Подлодки адмирала Макарова

Напротив пары бывших моряков федерального флота сидела на редкость колоритная троица. Худой и высокий мужчина лет тридцати в ковбойской шляпе, грязном шейном платке, кожаной куртке и штанах с бахромой по боковым швам был окружен двумя молодцами с выражением горилл. Ближний к окну примат, невысокий, полноватый и часто промакивающий лысину, несмотря на нежаркую погоду, одной рукой был прикован к ковбою. Тот, что у прохода, сидел неподвижно, изредка кидая косой взгляд на среднего пассажира.

Отсутствие звездочек, грубая одежда привычных к большой дороге людей и характерный профессиональный взгляд выдавали в них хедхантеров – охотников за головами, отлавливавших дичь, за которую власти городов и штатов назначали награду. Небритая физиономия ковбоя с фингалом под глазом замечательно подходила к плакату со словом «разыскивается» и суммой вознаграждения в тысячу долларов. К тому же у охотников имелись «кольты» и винчестер, а парень в стетсоне выглядел голым без оружия.

Он же первым прервал молчание, хотя остальных мужчин совершенно не тянуло на разговоры.

– О'кей, парни. Вы с флота Соединенных Штатов.

– Нет, белый. Форму купили на распродаже, – продемонстрировал Том свой сварливый характер.

– Тебя не спросили, уголек. Думаешь, вам права в Конституции написали, сразу вякать можешь?

Толстяк дернул за цепь.

– Заткнись, Малыш Джон. У тебя единственное право – на веревке болтаться. Завтра ты его получишь.

– То – завтра. А сегодня я полноправный гражданин Соединенных Штатов.

– А пару лет назад был гражданином Конфедерации? – спросил Берг, услышав тягучие южные нотки. – Откуда?

– По-разному. Тиксас, Флорида, Луизиана, Миссисипи.

– И там ты тоже в розыске, – поддакнул конвоир.

– Куда податься герою войны после демобилизации? Не к синим же.

– Где ж ты нагеройствовал? – полюбопытствовал Александр.

– На флоте, – с вызовом заявил бандит, показывая своим видом: ну и ввалили же мы вам. В действительности дело обстояло наоборот.

– На каком? Плавал между почтовыми каретами и банками?

– Обижаете, сэр. Броненосец «Вирджиния», наводчик девятидюймового орудия левого борта.

Русский впервые почувствовал прилив интереса.

– И до какого времени пришлось нести службу?

– Известно. До мая 1862 года. – Ковбой закинул ногу на ногу. – Мы в марте накостыляли вашим у Хэмптон-Роудс, двух затопили, двух забили до смерти. «Вирджиния» стала на ремонт в Норфолке. До сих пор, наверно, стоит. А в армии генерала Ли мне не понравилось. Сухопутные крысы ничего не смыслят в настоящей артиллерии.

– И ты поменял девятидюймовый калибр на сорок пятый, – догадался Берг. – Выходит, ты – наш союзничек, грабил тылы южан, помогая федеральной армии?

– Не без этого, – гордо заявил канонир.

– После войны начал пакостить севернее: на Великих равнинах и на Восточном побережье, – хмыкнул горилла. – Партизан, мать твою.

– Что же делать? – ковбой развел руками, цепь звякнула. – После войны на Юге бедно. Надо восстановить справедливость. А вы, сэр, где нашивки заработали?

– На забитом насмерть «Мониторе», который не получил ни одной пробоины. Вы героически смылись, не прорвав блокаду.

– Ни хрена гребаного не понимаю, – ковбой почесал щетину. – Я лично положил вам три ядра ровно под ватерлинию. Стреляли и болванками, и разрывными. Не думайте, сэр, Малыш Джон зря не хвастает. Все же интересно – почему?

– Нет никакой загадки. Видел, какой низкий у «Монитора» надводный борт? Меньше двух футов. Как плотик. Он весь такой. Подводная часть гораздо уже надводной. Твои ядра проходили через несколько ярдов воды. Если и достигали обшивки, то вежливым стуком в дверь, а не таранным ударом.

– Черт! Получается, вода – лучшая броня. Бесплатная, и ее везде завались.

– Не совсем, – Берг с усмешкой посмотрел на уголовного теоретика судостроения. – В России в сороковых годах взрывали подводные заряды в пяти-семи футах от деревянных судов. Их разносило в щепки. Вода бережет от ядра. Ударную волну от пороха проводит. Коварная, брат, стихия.

– Не о том заботишься, Малыш, – хохотнул толстый конвоир. – Думай, что завтра Святому Петру скажешь.

– А, ему говори, не говори, все одно дорога в ад. Про пушки и корабли с ним языком не зацепишься.

– Скажи, Джон, – наклонился к нему Александр. – Если бы тебя не списали на берег, ходил бы до сих пор или все же переметнулся к бандитам?

– Честно – не знаю. Да и грабитель из меня никакой. Лишь раз подфартила удача, и то я здесь, – ковбой показал на соседей. – Лучше бы с кораблем отправился на дно. Говорят, с пузырями душа прямиком уходит к Богу.

– Тогда запасай пузыри, – угрюмо рявкнул доселе молчавший охотник. – Завтра понадобятся.

Тем временем поезд одолел подъем. Справа показалась отвесная стена в каких-то полутора ярдах от окон, слева сравнительно ровный кусок. Состав не успел набрать ход, как словно из-под земли к рельсам выскочила дюжина всадников.

В вагоне закричали: «Индейцы!» Том беспокойно глянул в окно. Черных туземцы обычно отпускают с миром, считая их жертвами белого произвола, правда, обдирая до нитки. Увы, большинство всадников выглядело примерно как Малыш Джон, а не краснокожие герои Фенимора Купера.

Передние грабители умчались в голову состава. Несколько пуль продырявило вагон, посыпалось стекло. Толстый хантер охнул, осел мешком, уронив голову.

Ковбой глянул на труп и без малейшего уважения ткнул его в бок.

– Ты у Святого Петра раньше меня будешь, парень, замолви словечко.

Затем оценивающе осмотрел всадников.

– Якорь мне в зад, если это не мальчики Делтона Лэнга.

– Тебе виднее, – Берг вытащил «кольт» и взвел курок.

– Твою мать! Они свидетелей не оставляют. Слышь, кэп, не дадим сухопутным крысам нас поджарить?

С ошеломляющей скоростью Малыш выдернул револьвер из кобуры мертвого и дважды выстрелил, оттягивая курок свободной от цепи рукой. Две ближайшие лошади остались без седоков.

– Не балуй! Брось ствол, – дуло винчестера уперлось в ковбойскую шляпу.

– А то что? Сдашь в Чарльстоне мою отстреленную башку?

– За нее не меньше дадут. Что вы делаете, сэр?!

Берг обошел конвоира, не сводя с него черный глаз «кольта».

– До Чарльстона нужно доехать живыми. Пока вокруг бандиты, нам нужен его револьвер.

– Вы не понимаете, что это за тип, сэр!