Тульские метки

Одна Елена чего стоит! Роскошная дева.

Говорю с нею. Подходит Конищев:

– Девушка, так вы на село?

– Да.

– Жаль. Давай ко мне.

Лена отмолчалась, и Конь отлип.

Я повёл Елену в типографию, показал печатный цех, рассказал, как делается газета.

Типографские девчонки из зависти окрестили меня областным женихом.

Подсуетилась и Люси:

– У твоей Елены одно лёгкое. Не кичись.

Слово за слово. Опять она затягивает песенку про актёра:

– Я б могла уйти к актёру. Но совесть терзает…

– Канючишь себе вольную? Выдача только в Юрьев день!

Планёрка. Северухина:

– Дата Генделя. Надо бы дать.

Шеф:

– А кто этот Гендель? Чего он сделал? Кто его знает?

– Все.

– Кому нужен этот Гендель? Я его не знаю и знать не хочу. Ниже Баха не даём!

5 марта

Профсоюзное собрание.

Петухов, профсоюзный руль:[32 - Руль – руководитель.]

– Да хоть и десять раз съездим в целях объединения в лес, но коллектива не будет. Кучек у нас слишком много!

– Конечно, не могучих! И какая групповщина? – удивляется Павленко. – Вокруг меня собирается группа, когда соображаем на троих. И больше групп не бывает.

– Ой, Володя, не скажи, – режет ответственному секретарю Вера Григорьевна, наш славный бухгалтер. Дама в годах, солидная, суровая. – Ну во что превратили редакцию? Каждый день в каком-нибудь отделе обязательно отмечают день гранёного стакана![33 - День гранёного стакана – пьянка.] Ну на что это похоже? Вот… Как говорят в народе? «Когда с человека уже совсем нечего взять, с него берут пример». Отрицательный! Про кого это? Про Конищева! Человек ведёт идеологический отдел. Главный в редакции! И кто главный наш алкаш? Конищев. Ну не паразит?!

Конищев кривится в ухмелке:

– Как вы докажете?

– Я собираю бутылки и пишу, кто пил.

Конищев в молчании опускает голову.

Искренне, путано говорил правильные слова о вреде разгуляев Коля Кириллов, наша кинозвезда. Коля снимался в фильме «Они шли на восток». Исполнял роль трупа в массовке. Как и положено трупу смирно лежал. Продержался на экране ровно одну секунду. Лежал вниз лицом. Среди прочих трупов. По попенгагену[34 - Попенгаген – зад.] его сразу узнала лишь Неля, жена.

А наша пани Зося, как звали в редакции Зою Капкову, оказалась приличной хулиганушкой. Её выбрали в счётную комиссию. И вскоре пожалели. Зося тайком нашлёпала кучу лишних бюллетеней. Выбросила из списков неугодных, вписала своих. Зосю раскусили и завтра по-новой придётся голосовать.

Досталось на орехи и нашему шефу. Только ничего такого он не слышал. Был-то далеко от Тулы. На хоккее в Тампере.

15 марта

Вчера, в воскресенье, ездил в Ясную Поляну. Купил сувенир «Скамейка Толстого».

Похвалился сегодня сувениром Павленке.

В ответ Павленко тоже похвалился. Достал у себя из ящичка свой значок, на котором написано: «Мне б водки да хвост селёдки».

Кто-то из авторов, чтоб поскорей напечатали его, притащил в секретариат бутыль спирта.

Павленко, Кузнецов, Михневич сияют.

Кто ни войди в секретариат, тут же плеснут спирта на стол. Поджигают.

– Смотри! Горит! Настоящий спиртяга! – и восхищённо пялятся на синее пламешко.

Михневич потирает руки над весёлым огоньком:

– Ну как не сделать классиком этого молодца, кто принёс!?

Михневичу надо рвать куда-то в Москву. Да не на свои, а по системе: ёлка, дай палку, палка, дай балку!

16 марта

Пенсия

Я рано прибежал в редакцию.

В коридоре под моей дверью стояли три старушки. Одну из них я сразу узнал.

– Здравствуйте! – поздоровался я со всеми и слегка шатнулся к своей знакомице: – До сей поры так и не вернули Вам пенсию?

– Обижаешь, сынок! – радостно улыбнулась она. – Вернули по-чистой! Ещё ка-ак вернули! С извинениями! С поклонами!

– Входите. Расскажите…