Лесная избушка Анатолия Онегова

А. Онегов.

Пиши! Очень уж чисты и честны твои письма!

21 октября 1984 года.

Толя, милый!

Письмо твоё получил сегодня, после нашего с тобой разговора по телефону. За приглашение – спасибо.

Теперь с рукописью!

Пошли её мне сразу же. Но пошли в одном экземпляре (лучше второй, чтобы первый не трепать) и ценной бандеролью (чтобы не пропала). Я к твоему приезду всё прочту и разговор подготовлю.

Да ты и прав – если до этого рукопись прочесть – то я мог бы основательнее предлагать её издательству «Молодая гвардия». Словом, жду рукопись – и побыстрей.

А приехать к тебе истинно хочется. М.б. после семинара к тебе и загляну. Хоть на полдня! Была у меня и такая мечта – оставить свои северные леса и переселиться (обжив свой дом) в места Ярославские, чтобы из одного дома видеть луг и речку и сажать сад, из самых разных мест собранный к одному дому. И с такой мечтой я не расстался. Север прекрасен, но я вырос в средней России и не могу не видеть, как солнце встает над росным лугом и снова уходит на ночь за луг над травами, вновь приготовившимися омыться росой.

Это у меня, Толя, как видение. И отделаться от этого не могу. И ходил бы я пешком по такой земле, здоровался бы с людьми и от них тоже слышал: здравствуй. А на Севере сейчас великий разбой – сносят остатки леса. Сам понимаешь, что люди, уродующие свой лес, свою землю, перестают быть людьми. И общаться с такими пьяными недоумками очень тяжело. Но об этом тоже при встрече.

Жду рукопись. Жду в Москве.

Твой А. Онегов.

Пиши – я понимаю, что душе думающей порой только письмо-откровение приносит облегчение. И не ругайся на меня, если вдруг задержусь с ответом.

А. Онегов.

31 октября 1984 года.

Милый Толя!

Поздравляю тебя и всю твою семью с Новым 1985 годом. Желаю счастья, здоровья, успехов в творчестве!

А вот приехать к тебе 4 января не смогу – у Гали тяжело болен отец и ей, видимо, придется туда к нему ехать. Как соберусь, дам телеграмму.

Твой А. Онегов.

26 декабря 1984 года.

Здравствуй, Толя!

…А о Кузнечихе все время помню. И приеду обязательно ещё до весны – хочу посмотреть места, чтобы нацелиться на твою землю окончательно. Будет возможность, поинтересуйся, оформляют ли у вас продажу домов людям из города (т. е. без прописки – я имею в виду себя), но только вслух об этом не кричи, а то кого-то ещё испугаешь. Будет возможность, поинтересуйся, почём дома (больше тысячи или меньше?).

Так что видишь, я очень по-деловому настроен на Борисоглебск.

Ну, вот и всё.

Посмотри, если не забыл Киреевского – он был в Москве летом, издание 1983 года. И. В. Киреевский.

Всё. Обнимаю.

Твой Онегов. Пиши, как живешь?

17 января 1985 года.

Дорогие Галя и Толя!

Я почти по дипломатическому этикету спешу (как с борта самолета) сказать Вам Большое Спасибо за тепло и доброту Вашего дома.

Добрался я очень быстро и просто до Москвы. До Ростова доехал с умным собеседником (шофер), который все наши с/х беды предложил излечить очень простым способом: надо говорить людям правду и менять систему отношения человека к земле. А в 11.45 я уже был в поезде «Котлас – Москва», а в 16 часов 15 минут был дома. Вот как у меня все хорошо получилось. И тут же во всякие грязные дела залез.

За лето «угробили» двух моих подшефных: один москвич, другой из-под Москвы – обоих «угробили» в издательстве «Малыш». Одному сказали, что книжечка из его рассказов не получится. Другому сказали то же самое. Вот ещё одно поле боя! А пишут ребята хорошо каждый по-своему. Оба с биологическим образованием. Причём обоих привлекает и печатает Ленинградский «Костер» – печатает то, что в Москве называют дерьмом. Вот, Толя, и вся наша литература, все её тайны: на бумаге и полиграфии сидит куча банд, поделивших между собой сферы (все, как в Италии у мафии), и никого к себе не пускает. У каждой банды свои главари. Та банда, с которой я сейчас жестоко воюю, имеет в главарях С. Михалкова и т. д. А вот ребят, как и тебя, мне жалко. А почему мордуют, ясно – чтобы не делиться с Вами ничем. А для этого надо отбить у Вас желание писать – мыслить словом вслух!

Вот почему, Толя, нам никак нельзя складывать оружие. Иначе болото разрастётся до такой степени, что всех нас в себе утопит. Болоту сдаваться нельзя! Воюй у себя в Борисоглебске, собирай людей. И с твоими «Вопросами к самому себе» (повесть) мы в эту осень повоюем. Готовься. Как уговаривались, по моему письму перешлешь мне рукопись, рецензию и оба письма из издательства. Займемся этим, как только пройдет Октябрьский Пленум ЦК КПСС (он будет идеологическим!). В ЦК КПСС теперь вся литература будет в одних руках у нового зав. отделом пропаганды. Так что надежды на лучшее есть.

Ну, а теперь о Борисоглебске…

Во-первых, жду твои вопросы. Во-вторых, есть мысль написать нечто «Дорога в тумане», как мы с тобой шли и как перед нами через туман являлись деревни, вознёсшиеся к небу столетними липами. В-третьих, решение мое купить тот дом укрепилось. Жду твоих известий в сельсовете и следом буду писать в Череповец с тем, чтобы в мае можно было уже в доме жить.

Не знаю, что у меня получится, но есть большое желание (если не будет с твоей стороны и со стороны твоей жены возражений) посетить тебя и Борисоглебск, включая Редкошово и окружающие его места где-то в начале октября, чтобы встретиться с тобой, и с золотой осенью. Отпиши мне о возможности такого приезда на день-два.

Толя и Галя! Есть у меня ещё одна дерзкая мысль.

Своим домашним я наговорил всего хорошего про Борисоглебскую землю, вот у нас и возникла такая идея: поехать на школьные каникулы (ноябрь) всем вместе в Ваши края. Мысль такая: попасть в ту самую твою деревушку, где мы с тобой собираемся поселиться, и попроситься на пару-тройку дней пожить у тех милых старичков, которые хранят ещё жизнь в тех местах. То есть, взять с собой спальные мешки и просто попроситься под крышу на ночь. Как ты думаешь, пустят или нет? И тогда походить по округе, половить рыбу… Хорошо бы и Вас с собой вытащить.

Вот какие у меня мечты. Но для их осуществления мы вынуждены будем так или иначе беспокоить Вас, поэтому и тут жду Вашего письма.

А Борисоглебск мне видится часто – удивительна всё-таки земля русская: не хватает она тебя сразу, как тропическая страсть, а притягивает незаметно, но надолго, навсегда. Уезжал от Вас, будто был где проездом. Но в поезде уже Борисоглебск и та святая деревушка явились и живут во мне всё время. Какая-то чистота вместе с ними приходит. Всё время бабушку Вашу вижу на крылечке с грибами и куры рядом, а чуть в стороне Дашка лежит. Господи, Боже мой! Сколько во всём этом мира и уверенной в себе мудрости! И никто не мельтешит, не ерзает по-жидовски! Неужели жива Россия? Есть?

Вот от такой России и в бой уходить легче – тут, после такого свидания в любую пасть дьявола залезешь с уверенностью, что победишь!

А мы эту торжественно-скромную мудрость норовим изъездить тракторами, как твою родную деревушку!

Вот с чем надо, Толя, воевать! С варварством и недомыслием в отношении всего того, что зовется жизнью, историей нашего народа. Иначе не будет у нас никаких сил и пойдем мы повязанными в любой полон, а землю нашу превратят в сырьевую колонию и свалку отходов.

Что от этого выиграет мир, потеряв Русскую землю? Ничего! Станет он совсем бездуховным! Ибо дух есть нынче только у нас. Вот он: деревушка, где живут старички с козой, и бабушка Шура на крыльце с грибами, курами и собакой Дашкой. Чем живы эти люди? Духом! Его силой! Ведь всё пережили! И нам силы дают.

Жду писем. Обнимаю. Спасибо большое за Россию.

Ваш А. Онегов.

10 сентября 1985 года.

Здравствуй, дорогой Толя!

…Я 29 сентября еду в Петрозаводск – повезу по глухим северным деревням бригаду молодогвардейских молодых писателей. Едем на 10 дней, так что поездка к тебе немного откладывается.

Будут новости из сельского совета, сообщи. Я к весне дом всё-таки хочу купить, чтобы с мая начать там жизнь.