Жизнь мага: Любовь

– Раздевайся, Эсториоф.

Стоило мне покорно скинуть с себя одежду, как я оказался на площади, перед огромной толпой народа. Нет, это действительно было смешно, и от облегчения, что не буду видеть тех страшных картин, я даже засмеялся, и моментально оказался вновь в темном зале.

– Почему ты смеешься?

– Неужели ты думал, что став посмешище на виду у несуществующих людей я чего-то испугаюсь?

– Тогда все продолжится по-другому.

Я моментально оказался в темном помещении, и без труда узнал его. Не раз я там бывал – пыточные темницы Ар-Морлгоя, чаще всего пустующие. Но теперь я был не в качестве безмолвного наблюдателя, а сам был прикован к пыточному станку, и кто-то растягивал мои руки и ноги в разные стороны.

Так пытка сменяла пытку, и чем дальше, тем невыносимее становилась боль. Мне драли ногти, ломали пальцы, жгли волосы, выдирали сухожилия и чего только еще не делали, казалось, перепробовали все. Но я ошибался. Мгновение и я, все еще с трудом переносящий эту боль, лежал на твердом полу. Моя голова была крепко накрепко зафиксирована, так я не мог ее ни сдвинуть, ни повернуть. А на мой лоб, ближе к переносице, начала капать вода – конечно, я слышал о такой пытке. Ее использовали в церквях, в эпоху семерых великих, когда каждый, кто говорил о них, как о божествах, подвергался подобным мучениям.

Первое время я лежал, и наслаждался прохладной влагой, но прошло время, много времени. Прошел не один день, и капля начала разъедать мою кожу, и так до тех пор, пока я не должен был умереть. Но я не вскрикнул, не попросил о помощи. В момент моей мнимой смерти все изменилось так же неожиданно, как и всегда, и вот я уже сижу связанный по рукам и ногам посреди белого светящегося пространства. У меня нет век. Я никак не могу закрыть глаза. Все время в меня вливают бодрящие зелья, чтобы я не спал. И это тоже продолжалось очень, очень долго. В итоге я ослеп от этого белого, всеобъемлющего света.

Если бы Шотер на этом остановился бы, то он не был бы собой, а потому пытки, которые были исчерпаны в полном объеме, начали повторяться по кругу. Я думал, что знаю, что такое боль, но оказалось – нет, но сжимал покрепче зубы и терпел, терпел, терпел. Мой путь был и так не прост, и меня было невозможно сокрушить никакими истязаниями.

Я вновь оказался на каменном полу покрытого зеленой дымкой зала. Обнаженный, слабый. Из меня, как из только что порезанной на куски свиньи сочилась кровь, боль стала еще страшнее, чем прежде. Я с трудом поднялся – как, сам не понимаю, ведь все ноги у меня были изрезаны, разорваны, переломаны, там, в пыточной.

– Ну что, Шотер! Я прошел твое испытание!

– Нет. Эсториоф, у моего испытания три части, и, нужно сказать, что второй тебе дался с трудом.

– Что еще? – я страшно устал, и мое недовольство можно было понять.

– Ты сдаешься?

– Никогда!

– Тогда можешь одеться, взять в руки свой меч, и немного подготовиться к третьему, самому страшному этапу.

Я быстро выполнил это указание, и одежда страшно резала мне кожу. И лишь Эсториоф уверенно лежал в моей руке, сильный, сверкающий, как всегда. Шотер, заметив, что я готов, начал последний этап своих невыносимых испытаний.

Но ничего не изменилось, я продолжил стоять посередине зала, до тех пор, пока ко мне не подошел мальчик и не взял меня за руку. Он проводил меня по коридору в другой зал, хорошо освещенный факелами.

Там уже находились мои друзья, все до единого кто когда-то хоть немного был мне дорог. Что это могло означать?

– Не сложно догадаться мой друг. Ты видел страшные картин, испытывал пытки. Теперь тебе нужно будет победить в сражении дорогих себе людей, – эхом пронесся по залу голос темного колдуна третьей эпохи, – здесь твоя смерть будет самой, что ни на есть настоящей, и ты попадешь ко мне во владения на века. Решай – или ты, или они!

С одной стороны я был готов к этому, а с другой начал сомневаться в том, что убив человека здесь, с ним все будет в порядке и там, где он в самом деле находится. Поэтому я решил действовать аккуратно.

Конечно, первой на очереди была Арна, что и говорить, здесь Шотер был крайне не оригинален. Но что с ней сделать, чтобы она ушла, отказалась продолжать бой, признав поражение?

Думать мешало то, что Арна очень умело махала своей драгорийской саблей и я с трудом справлялся с ее выпадами, и потому решение пришло мне на ум не сразу. Хорошенько подгадав ситуацию, я ударил ногой по ее руке, кривой клинок упал на землю. Мгновение, поднятые брови, удивление в глазах. Память ситуации у ворот Крикобора сработала, принцесса развернулась и ушла в тень, где и исчезла.

Следующим на очереди был мой отец. Он тоже кинулся на меня с клинком, но ушел, стоило мне взглянуть ему в глаза.

Так одного за другим я одолел не силой, а памятью о чем-то прекрасном и светлом. Вместе с Менетером мы вновь приложили мою руку к изумруду в сырой пещере. Атну, посудомойку из замка, я попросил заварить мне чай, Энес напомнил о танце, позволив отдавить себе ногу, с Гексом заговорил о Лансе.

Люди, которые мне были небезразличны, все до одного имели общие со мной воспоминания, и их разум, что задействовал Шотер, стоило мне вспомнить что-нибудь объединяющее нас, уходил за пределы этой комнаты. Конечно, проклятый колдун надеялся, что я убью их, но он ошибался.

Последним был Эрес, и он, как и все остальные, напал на меня. Сначала мне показалось, будто это будет самый простой бой, ведь нас с ним объединяло многое, мы были лучшими друзьями в школе гвардии.

Но никакие слова и уговоры на него не действовали, я был измотан, а он свеж, и в какой-то момент ему удалось меня обезоружить, а затем и ранить.

– Эрес, ты же мой друг! – прокричал я в отчаянии, увертываясь от очередного финта, – послушай меня, неужели все так и закончится? Неужели мой самый верный товарищ отправит меня в плен к Шотеру? – я оступился, а когда поднялся, то его клинок смотрел мне в сердце.

– В этот раз мне удалось победить, – торжественно сказал он.

– Да, ты поборол меня… – прошептал я, и запах колдовства наполнил мои ноздри. Как мне хотелось выпить сейчас глоток штара, чтобы этот напиток вернул мне мою силу… штар. Ну конечно! – Эрес! Ты обещал, что никогда не убьешь меня! Вспоминай! Прокуренный кабак «проклятье Хессета!» Ну же!

Мой друг развернулся и зашагал прочь, пока не растворился в темной части зала.

Ко мне подошел мальчуган, что привел меня сюда, и, взяв меня за руку, вернул в зал, где был камень Шотера, а затем исчез.

– Ну что, на этот раз все?

– Эсториоф, пройди к моему алтарю, и положи руку на него.

Я, спотыкаясь и падая, чуть ли не дополз до корявого камня, и, облокотившись на него, приложил ладонь к плоскому верхнему краю, и тяжело закашлялся. Зеленый туман завертелся по комнате и сбил меня с ног, но я удержал свою руку на месте. А затем он сгустился над камнем и стал огромным лицом, полностью состоящим из густого зеленого дыма. Лицом, которое я ненавидел всю свою жизнь.

– Ты сильный противник, Эсториоф. Я пытал тебя так, как никого еще не пытал, заставлял видеть такое, что никто не видел. И ты выдержал. Возьми мой знак.

Черная лента обвилась вокруг моей руки, и впиталась в кожу, оставив некрасивый спиралевидный след на всем предплечье, словно татуировка.

– Теперь каждый будет знать, увидев это, что ты прошел мое испытание. Я уважаю своих врагов, а потому разрешу тебе задать не один вопрос, а столько, сколько потребуется.

– Где Арна Кальгон?

– Ну, Эсториоф, я уже сказал тебе – я ничего не знаю о том, что не находится в моих владениях, ведь все оно мертво, а твоя любимая жива, и ты это знаешь. Но если ты задашь вопрос иначе, я может и смогу на него ответить.

– Как мне найти Арну Кальгон? – решил спросить я.

– Ты многое знаешь, Эсториоф, в том числе, то, как нужно правильно составлять подобные фразы. Я скажу тебе – следуй по золотому торговому пути один, без помощников и проводников, как пассажир первого торгового корабля, отходящего из гавани Хестерана утром, шестого числа месяца Печали. Не знаю, получится ли у тебя все это, но только так твоя судьба может пересечься с судьбой принцессы.

– Скажи, что здесь произошло?

– Храмовники пришли и прогнали моих верных слуг. Но Калентренор сбежал.

– Куда?

– Нет, это уже лишний вопрос. Я и так слишком разговорился с тобой. С этих пор я больше не буду слать тебе своих злых снов, поскольку мое уважение к тебе безгранично. И, пожалуй, дождусь твоей смерти, прежде чем вновь вводить людей в искушение, а то ведь снова придется биться не на жизнь, а на смерть. Прощай, Эсториоф, надеюсь, мы с тобой больше никогда не увидимся.

– Я тоже на это надеюсь. Прощай, Шотер.

Дым рассеялся, и я медленно сел на пол. Все мое тело ныло от боли, и проще было не идти, а ползти по полу. Неожиданно моя рука наткнулась на что-то твердое, такое знакомое на ощупь. Это был родовой кинжал Одан, тот, который я здесь оставил в прошлый раз. Теперь я забрал его, и отправился прочь по этим проклятым коридорам, через темницу наверх, к ночной прохладе. Я вылез на освещенное лишь звездами поле, огляделся. Мне казалось, что мой заплечный мешок невероятно тяжел, а арбалет, от бессилия я бросил по дороге, еще там, в подземельях. Выйдя на свежий, теплый ночной воздух, я рухнул на жесткую сухую траву, и крепко заснул, вдыхая аромат последних теплых месяцев.

Впервые за долгое время, я спал с наслаждением, не опасаясь встретиться во сне с призраками былого или слугами злых сил. Мне даже не хотелось просыпаться, когда я услышал спор двух человек, и я лишь перевернулся в мягкой постели.