Любовь до гроба

Двадцатилетний отпрыск мэра, катаясь по городу на дорогущей иномарке, сбил на пешеходном переходе школьницу. Насмерть. Когда пьяного лихача с пятой попытки остановил наряд патрульной службы, он обозвал дэпээсников быдлом и пригрозил, что завтра все они будут уволены. На другой день результаты алкогольной экспертизы подменили «чистыми», а рапорты заставили переписать – так, чтоб получалось, что девочка переходила дорогу на красный свет. Мажора даже прав не лишили! Хорошо хоть патрульных не уволили.

. ..Андрей говорил о вороватых чиновниках, приводя всё новые и новые вопиющие факты. Видно, накипело у человека. Особенно возмущался тем, что, нагло и цинично разворовывая государственную казну, мошенники, в том числе так называемая «элита», не связывают свою жизнь и жизнь своих детей с Россией. У них уже давно подготовлены «запасные аэродромы» – виллы и поместья в тёплых странах, и они, если припечёт, мигом отчалят из «этой страны». Ведь что интересно, – сокрушался Андрей, – на убойные разоблачения реакции никакой! Воровство и растащиловка стали обычным делом.

– Помнишь, – Недогонов наклонился к Сергею, – один новоиспечённый набоб бахвалился: мол, если у человека нет миллиона, то это лузер, неудачник и бездельник. Сегодня миллион такие деятели за деньги не считают. Так, карманная мелочь. Им миллиарды подавай!

Сергей открыл бутылку минералки, налил себе и Андрею. Спросил:

– Тебе не угрожали?

– Звонили, и не раз. Но я не боюсь, в моих расследованиях всё – правда. У меня юрист сидит без работы: ни одного судебного иска, потому что факты железобетонные!

Потом он рассказал, что знакомые из одной серьёзной организации посоветовали ему принять на работу охранника. И даже порекомендовали одного паренька. Выяснилось, что этот невзрачный хлюпик – первоклассный каратист, к тому же имеющий свои источники компромата.

Сергей предостерёг:

– С «хлюпиком» будь поаккуратней…

И рассказал такую историю.

В середине девяностых, когда среди бизнесменов началось «кидалово», одна торговая организация дала другой на реализацию деликатесные продукты – языки, паштеты и т. д. На десять миллионов рублей. Прошёл обусловленный в договоре месяц, а расчёта нет. Кинулись искать торгашей, а у них всё фальшивое: и договор, и печать, и адрес фирмы. У главбуха торгового дома, смазливой молодой женщины, любовником был высокий чин из областного управления милиции. Обратились к нему. Тот сказал, что милиция вряд ли найдёт аферистов и дал телефон. главаря известной в городе преступной группировки. Сказал, что «эти» кого надо из- под земли достанут. Но надо заплатить.

И точно – через неделю к директору торгового дома привели какого-то доходягу. «Этот?» – «Этот!» Бандиты три дня в подвале его продержали, и «хлюпик» во всём сознался.

В счёт погашения долга со склада фирмы торговому дому отгрузили товаров на двадцать миллионов. И когда после получения своего «гонорара» главарь банды предложил убрать свидетеля, директор торгового дома насмерть перепугался и попросил: «Не надо»… Для дальнейшего «сотрудничества» в штат торгового дома был зачислен один из бандитов, которому ежемесячно выдавалась приличная зарплата. А через два месяца руководителя ОПГ застрелили в его собственной квартире. И сделал это тот самый «хлюпик». Его опознал сосед убитого.

– Убийцу нашли? – спросил Андрей.

Сергей помотал головой:

– Как в воду канул. Ты пойми: я ни на что не намекаю, а по-дружески советую. И потом, сейчас не лихие девяностые, криминал действует тоньше. Около твоего лица взмахнут листом бумаги – и через полчаса у тебя инсульт.

Расставаясь, приятели обменялись номерами телефонов и договорились надолго не пропадать, чаще созваниваться, при необходимости помогать друг другу в житейских проблемах.

Через полгода предстояли выборы депутатов областного Законодательного Собрания. Андрей решил в них участвовать, благо кое-какой опыт ведения избирательных кампаний приобрёл. Вместе со своим штабом подобрал округ, где мог бы оказать реальную помощь жителям, нашёл спонсора, готового поддержать его инициативы финансово, составил график встреч с избирателями.

Главным соперником Недогонова оказался председатель общественной организации «ЖКХ-контроль» Савельев. Но команда Андрея надеялась на успех: их спонсор пообещал построить в микрорайоне современную модульную газовую котельную вместо старой, работающей на мазуте. Жители многоквартирных домов, многие годы страдающие от недостатка тепла в квартирах, горячо поддержали это предложение.

Всё шло нормально. Штаб Андрея, наученный горьким опытом, тщательно оформил подписные листы, сам кандидат заручился поддержкой муниципальных депутатов, чтобы пройти так называемый муниципальный фильтр, и вскоре был зарегистрирован избирательной комиссией. Андрей стал готовить проект новой котельной, подал заявку в горадминистрацию на выделение участка под застройку. И вдруг за неделю до окончания приёма документов появился ещё один претендент на депутатский мандат – сын заместителя губернатора области предприниматель Морозов.

И вот тут пошёл такой накат на Андрея – наглый, циничный! Микрорайон завалили листовками, в которых Недогонов изображался вражеским агентом, посланным забугорными хозяевами для того, чтобы изнутри дезорганизовывать российскую власть и разваливать экономику. Писали, что зарплату он получает в долларах, которые ему каждый месяц привозят из-за границы чемоданами. Что строительство котельной горадминистрация ему не согласовывает, так как с вводом её микрорайон накроет экологическая катастрофа.

Андрей пытался опровергать этот бред, но местные типографии отказались печатать его листовки. Те же, что ему удалось изготовить в частных издательствах, кто-то старательно уничтожал, изымая из почтовых ящиков. Потом появилась газета, якобы выпущенная самим фондом, где Андрей признавал критику, каялся и обещал исправиться.

Однажды охранник передал ему толстый конверт. Изучив находившиеся там документы, Недогонов чуть не свалился с кресла. Это была информационная бомба!

Спустя несколько дней газета фонда опубликовала статью-расследование, объектом которой стал заместитель губернатора Морозов. Оказывается, он помогал местному предпринимателю в незаконном возврате НДС. Речь шла о десятках миллионов рублей. В качестве благодарности за оказанную протекцию Морозов получил два коттеджа – для собственной семьи и любовницы. Уже три года высокопоставленный чиновник живёт, не регистрируя строение, чтобы не платить налоги. Кроме того, газета обнародовала сведения о переданных Морозову откатах – в рублях и валюте и о том, что Морозов-младший незаконно зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты областного парламента: у него имеется незадекларированная собственность за рубежом – две квартиры, в Испании и Италии, а вся прибыль от работы его комбината, который функционирует с сорокапроцентной долей государства, выводится в офшоры, при этом в модернизацию предприятия вот уже пять лет не вкладывается ни рубля.

Вечером того же дня в редакцию нагрянула бригада следственного комитета. А наутро Морозов-отец попросился в отставку по состоянию здоровья (типичная для таких случаев формулировка). Ещё через день избирательная комиссия, внимательно изучив поданные материалы, аннулировала своё решение о регистрации Морозова-сына кандидатом в депутаты облпарламента.

* * *

…Придя на работу, Сергей стал просматривать приготовленные накануне документы. И тут затренькал мобильник. Он взглянул на дисплей – высветился номер Недогонова.

– Привет, Андрей, – откликнулся Панин.

Но голос в трубке был женский. Звонила сотрудница фонда. Сказала, что шефа увезли на «скорой», и сейчас он в коме.

– Что произошло?

– Не знаю. Мы сами в шоке. Пришёл на работу, выпил кофе, и через час ему стало плохо. Ваш телефон был в списке его контактов с пометкой «на случай ЧП».

– Та-ак. Понял. Я выезжаю.

ЭКСТРАКТ ИЗ СЛЮНЫ ЕНОТА

– Вера Павловна допивала чай из любимой фарфоровой чашки. Вместительная, с замысловатым зелёным рисунком, наверху она имела небольшой скол, но хозяйка дорожила этой посудиной: чашка была лёгкая, почти невесомая, чай в ней долго не остывал, а щербинка на краю совсем не мешала.

– В дверь позвонили. Вера Павловна поставила чашку на середину кухонного стола и пошла в прихожую. «Наверное, Нина Ивановна, соседка сверху», – подумала она и громко спросила:

– – Кто?

– – Из управления социальной защиты населения. Откройте!

– Вера Павловна посмотрела в глазок. За дверью стояли две женщины: одна молодая, чернявая, небольшого роста, другая – высокая, стройная, постарше. Вера Павловна щёлкнула замком и, приоткрыв дверь, поинтересовалась:

– – Вам кого?

– – Вас, Вера Павловна, – ответила та, что постарше. И улыбнулась приветливо, располагающе.

– – Зачем?

– – Мы из городского управления социальной защиты населения, – продолжила старшая. – Вот моё удостоверение. – Она достала из сумки коричневые «корочки» и, развернув, показала Вере Павловне. Слева была цветная фотография, а справа какая-то запись. – Мы обходим ветеранов, детей войны на предмет перечисления пятидесятитысячной субсидии… Может, всё же в квартире поговорим?..

– – Да, конечно, – смутилась Вера Павловна и пропустила гостей в прихожую.

– Услышав про денежную помощь от государства, она захотела узнать подробности. Провела женщин в комнату, усадила на диван, сама села рядом в кресло. Старшая тут же достала из сумочки какую-то бумагу и обратилась к хозяйке:

– – Вам, Вера Павловна, как труженику тыла, положено пятьдесят три тысячи рублей.

– – Как? – удивилась хозяйка. – Вроде писали про пятьдесят?..

– – Три тысячи добавляет администрация города. Ветеранам войны – пять, а труженикам тыла – три. Вам их на карту перечислить или почтой доставить? – Она, разговаривая, делала какие-то пометки карандашом в своей бумаге.

– – Какая карта?! – махнула рукой Вера Павловна. – Пенсию мне почтальонка приносит.

– Добавка в три тысячи рублей приятно удивила её, и она вдруг предложила:

– – Может, чаю? Чайник только что вскипел.