Боевая некромантка жизни

– Разве магов жизни учат такому? Это же знания из области некромантии! Это может знать только некромант!

– Ага, это некромантия, – подтвердила Листик, – и меня учат этому, только я не некромант.

Листик сделала паузу, и когда все взгляды обратились на неё, как можно более зловещим голосом произнесла:

– Я не некромант. Я некромансер! Шашный ы ушастый! Ужасый и сашный! – Какой она некромансер Листик говорила, для важности надув щёки, а с надутыми щеками трудно внятно говорить. В наступившей после слов девочки тишине раздался ехидный голос Саминаль:

– Вообще-то, ушастый некромант – это что-то новое. Уши-то хоть большие?

– Ужасо сашно! Сашно ужыасы, – повторила девочка, ещё больше надувая щёки и делая страшные глаза. Саминаль продолжила комментировать высказывания подруги:

– Листик, ты определись, какой ты некромант – ужасно страшный или страшно ужасный. При всей своей похожести, как мне кажется, это разные вещи.

– Она некромант?! – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, бургомистр Элистэра и сам себе ответил: – Этого не может быть! Внешняя стража её бы не подпустила к городу! Да живую стену она бы не прошла!

– Не может быть! – вслед за Маринорном повторила Киртамиэль и пояснила, почему не может быть: – Некромантия и огонь несовместимы! Не может тот, кто ходит через огонь, быть некромантом!

– Мама, тот, кто ходит через огонь, не может находиться под водой! В воде да, но это приносит ему большие неудобства, а под водой нет! А ты же сама видела – Листик может долго быть под водой и получать от этого удовольствие!

Киртамиэль посмотрела на Гутье, словно ожидая от той подтверждение, огневушка не разочаровала:

– В воде – бр-р! А долго под водой? Так можно запросто погаснуть! Как это у Листика получается – никто не понимает! Но она была на русалочьей свадьбе, а это вы должны знать: это не на пять минут нырнуть!

– Кира! Но вы же живёте в одной комнате, ты же не можешь с некромантом… – начала Киртамиэль, её дочь попыталась успокоить вою мать:

– Листик вместе с нашей группой магов жизни слушает лекции мэтра Иртувеля и других преподавателей кафедры жизненной силы. Она и зачёты, и экзамены вместе с нами сдавала. На общих основаниях.

– Ага, – подтвердила Листик и пожаловалась: – Сразу по двум специальностям трудно сдавать, хорошо хоть по некромантии мне все зачёты сразу выставили, по итогам годового обучения, как отличнице, вот. Я и по жизненной силе всё на отлично сдала! Вот!

Хвастаясь, Листик, не обратила внимания, как побледнели многие эльфы и схватились за сердце, впрочем, не все, а только ещё не успевшие поближе познакомиться с рыжей девочкой. А та продолжила хвастаться:

– У меня, как у некромансера, уже и одна победа есть! Уздра! Правда, если бы не Кираниэль, то она бы меня победила.

– Доченька, это правда? – за сердце схватилась и Киртамиэль, её дочь кивнула:

– Правда, уздра совсем близко к деревне подошла и могла на её жителей напасть, вот Листик и пошла её упокаивать, а я со своим одногруппником, Суритэном, да вы его видели – это тот тёмный эльф, что ехал с нами в обозе, сплела щит жизни. Потом оставила Суритэна, Саминаль и Валериэль его держать. А сама пошла с Листиком.

– А почему с этой девочкой не пошёл этот… тёмный эльф? – спросил один из приглашённых эльфов.

– Листик моя подруга, я не могла её бросить, – ответила Кираниэль и на вопрос другого эльфа – как им удалось победить хищную нежить, девушка подробно рассказала о ходе той охоты. Во время рассказа все, как-то забыв, что рыжая девочка – некромансер, и охали, и ахали в особо страшных местах повествования. В конце тот эльф, что спрашивал – удалось ли победить уздру, не выдержав и не дожидаясь окончания рассказа, повторил свой вопрос. Ответила Листик:

– Ага, упокоили! В клочья!

Кирамиэль замолчала, недосказав, ведь что дальше рассказывать, если Листик сказала, как всё закончилось. Эльфы тоже молчали, они все знали, что упокоить нежить – это загнать её в могилу, из которой она вылезла, но как можно упокоить в клочья? Кираниэль, увидевшая, что никто не понял, как такое можно сделать (Милета и огневушки не удивились, они-то знали возможности Листика), пояснила, что сначала девочка била огнём, но, как оказалось, уздра огня не боится, а потом ударила ледяной стрелой, взорвавшейся тем же огнём, сжёгшим хищную нежить изнутри. Это снова вызвало удивление эльфов, среди которых было несколько магов, один из них, глядя на девочку, сказал:

– Ударить огнём – это свойство боевых магов, только они так могут. А ледяная стрела – это не каждый боевой маг умеет, а уж сделать так, чтоб она огнём взорвалась… Нет, я вам верю, верю что вы и уздру упокоить могли, в таком никто врать не станет, но всё же… В то, что ты, Кира, рассказала… Да и то, что вам помогал маг-чистильщик или вы ему, сомнению не подлежит, ведь этого мага можно расспросить.

– Ага, – очередной раз кивнула Листик и посмотрела на Маринорна: – Господин бургомистр, я так понимаю, вы к чистильщикам не обращались?

– Но кто же мог подумать, что это хищная нежить, – развёл руками эльф и стал оправдываться: – Очень похоже на болезнь, я думал, что удастся справиться своими силами, а вышло вот как… Я обязательно вызову чистильщиков! Я не думал, что всё так серьёзно, но мэтру Зелирандусу я сообщил, не знаю, получил ли он моё послание. Перед тем как вызывать чистильщиков, я хотел с ним проконсультироваться, чтоб тревога не была ложной.

– Давно вы сообщили об этом мэтру Зелирандусу? – поинтересовалась Листик, она не была знакома с этим эльфом-некромантом, но слышала о нём только хвалебные отзывы.

– Третьего дня, мэтр должен вот-вот приехать.

– Боюсь, что они прибудут слишком поздно, и мэтр Зелирандус, и чистильщики. Вы говорили, что деревья уже месяц как гибнут и с каждым днём их умирает всё больше, так? – спросила Листик Маринорн молча кивнул, девочка продолжила: – Тут не день, каждый час дорог! Поэтому не будем откладывать, ведите к вашей роще!

– Я с тобой! – решительно заявила Кираниэль, Листик посмотрела на свою подругу и кивнула. Альен заявила, что то же пойдёт, а вскочившая Гутье сделала вид, что обиделась:

– Сами жечь идут, а меня не берут! Разве так настоящие подруги поступают?

Всё же Гутье обиделась, потому что огневушка вспыхнула и её наряд моментально сгорел, удивлённые эльфы увидели перед собой обнаженную девушку, с кожей, покрытой мелкими чешуйками, на каждой из которых плясал маленький огонёк, время от времени увеличивающийся. Увеличившиеся огоньки периодически сливались в общее пламя, и казалось, девушка вспыхивает как факел!

– Конечно, возьмём, куда же мы без тебя, – сказала Альен, а Листик тихо добавила:

– А то от возмущения ты тут всё сожжёшь.

Гутье, получив обещание, что её возьмут с собой, заулыбалась. Огневушка нисколько не стеснялась своей наготы, эльфы стыдливо отводили глаза, но при этом украдкой поглядывая на девушку. А вот эльфийки без смущения рассматривали девушку, её идеальную фигуру и немного скуластое лицо. Гутье была красива, но не мягкой эльфийской красотой, а той резковатой, в то же время гармоничной, которая присуща хищным зверям, постоянно готовым к прыжку. Листик улыбнулась, отметив взгляды, направленные на Гутье, и громко сказала, обращаясь к тоже смотревшему на огневушку Маринорну:

– Не будем терять времени, идём!

Листик решительно направилась к выходу, за ней пошёл, постоянно оглядывающийся на Гутье, бургомистр города. Впереди шли Листик и Кираниэль, а сзади огневушки, Маринон оказался как бы зажатым между ними. Эльфийки, особенно эльфы, смотрели вслед удалившимся, один из эльфов задумчиво сказал:

– А она ничего, что-то в ней есть, этакое – дикое.

– Именно, что дикое! – тут же ответила одна из эльфиек, при этом посмотрела на Милету, на которой был наряд похожий на тот, что сгорел на огневушке. Матушка Милета улыбнулась и обвела рукой стол, где было ещё много выпечки, так понравившейся эльфам:

– Я не дикая огневушка, как Гутье, я владелица пекарни в Эролте, довольно известной пекарни, если будете в нашем городе – милости прошу, я всегда рада друзьям и готова их угостить. А огневушкой я стала недавно, благодаря своей дочери, вы её видели – это Альен. Раньше я была обычным человеком.

– Но как же так вышло? – растерянно спросила одна из эльфиек, Милета пояснила:

– Я очень хотела иметь детей, но Ирха не дал. А потом появилась Альен и она стала моей дочерью, ведь не важно, какая дочь – родная или приёмная, если ты её любишь, а она любит тебя. Но вот обнять её я не могла, а она не могла прижаться ко мне, но если любишь… Помог нам случай, но об этом… Может быть потом, как-нибудь…

Если эльфы просто переглядывались, то многие эльфийки понимающе закивали и уже по-другому смотрели на Милету. Киртамиэль умоляюще посмотрела на Милету и, волнуясь, спросила:

– Моя Кира, она там сейчас с вашей дочерью и с той рыжей девочкой?.. А там в охоте на уздру она… А сейчас?..

– Не волнуйтесь, вашу дочь в обиду не дадут, если тогда Листик была одна и старалась не подвергать опасности Кирамиэль, то сейчас их трое. Силы трёх огневушек хватит, чтоб выжечь ваш город дотла. А там, как я поняла, всего какая-то роща, да её и не надо жечь, а только с мелкой нежитью расправиться, не волнуйтесь! – как могла, стала утешать пекарша эльфийку.

К заповедной роще города подошли в том же порядке, в каком покинули дом Киртамиэль. Листик замедлила шаг и подняла руку, призывая к вниманию. Дальше шли очень осторожно и остановились не доходя до рукотворной, вернее, сотворённой нежитью большой поляны. Огневушки вышли вперёд, заслоняя собой Кираниэль и Маринорна, Листик стала между ними, но чуть отступив назад, чтоб было удобно разговаривать с бургомистром Элистэра. У обеих огневушек их пламя увеличилось и почти скрыло кожу (Альен, пока шли, разделась и отдала свою одежду Кираниэль, Листик сделала то же самое), по телу рыжей девочки тоже стали бегать язычки пламени, но не так сильно, как у её подруг. Листик произнесла, ни к кому не обращаясь:

– Ещё бы день – и было бы поздно, но боюсь, что от болота избавиться не удастся. Они уже слишком большие и сумели преобразовать землю, вернее, заполнить там всё своей слизью. Они уже опасны для города и всех, кто войдёт в рощу!

Маринорн не понял, какого болота и кто там может быть таким большим, чтоб представлять опасность для города. Листик вытянула вперёд руки и нараспев стала читать заклинание, от которого у Кирамиэль и Маринорна по спине побежали мурашки – это было некромантское заклинание. Тёмно-зелёная поверхность полянки вспучилась и лопнула, словно нарыв, явив изумлённым эльфу и эльфийке чёрную жижу, в которой копошились большие черви, время от времени поднимающие те свои части тела, что были головами, потому что там были пасти с треугольными зубами. Листик продолжала произносить заклинание, и движения червей замедлились. Определив нужный момент, по каким-то ей одной известным признакам, девочка закричала: – «Бей!». И огневушки, вытянув вперёд руки, ударили огнём. Это были огоньки, какие они, развлекаясь, запускали на своём болоте, но сейчас они были гораздо больше, чем обычно, и летели сплошным потоком. Листик, прекратив читать заклинание, присоединилась к своим огненным подругам. Огненный вал полностью накрыл болото.

– Боюсь, что это бесполезно, судя по тому, что мне рассказали, чёрные уховёртки успели переродиться и теперь их ничем не остановить. Огнём можно только задержать! – произнёс высокий эльф, с крючковатым, совсем не эльфийским носом, подошедший с двумя другими эльфами. Один из них обратился к Маринорну:

– Господин бургомистр, мэтр Зелирандус только что прибыл, мы с ним пошли к Киртамиэль, поскольку знали, что вы там, на празднике, организованном в честь девушек-слушательниц, приехавших домой на каникулы, но там нам сказали, что вы отправились в рощу.