Бесы

В поте лица своего. Бесы
Анатолий Рубцов

Новая работа Анатолия Рубцова – последняя из цикла книг: «Боги», «Цари», «Люди», «Бесы», – являющихся частями романа «В поте лица своего», написанного в жанре исторической фантастики. В романе описаны приключения представителей цивилизации бессмертных – названных людьми богом войны Ареем и богиней любви Афродитой, – с времен сотворения мира до наших дней. В новой книге Арей путешествует во времени: пятьдесят третий, шестьдесят четвертый, две тысячи четвертый, две тысячи четырнадцатый – годы, в которые происходит действие книги и в которые, как известно, произошло немало исторических событий. Сюжет этой книги большей частью развивается в современном Киеве и в замке Кощея в тридцатом измерении.

Анатолий Рубцов

БЕСЫ

Внуку Андрею, дочери Анне, ее мужу Ярославу и моей жене Маргарите посвящаю.

«… в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься».

    Бытие: 3:17–19

«Все это противоречит истинной вере, утверждающей, что ангелы, низринутые с неба, превратились в бесов, что поэтому они, обладая большей силой, чем мы, могут также и достигнуть большего, и что те, которые им помогают в их делах, называются колдунами».

    «Молот ведьм» («Malleus Maleficarum»)[1 - «Молот ведьм» – труд монахов-доминиканцев Якоба Шпренгера и Генриха Инститориса, изданный в 1487 году по поручению папы Иннокентия VIII. В последующие 200 лет этот трактат выдержал 29 изданий и, благодаря тщательно описанным свойствам ведьм, использовался для формализации судебных допросов.]

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Был осенний день, пронизанный рассеянным желтым светом…

Преобладание желтого цвета в природе объяснялось не только тем, что листва всех его оттенков: лимонного и червонного золота – берез; темной охры – дубов и вязов; желто-зеленого – плакучих ив; желто-красного, вплоть до оранжевого, – кленов и каштанов – а также миллионов других (их не перечислить, им и названий нет) в изобилии украшала и деревья, и землю под ними; не только тем, что под кручей, на вершине которой привольно раскинулся парк, пузырились золотом купола церквей, а ниже, масляно поблескивая холодной водой, медленно ползла за горизонт река, – но и тем, что легкий туман, с ночи упавший на землю и пронизанный теперь полуденными солнечными лучами, окрашивал весь мир дрожащей желтизной, делая его чуть незнакомым, призрачным.

На одной из скамеек парка, подложив газету, сидел пожилой человек в потертом пальто, старомодной шляпе и суконных ботинках на молнии «прощай молодость». Скорее всего, одинокий пенсионер, один из тех, кто считает, что день удачен, если встретил в парке такого же бедолагу и перекинулся с ним парой слов. Он-то и стал свидетелем странного события, о котором в дальнейшем предпочел никому не рассказывать, дабы его не обвинили в старческом слабоумии. А произошло вот что.

Того, как в глубине аллеи задрожал и сгустился, слегка потемнев, воздух и как потом из темного облака вышла на землю, зашуршав листьями, женщина, он, к счастью для себя пребывая в легкой задумчивости, не заметил. Он услышал стук каблуков по каменным плитам тротуара и только тогда увидел ее. Увидев женщину, он несказанно удивился, потому что появление ее на этой аллее было необъяснимым. В конце аллеи, в той ее стороне, где беззаботно цокала каблуками женщина, была смотровая площадка и далее – обрыв. С обеих сторон аллеи был заросший кустарником крутой склон, постепенно переходящий в плато, на котором раскинулся парк и за ним – верхняя часть города. Человек сразу исключил мысль, что девушка в легких туфельках и капроновых чулках (или что они там теперь носят) могла преодолеть заросли кустарника и длинный, крутой склон. Он знал также, что она не могла прийти со смотровой площадки, потому что он сам, придя в парк, вначале побывал там, но, поскольку над кручей ощутимо тянуло холодным предзимним воздухом, он предпочел более тихое место на аллее. В общем, загадка была неразрешимой, и он готов был уже предположить, что, вероятно, задремал и прозевал момент, когда девушка прошла мимо, направляясь к смотровой площадке, но сразу забыл о своих мыслях, как только увидел ее ближе. Не девушка – скорее молодая женщина, не здешней какой-то, далекой, экзотической что ли, красоты, от которой у него, весьма пожилого человека, захватило дух и как будто даже слегка закружилась голова. На ней была ярко-красная разлетающаяся накидка, скорее похожая на сложенные крылья птицы, чем на привычное в эту пору осеннее пальто, отчего наверно, он и принял ее за девушку, которые и в мороз-то нынче ходят неизвестно в чем, с непокрытой головой и, опять же, в капроновых чулочках (или что они там носят). Шла она уверенно, хоть, видно, никуда не спешила, с ленивой грацией, как разминающаяся балерина, перебирая своими неимоверно длинными ногами (которые, казалось, как стебли цветов, должны были бы перепутаться одна с другой), снисходительно оглядывая туманные окрестности небесной синевы глазами, тонкой рукой в черной лайковой перчатке поправляя золотистую прядь волос, то и дело падавшую на покрытый заморским загаром лоб. Все это, вместе с ее необъяснимым появлением, настолько было не похоже на реальность, что он невольно оглянулся, проверяя, не снимают ли где-нибудь поблизости кино.

– Здравствуйте, – очень вежливо поздоровалась она, и ему показалось, что голос ее прозвучал «музыкой небесных сфер», а стандартное приветствие неожиданно приобрело свой первозданный смысл, а именно пожелание здоровья ближнему. Более того, он и в самом деле почувствовал вдруг мощный прилив энергии, небывалую бодрость и забытое уже ощущение здоровья в теле.

– Не подскажете, как пройти к Андреевской церкви? – спросила она.

– Да вот она, рядом, – оторопело ответил он, преодолевая необъяснимое желание бухнуться перед незнакомкой на колени.

– Спасибо, – сказала она, и ему вновь послышалось первозданное пожелание – «спаси Бог», – которым, прощаясь, наградила его женщина.

Афродита – а это, конечно, была она – прошла к церкви и перекрестилась, глядя на купола, устремленные в небо, в космос, – домой, на далекую Этерну. Она впервые увидела обитель Бога и подумала, что, наверное, неслучайно ее купола имеют форму космических челноков. Постояв так, она направилась вниз, не по-женски смело ступая по булыжной мостовой в своих туфлях на высоком каблуке. «Где тут школа?» – поинтересовалась она у прохожего. Он ответил, а потом долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом узкой улочки.

– Девушка, вы до кого? – раздался строгий голос, едва за ней закрылась массивная дверь школы.

Афродита обернулась и увидела старушку-вахтершу, которая, испуганно обомлев, извинилась тут же: «О, пробачтэ», – не понимая, за что, собственно, приносит извинения.

– Да что вы, за что? – удивилась и Афродита. – Я к Первозванцеву, Андрею. Учитель истории он, – добавила она.

– Що ж вы видразу нэ сказалы, що до Пэрвозванцева, – заулыбалась старушка. – Ну йдить до нього. Другый повэрх. Кабинэт историйи. Там вин мае буты. Там.

Едва прозвенел звонок, из всех распахнувшихся дверей вырвалась ребятня. С некоторой опаской переждав поток, Афродита заглянула в класс и увидела Арея, окруженного десятком учеников, которым он продолжал что-то рассказывать.

Конечно, внешне он не изменился, но в нем изменилось многое, и это чувствовалось по манере поведения, разговора, жестикуляции, по выражению лица – необычайно доброму, всепонимающему – при общении с детьми.

Он увидел ее периферическим зрением (благодаря своей способности замечать в бою и реагировать на все, что лежало в его поле зрения – в пределах чуть ли не 270 градусов), но не прервал разговора и, лишь закончив мысль, поднял голову и улыбнулся ей:

– Здравствуй. Ты не торопилась возвращаться, – сказал он.

– Здравствуй. О чем это ты рассказывал им? – спросила она.

– Ты ведь сама слышала.

– Я только смотрела на тебя и не слышала ни слова.

– Я рассказывал о Трое, о Древней Греции и о тебе. В сущности, я им всегда рассказываю о тебе.

– Кто это? Какая красивая! – восхищенно шепнула девочка, лет через пять сама обещавшая стать «Мисс мира».

– Это Афродита. Знакомьтесь, – улыбнулся Арей. – А это – 5-й «Б».

– Что, правда Афродита? – усомнился кто-то из детей.

– Правда. Именно так меня назвали родители, – сказала Афродита. – А теперь дайте-ка мне поговорить с вашим учителем. Больно давно я его не видела.

Возбужденно переговариваясь, то и дело оглядываясь, ребята медленно покинули класс.

– Так много хочется узнать, что даже не знаю, с чего начать, – призналась Афродита.

– Честно говоря, и меня интересует многое, – сказал Арей. – А главное, почему ты здесь?

– Ну, это просто. Элогим хочет посетить Землю. Ему надо оценить происшедшие изменения, понять, что мы еще можем сделать для людей. Он не желает оставлять их без опеки и надеется, что Земля еще будет полезной для нас.

– А ты…?

– За мной – предварительная оценка, контакт с тобой и подготовка решения о форме и методах нашего участия в жизни людей.

– Поскольку ты вошла в контакт со мной, этап предварительной оценки уже выполнен?

– Да, мы достаточно долго изучали Землю из-за пределов Солнечной системы. То что здесь творится в последнее время, нас никак не устраивает… Кстати, спасибо за маячок. Мы тебя сразу обнаружили.

– Ну, это ерунда. Я просто использовал то, что когда-то сделал Прометей. А всякой электроники здесь теперь, слава богу, хватает… Скажи-ка, – будто сомневаясь, он слегка замялся. – Вопрос осуществления опеки уже не обсуждается? Он что – уже окончательно решен?

Теперь замялась Афродита:

– Видишь ли, Элогим все еще имеет некоторую силу на Этерне…

– Понятно. Значит, скоро здесь появятся сотни бессмертных, чтобы подготовить базу к моменту его прибытия. Кстати, под каким видом вы собираетесь осуществлять влияние? Люди уже не такие легковерные, какими были когда-то раньше.

– Ну, не знаю, это еще предстоит решить. Возможно, какое-нибудь научное открытие, внедрение технической новинки… последующее бурное экономические развитие страны… образование мощного военно-политического блока… Да мало ли как можно влиять на глобальные процессы…

– Действительно. Только какова цель этого влияния? Какой эффект от него мы хотим получить?

Афродита задумалась.