Эх, хорошо в Стране Советской жить. От Сталина до Путина, от социализма до капитализма
А не было этих слов. Когда началась проверка военной прокуратурой «дела панфиловцев», корреспондент Кривицкий подтвердил, что это выдумка. И количество погибших взята с потолка. И их фамилии, переданные для присвоения им звания Героев, были взяты на авось (при этом кто-то остался жив, кто-то сдался в плен). И не было в те дни ни одного донесения ни от одного военачальника об этом героическом бое. И немецкие источники не сообщали, хотя якобы наши подбили огромное число их танков.
Генерал-полковник С. Штеменко в записке министру Вооружённых сил СССР Н. Булганину 28 августа 1948 года сообщает:
«Каких-либо оперативных документов и документов по линии политических органов, конкретно упоминающих о действительно имевшем место героическом подвиге и гибели 28 панфиловцев в районе разъезда Дубосеково, не найдено совершенно…»
И вывод прокуратуры (из архивных данных):
«Таким образом, материалами расследования установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещённый в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого».
Подвиг двадцати восьми – выдумка, но ведь какие-то красноармейцы сражались в этом районе, чтобы хоть на день, хоть на несколько часов задержать врага, рвавшегося к нашей столице. Трагические будни первых месяцев войны с нацистами. И пусть стоит памятник жертвовавшим собой воинам ради будущих побед. Но забудьте вы про двадцать восемь. Ради чего лгать?
А самое странное и страшное: зачем же продолжать лгать, когда уже разобрались? Зачем министру культуры Мединскому нужно было отстаивать советский миф, тратить деньги на новый художественный фильм? И зачем этот псевдоисторик снял директора архива Мироненко, сказавшего правду? Пошло это выглядит, мерзко. Во лжи ни культура не развивается, ни патриотизм не воспитывается.
У разъезда Дубосеково мы не задерживались: посмотрели и потопали. И все выше написанные размышления – это плод моих нынешних знаний. А вот в другом историческом месте на нашем пути – в Петрищеве – реально столкнулись с последствиями «героического прошлого».
Мы пришли к этой деревне уже под вечер. Остановились на ночлег на ближайшей опушке. Как раз неподалёку от псевдомогилки Зои Космодемьянской. Её, под именем Тани, сначала похоронили здесь, возле Петрищева. И лишь в 1942 году, после опознания матерью и знакомыми, перезахоронили на Новодевичьем кладбище. А эту оградку над прежним местом захоронения оставили.
Вечер был очень холодным, после дождливого дня наступил мороз. К тому же дул свежий ветерок. Еле-еле развели костёр. Нам было неуютно. Мы решили пораньше, сразу после ужина, устроиться на ночлег, чтобы с утра пройтись по деревне. Может быть, с кем-то из жителей поговорить. Но планы наши круто изменились.
На огонёк костра к нам пожаловали местные мальчишки. Нет, не для того, чтобы поделиться своими восторгами по поводу героизма Космодемьянской и что-то рассказать нам. Они, воспитанники советской школы, не скрывали своей ненависти к «партизанке» Зое, а к нам, воспринимая нас, как апологетов Зои, отнеслись крайне враждебно. Не придумывая никаких причин, просто хотели побить, как чужих пришельцев. С большим трудом мне удалось предотвратить драку.
Впервые о такой народной «любви» я узнал ещё в далёкое советское время – в 1961 году. Одна моя хорошая знакомая тогда лежала в московской больнице вместе с жительницей из Петрищева. Из той самой деревни, где Зоя (Таня) была схвачена и казнена. Эта сельская женщина не только безо всякого пиетета рассказывала о героине, а даже с ненавистью. Ведь за то, что хозяин избы, которую собиралась поджечь Зоя, выдал её квартировавшим в деревне немцам, позже был расстрелян. Пострадали и другие жители. Об этом отношении петрищевцев к героине в советской печати, разумеется, не сообщали. И я тогда не очень-то поверил этому рассказу.
И вот теперь, приведя к этой известной на всю страну деревне школьников, чтобы воспитывать их на примере мужественной девушки, якобы (если верить официозной версии) не выдавшей других из своей группы и произнёсшей памятные слова о том, что гитлеровцы всех не перевешивают, я столкнулся с другой, не пропагандистской ситуацией.
Я не хочу опорочить героическое поведение Космодемьянской после того, как её схватили и варварски допрашивали. Но Космодемьянская – не разведчица и не партизанка, как её всегда называли, а диверсантка! Это принципиальная разница! И оперативные задачи и методы были иные. Целью её было не уничтожение живой силы и техники противника, а уничтожение жилья в тылу врага, чтобы немцам негде было зимовать. Это Александр Матросов (по современной версии он – Шакирьян Мухамедьянов) жертвовал своей жизнью (если, конечно, всё это правда, а не очередная подтасовка советской пропаганды: у некоторых военных специалистов есть сомнения в преднамеренности броска Матросова на вражеский пулемёт, да и закрыть широкую амбразуру ДЗОТа своим телом он практически не смог бы, но в любом случае он жертвовал в этом бою собой), а Зоя жертвовала жизнью мирных сограждан, которые волею судьбы и из-за позорного поражения Красной Армии в первые месяцы войны оказались пешками в «игре» Сталина с Гитлером.
Нашему «мудрому вождю», переложившему ответственность с себя на миллионы красноармейцев, захотелось ценой жизни попавших в оккупацию людей, остановить гитлеровцев. Это он отдал зверский приказ о ведении тактики выжженной земли. Верховный главнокомандующий хотел тем самым лишить «германскую армию возможности располагаться в сёлах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населённых пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и тёплых убежищ и заставить мёрзнуть под открытым небом». Для этого предписывалось «разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог».
Красиво звучит – чтобы «земля горела под ногами» оккупантов. Но от этого в первую очередь страдали наши соотечественники, которых этот античеловеческий приказ оставлял умирать от голода и холода. И этот приказ должен был, по замыслу его автора, заставлять людей уходить в лес, в партизаны. На практике порой было всё наоборот, он невольно толкал людей на сотрудничество с оккупантами, чтобы сохранить жизнь своих семей.
Так что жертвенные действия смелой диверсантки Космодемьянской – по своей сути жестокосердные, с антигуманным подтекстом, созданным по воле Сталина.
Подвиг Зои был нужен для поддержания боевого духа Красной Армии и всего советского народа. После того, как за четыре месяца гитлеровцы быстро прошагали до Москвы, коммунистической пропаганде надо было сосредоточить внимание испуганного населения не на позорном отступлении нашей армии, а на героизме отдельных личностей. Даже ценой мифологизации их поступков…
Получив наглядный урок патриотического воспитания, утром нам уже было не до знакомства с Петрищевом.
По Крыму – до «Крымнаша»
Симферополь. Это ещё не тот желанный южный город, к которому обычно стремятся отдыхающие. Можно было на поезде из Москвы сразу отправиться к морю поближе, но у нас была обширная программа знакомства с горным Крымом.
Мы устроились в школе № 3. При ней до нашего приезда был городской лагерь, и поэтому мы спали с комфортом, на раскладушках. Это действительно редкость. Чаще всего приходилось на полу какой-нибудь комнаты или в физкультурном зале расстилать свои палатки. У школы был огромный сад. Нам разрешили полакомиться яблоками – при условии, что мы бережно отнесёмся к деревьям. Это привлекло моих школьников не менее, чем экскурсии по достопримечательностям крымского центра. А может быть, даже более.
Сходили, как заведено, в краеведческий музей. Далее процитирую свой походный дневник:
«На окраине Симферополя, недалеко от турбазы, можно осмотреть место бывшей столицы скифов – Неаполь Скифский. Сейчас раскопки прекращены. С холма Неаполя Скифского открывается широкая панорама. Внизу и на соседних холмах расположился Симферополь. В Салгирской долине синеется гладь водохранилища. А дальше начинаются горы. Ещё слишком пологие, со спокойным профилем, но уже горы. Видны два массива: слева – Демерджи, правее – Чатыр-даг.
Симферополь – ещё не южный город. Но троллейбусы с надписями “Ялта” и “Алушта” напоминают, что море рядом».
«Ещё не южный город» – потому, что в нашем понимании Юг – это берег моря, куда мы стремились всем телом и душой.
В бывшую татарскую столицу Бахчисарай отправились на автобусе – не пилить же по пыльной дороге. Хотя сюда заезжают практически все туристы, приехавшие в Крым, древний город не показался нам тогда хорошо оборудованным для отдыха гостей.
Главной целью посещения Бахчисарая для нас был, конечно, Ханский дворец. И, разумеется, Фонтан слёз с двумя «пушкинскими» розами. Они всегда лежат на одной из полочек фонтана. Всегда омываются струящейся по полочкам слегка журчащей водой. И кажется, что на цветах не капли, а слёзы… «Пушкинские» и именно две – потому что так запечатлел свои чувства после посещения Бахчисарая наш главный российский поэт:
«Фонтан любви, фонтан живой!Принес я в дар тебе две розы.Люблю немолчный говор твойИ поэтические слезы».Этот фонтан якобы построил хан Кырым-гирей возле мавзолея своей возлюбленной. Он так её любил, так любил… Но впоследствии фонтан перенесли на это место в Ханском дворце.
Здесь, как и по всему Крыму, выселение здешних татар без суда и следствия и запрет на их возвращение на исконную землю тогда не обсуждалось. Мы даже, как говорится, и не заикались на эту запретную тему. Да, откровенно говоря, мы мало что знали про эту трагедию целого народа. Как и других, выселенных с родной земли, «отцом всех народов» «товарищем» Сталиным.
Об этих злодеяниях против своего народа официальная пропаганда тщательно скрывала. Правдивая информация порой просачивалась сквозь тщательные заслоны цензуры благодаря устным рассказам свидетелей, но страна-то большая – пока молва разнесёт весть. К тому же против такой неофициальной информации начинала действовать массированным артиллерийским огнём информация официальная: выселяли за предательство… Хотя и те же крымские татары, и чеченцы, и ингуши, и калмыки сражались в рядах Красной Армии, рядом с представителями всех народов СССР (за исключением некоторых малочисленных). Кто конкретно предавал, того и надо было судить…
Из Бахчисарая мы отправились в Севастополь. С заходом в пещерные города. Это – одно из чудес Крыма, с которыми надо непременно ознакомиться.
Вот часть моих дорожных записей:
«Мангуп представляет из себя высокое плато с четырьмя мысами. Между Дырявым и … [неразборчиво] проходит дорога, по которой могут заехать даже машины. Но туристы обычно идут по тропке, которая поднимается напрямую на … (?) мыс через пролом каменной стены. Приблизительно в середине подъема на камне находчивый народ-туристы оставил автограф: “С легким паром!”. Пару хватает, вот рюкзаки были бы полегче!
Сразу около стены – площадки, на которых (и только на них!) можно устроить привал с костром, предварительно договорившись со сторожем. Рядом – вода.
Виды с Мангупа, особенно с Дырявого мыса, открываются изумительные. Интересно осмотреть и сами пещеры-дома. Некоторые очень хорошо сохранились. Только настенная роспись в них современная: “Таня + Вова = любовь”, “Одесский техникум”, “Привет из Курска! 1963 г.” и т. д. Вам представляется возможность по праву послепроходца забить все предыдущие надписи аршинными буквами и с более притягательным содержанием. Тем более что милиции там нет, а у некоторых – совести.
На противоположной от четырех мысов стороне плато Мангупа есть спуск. Тропинка ведет от самого места привалов. Спуск не очень крутой, но каменистый. Повернув направо, мы вышли на дорогу, которая ведет на Терновку и дальше на Чернореченскую. От Терновки до Севастополя ходит автобус. Дорога вьется по долине между гор и садов. Здесь много грецкого ореха. Наверху виднеются пещеры Эски-Кермена и других интересных мест. У нас на осмотр не было времени. Но большее впечатление, чем Чуфут-кале и Мангуп, остальные пещерные города вряд ли могут дать.
Около Чернореченского нас застали внезапные сумерки [не сразу мы привыкли к резкому южному окончания светового дня], и мы разбили бивак на случайном месте около сада. Ночью светилась огнями окраина Севастополя – Инкерман, наверху около Сапун-горы мигали огоньки автомобилей. Около нас шуршала прибрежной травой вода в Черной речке. Сильно и неприятно пахло какой-то “ненашенской” травой.
По дороге на Инкерман видели остатки дота. Здесь шли тяжелые бои за Севастополь. Снизу видно здание диорамы Сапун-горы.
Инкерман начинается за горой Сахарная Головка. Река Черная раздается в ширину. Становится многоводной, спокойной. На левом берегу видны нагромождения каменных глыб. Здесь были взорваны каменоломни [вероятно, когда гитлеровцы выкуривали партизан].
В Инкермане мы сели на катер и через 20 минут высадились на Графской пристани. Проблемы с ночлегом не было. Мы заранее писали в школу, которая находится около вокзала…»
Такие вот незатейливые записи, сделанные по горячим следам. Я писал дневник для сдачи его в МосгорДЭТС, чтобы другие туристы могли воспользоваться нашими рекомендациями. Поэтому в нём подробности о местах ночлега, дровах, воде, продуктах. Но самое интересное и нестандартное осталось «за кадром».
Так, я не зафиксировал трагический случай: одного из моих юных спутников укусила змея. Мы остановились на ночлег возле Садового. Ребята стали устраиваться, а я отправился в село на разведку. Этот парень пошёл за дровами. Подойдя к куче сухого валежника, он наклонился, протянул руки… И чуть не протянул ноги. Змея отдыхала на куче, а он не заметил её, и она, защищаясь от «нападения», вцепилась ему в руку, между большим и указательным пальцами.
Мне в этой драматической ситуации повезло вдвойне. Во-первых, недалеко находился ФЭП (фельдшерско-акушерский пункт), и там был медик. Парню тут же сделали укол. Когда ученики сообщили мне, я побежал в ФЭП. Парень сидел бледный-бледный. Но – живой! Случись это где-то вдали от населённого пункта, успели бы мы спасти мальчишку?
Во-вторых, повезло в том, что этим парнем оказался мой двоюродный брат Володя. Ему было пятнадцать лет, он учился в техникуме, но захотел отправиться со мной в Крым, и с разрешения директора я его взял с собой. Парень он крепкий, но один глаз у него почти не видел. Я без кавычек употребил слово «повезло», потому что, случись такое с нашим школьником, резонанс в Москве был бы более сильным. Естественно, про укус змеи дети написали родителям (не жалеют они нервы своих близких!), те, взбудораженные, побежали в школу. Но то, что в беду попал мой родственник, это как-то снижало потенциальное обвинение в том, что учитель недосмотрел…
В ФЭПе рассказали, что у них бывали случаи, когда змеи кусали коров. Греется на солнышке вражина «подколодная», повиснув на суку, а мимо проходит стадо. Это нервирует ползучую, она – цап, корова – дохнет.
Весёлое начало путешествия! То ли ещё будет… А было потом ещё вот что.
Мы до темноты шли намеченным маршрутом. Засветло не выбрали подходящего места для ночлега и устроились там, где уже заканчивались силы и пешеходное время. Пользуясь теплом крымской ночи и отсутствием в горах комаров, палатки не ставили, расстелили их и сделали из них коллективные спальники. После скомканного ужина Наташа Таранец пожаловалась на неприятные ощущения на виске. Посветили фонариком – клещ! Скорее всего, он впился давно. Углубился так, что сковырнуть уже не получилось. И пинцетом не достать – не за что ухватить. Пришлось мне проводить экстренную хирургическую операцию. Продезинфицировав, я надрезал кожу лезвием для бритья. Это было нелегко. При свете фонариков, дрожавших в ребячьих руках! Стоя! А следовательно голова «пациентки» от моего даже лёгкого усилия качалась. Но главное – надрезать кожу на виске!!! Ух!..
Операция закончилась благополучно. И без последствий.
Утром проходившая мимо местная женщина укорила: «Что же это вы остановились на змеином месте?» И действительно – расположились рядом с кучей сухого-пресухого валежника. Любимого места для пресмыкающихся. И завтрак оказался поспешным, скомканным.
Зато был шикарный и неспешный привал с обильной едой на другой стоянке. Перед этим мы прошли небольшой, но очень сложный участок – напрямую через лесные заросли. Дорога была. Но, похоже, после партизан ею никто не пользовался. И кроны подраставших деревьев и кустарников сомкнулись над ней. Беспрепятственно по этому коридору можно было продвигаться только на четвереньках, что с тяжелеными рюкзаками было невозможно. Шли почти в полный рост, как солдаты в «психическую атаку».
Среди растений оказалось немало врагов человеческой кожи. Особенно докучал кизил. Приятно, конечно, на ходу сорвать его зрелые плоды и подкрепиться. Но кизиловые колючки цеплялись не только за одежду. Они пронзали тонкие рубашки и драли кожу. Особенно досталось мне, так как я шёл первым и буквально своим телом продирался сквозь заросли. Моя тенниска на спине висела клочьями. Этакое спинное декольте. А кожа была вся исполосована до крови, как после экзекуции розгами.
Но другого варианта я не стал выбирать, поскольку идти рядом с дорогой было ещё сложнее. К зарослевым препятствиям прибавились бы подвижные камни под ногами.
За эти муки мы были вознаграждены. Вдоль дороги росло такое количество белых грибов, что мы оторопели. Не поверили, что это реально, не во сне. Куда собирать? Единственным пригодным сосудом для такого обилия лесных даров оказался громадный полиэтиленовый пакет, в котором с нами путешествовала гитара. За несколько минут мы заполнили треть пакета грибами. А потом с большим трудом и болью, стараясь не смотреть на «плантации», проходили мимо.
За перевалом заросли закончились, и открылась широкая долина. На пологом спуске мы увидели одинокое дерево и устроились на ночлег возле него. Как всегда сумерки наступили внезапно. После лёгкого ужина улеглись в расстеленных палатках.
Когда утром я выполз из палатки, посмотрел вверх и – заметил на дереве плоды. Груша! А чуть поодаль от привала мальчишки обнаружили картофельное поле… Ну, что я всё о хорошем, да о хорошем. Я же собирался в этой части рассказать о бедах. А она пришла оттуда, откуда никак нельзя было ожидать…
Нет, мы не отравились грибами. Грибы были отменные. Ни одного червивого! Все чистенькие – как на подбор для продажи на Центральном рынке Москвы! Я никогда не понимал, почему белые грибы так называются, если шляпка у них коричневая. А эти, крымские, были почти белые. Если точнее: светло-бежевые. А в разрезе – ослепительно белые. Так и просились на сковороду. Но сковороды у нас, конечно, не было. Зато мы таскали по горам три десятилитровых ведра.
В одном ведре, до краёв, мы сварили грибной суп с картошкой. В другом ведре – картошка с грибами, как второе блюдо. И тоже до краёв! Поскольку жаль было не использовать все грибы.
И что тут началось… По сколько половников густющего грибного супа съел каждый из нас – трудно определить. Ели столько, сколько влезало. Так же, и с картошкой. До третьего ведра – с киселём, очередь так и не дошла. И едоки вообще ни до чего не дошли, особенно мальчишки. Они лежали кверху пузом, поглаживали вздувшиеся животы и охали. Мне тоже было тяжело. И я испугался. Не за себя, а за ребят. Наиболее ретивые съели столько, что как бы заворот кишок не случился. И тогда… я спровоцировал возню. Будто я не учитель, а один из отдыхающих в пионерлагере, где драка подушками – неотъемлемое занятие к концу смены. Я начал кидаться всем, что было доступно мне в лежачем положении. Мальчишки приняли мой вызов. Начали толкаться, крутиться. И постепенно тяжесть в животах рассосалась…
Итак, из Инкермана мы приплыли в Севастополь. Он произвёл впечатление сонного города. Не такая уж и жара стояла, а просто он после московской толчеи показался пустынным. Хотя был выходной день. Причину этого я видел в том, что до 1959 года Севастополь был закрытым городом. Туда нельзя было просто так приехать. Военно-морская база! Повышенная секретность! Вокруг – комендантские посты. Теперь же, хотя соседняя Балаклава, считавшаяся базой подводных лодок, ещё оставалась в запретной зоне, Севастополь открыли для всеобщего знакомства. А как же иначе знакомиться с героической историей страны, тогда единой?!
На каждом шагу памятники – Корнилову, Нахимову, Тотлебену, матросу Кошке… Сапун-гора, усыпанная военной техникой времён Второй мировой. И Малахов курган… Про этот курган был снят художественный фильм. До сих пор помню эту душещипательную сцену, как сухопутные матросы, уходя со связками гранат навстречу ползущим танкам, курили и передавали друг другу папиросу. Последним под танк бросился, на звук ползущей машины, ослепший матрос…
Легендарные места, легендарные люди. Про всё это мы до тех пор только читали, смотрели фильмы, а тут всё на самом деле… Вот она священная земля! Мне кажется, на моих юных спутников это произвело впечатление. Хотя никаких сногсшибательных эмоций и высокопарных слов никто не произносил.
Запомнившимся стало и посещение развалин Херсонеса. Правда, это лишь крохотный кусочек древней истории и не слишком тогда приспособленный для восприятия экскурсантами без гидов (никакой информации не было!), но, за неимением тогда возможностей поехать в Грецию, Турцию и все прочие страны, и эти чудом сохранившиеся колонны вызывали трепет. Хотя не на всех и ненадолго. Мальчики тут же полезли ловить крабов, бесстрашно выползавших из-под камней…
Все экскурсии мы провели, конечно, на следующий день. А в первый же час после устройства в школе мы пошли… в баню. Надо было смыть накопившуюся на теле пыль после многодневного перехода. Баня оказалась закрытой. Воскресенье – выходной день! Это нас удивило. Казалось бы, именно в воскресенье это коммунальное предприятие должно работать в усиленном режиме. Но в советские годы всё делалось в интересах трудящихся. Тех трудящихся, что трудились в сфере услуг и торговли, а не тех трудящихся, что хотели помыться или что-то купить в промтоварных магазинах.
Мы уже собрались убраться восвояси и попробовать поискать доступ к пляжу, что в боевом городе практически было невозможно, как вдруг открылась дверь, женщина спросила, чего мы хотим. И, узнав, кто мы, впустила нас! Мы помылись в выходной день! Ах, какой гостеприимный город! Ах, какие гостеприимные жители здесь!
Вечером второго дня мы, усталые после экскурсий, сели возле школы подышать посвежевшим воздухом. Тихо-мирно сидели на лавках. Подходит стайка парней (как нежно – стайка, точнее – кодла). Постарше моих пионерчиков и помощнее. И давай приставать, явно провоцируя драку. Мне с трудом удалось их утихомирить. Пришлось давить на то, что я, как учитель, отвечаю перед родителями за жизнь и здоровье каждого моего подопечного. Думаю, они не сразу поняли, что я и есть учитель, так как по росту и ширине плеч они явно превосходили меня. И случилась бы потасовка, моей команде, даже при моём активном участии, не удалось бы с ними сладить. Парни хулиганистые, настырные, «патриоты своей улицы», настоящие защитники своего местного порядка. Из тех, про кого говорят: собака лев на своей улице. И кому «почесать руки» – всё равно, что «хорошо провести время». Хотя мы никак не покушались на их порядки. И даже от усталости не пели походные песни, как обычно делали, сидя у костра.
И что же это за напасть такая: как увидят «хозяева» гостей, так обязательно у них возникает желание поработать кулаками?!
И все приятные эмоции от пребывания в «городе боевой славы» растворились. Мы не стали задерживаться в полупустынном Севастополе и дальше знакомиться с достопримечательностями. Заспешили в горы.
Шли напрямую, не ища дорог. Поэтому, хотя в день, если судить по карте, проходили небольшой отрезок, однако на самом деле путь был раза в полтора длиннее, так как пересекали ущелья: вверх – вниз, вверх – вниз… Очень изнуряющие были переходы.
На третий день пришли к Скельской пещере, известной своими великолепными подземными залами. Это сейчас там сделали цивилизованный спуск для туристов. А тогда мы не смогли проникнуть внутрь. Надо был иметь специальное оборудование. На худой конец, хотя бы надёжные канаты. Ничего у нас не было для покорения этого подземного царства. И мы отправились дальше в горы – по местам боевой славы.
В то время широко освещалось партизанское движение в здешних краях. И туристы непременно посещали места бывшей дислокации партизан. Мы шли по, казалось бы, совсем глухим местам, и вдруг натыкались на шалаши, явно поставленные сравнительно недавно. А возле каждого шалаша самодельная вывеска: здесь располагался такой-то штаб…