Неизвестная жизнь ученых

Но молодой супруге вскоре стало скучно в большом трехэтажном особняке. Ей нравились яркие наряды, ухаживания поклонников, театры, маскарады, балы. И тогда Лобачевский вынужден был бросать работу над книгами или статьями и исполнять прихоти Вареньки.

А с годами Николай Иванович стал понимать, что семейная жизнь особого счастья ему не принесла. И об этом пишут многие авторы. «Жена его, – рассказывает в своих мемуарах П.П. Перцов, – помимо того, что была некрасива, оказалась ни к чему не способной, даже домашним хозяйством не занималась. Как-то странно было слышать, что Николай Иванович сам заказывал кушанья к столу и даже сам разливал суп за обедом. Обыкновенно разливает хозяйка, но в доме Лобачевских было наоборот: хозяйка сидела, как гостья, а хозяин, серьезный и к старости молчаливый человек, большой ложкой разливал суп по тарелкам гостей».

Но причина крылась даже не в этих внешних мелочах. Суть была в том, что характеры у супругов были очень разные. «Тогда как Николай Иванович отличался хладнокровием, спокойствием и рассудительностью, – рассказывает известный русский зоолог Н.П. Вагнер, – у Варвары Алексеевны был необыкновенно живой и вспыльчивый нрав. Случалось не раз, что она резко и долго выговаривала своему супругу за какую-нибудь неловкость, и во все это время Николай Иванович спокойно ходил по комнате взад и вперед, покуривая свою трубку с длинным чубуком». И порой эти разногласия переходили в острые споры.

Сказались на характере Варвары Алексеевны и ее многочисленные болезни. «Моя жена слабого от природы сложения, – сообщал Николай Иванович Великопольскому, – испытала припадки женской болезни, потом присоединилась лихорадка, расстройство печени, вновь болезнь матки, наконец еще лихорадка. Сложность недуга в хилом теле ее привела врачей в тупик».

Постепенно ухудшались и условия жизни. Например, Лобачевские, по сути, по вине Николая Ивановича разорились. И поэтому за долги пришлось продать дом в Казани и имение жены. И это также не способствовало комфортной атмосфере в семье.

Помимо материальных проблем, были и более тяжелые испытания, выпавшие на долю семьи Лобачевских. И среди них – смерть родных и близких им людей, в первую очередь детей.

Кстати, как это ни странно, но о детях Лобачевских практически ничего не известно. Причем в этом вопросе имеются серьезные разночтения. Так, дочь ученого В.Н. Ахлопкова в своих воспоминаниях пишет, «что родители прижили 15 детей», во что очень сложно поверить. А сын Лобачевского Николай называет даже 18 детей. По всей вероятности, некоторые из них умерли в раннем возрасте. Но при этом, по официальным данным, их было семеро: четыре сына и три дочери.

Безусловно, все эти трудности тяжело отразились на Лобачевском. Когда-то веселый и бодрый, Николай Иванович на удивление довольно быстро постарел. Ко всему этому он стал терять зрение. И последний его труд «Пангеометрия» в 1865 году записали его ученики под диктовку Лобачевского.

Часто потерю зрения связывают с его мелким почерком. Тем не менее основная причина заключалась не в этом. Непрерывная работа, умственное напряжение и переживания, которые, по сути, не прекращались в течение всей его жизни, привели к раннему склерозу. Вероятно, с этим связаны и другие заболевания, которые вскоре выявились.

Скончался Николай Иванович Лобачевский 12 (24) февраля 1856 года. И произошло это в тот самый день, в который 30 годами ранее впервые он обнародовал свою версию неевклидовой геометрии.

Абель и Кристин Кемп

5 августа 1802 года в семье пастора появился на свет мальчик – в будущем величайший норвежский математик Нильс Хенрик Абель. Спустя тринадцать лет, в 1815 году, Нильс поступил в кафедральную школу в Христиании – ныне Осло. Поскольку его родители были бедными, в школе он находился на полном пансионе, а также бесплатно обучался.

В первые годы учебы Абель особыми успехами среди своих товарищей не выделялся. Однако все изменилось в 1818 году, когда в школе появился преподаватель математики Бернт Микель Хольмбое. Он сразу заметил одаренного ученика. «Абель со всем пылом отдался занятиям математикой и продвигался вперед с быстротой, которая отличает гения. Через короткий срок он совершенно освоился с элементарной математикой и попросил меня заняться с ним высшей. По собственной инициативе он глотал одну за другой книги Лакруа, Франкёра, Пуассона, Гаусса, Гарнье и с особенным интересом работы Лагранжа. Он уже начал самостоятельно разбираться в некоторых разделах математики», – писал впоследствии Хольмбое в своих воспоминаниях об Абеле.

Так как основное место в школьном расписании занимали история, география, древние языки, то математике отводилось времени совсем немного. Зато на внеклассных занятиях, которые вел Хольмбое, Нильс мог продемонстрировать всю глубину своего таланта.

В 1820 году умер 48-летний отец Абеля. Мать, сестра и шестеро братьев, старший из которых был психически болен, остались без средств для жизни. И ответственность за семью легла на плечи 18-летнего Нильса Хенрика.

И тем не менее даже в это тяжелое время Абель решил продолжить обучение и в 1821 году поступил в университет. Он был настолько беден, что денег не хватало даже на самое необходимое. Поэтому Нильс подал прошение о выделении ему бесплатного жилья и дров для отопления. Он также пытался получить субсидию, которая помогла бы ему покрыть расходы на проживание.

И тогда некоторые университетские профессора, обратившие внимание на необыкновенно одаренного юношу, «устроили между собой складчину, чтобы собрать на стипендию, которая должна была сохранить этого редкого таланта для науки». И когда Нильс получил столь необходимую и своевременную поддержку, он полностью отдался математическим исследованиям.

Летом 1823 года он отправился на бал, где, познакомившись с молодой женщиной, пригласил ее на танец. После нескольких неудачных попыток закружиться в вальсе они оба разразились веселым смехом: ни он, ни она не имели ни малейшего представления о том, как следует правильно танцевать.

Женщину звали Кристин Кемп, но все называли ее Крелли. Она была дочерью военного интенданта. Как и у ее кавалера, у нее почти не было денег, и на жизнь Кристина зарабатывала частными уроками по всем предметам – от рукоделия до естественных наук. «Она некрасива, у нее рыжие волосы и веснушки, но она чудесная девушка», – писал Нильс. И они полюбили друг друга…

Сам же Абель, по воспоминаниям одного из парижских знакомых, «был среднего роста, худой, бледный, с высоким лбом, обрамленным красивыми волосами, Абель всегда был весел, несмотря на свой меланхолический темперамент и постоянную задумчивость. У него было много друзей и совсем не было врагов… Он одинаково хорошо говорил на французском, немецком, датском и родном норвежском языках, был немного выше среднего роста, худощав, его лицо выражало утомление и тревогу. Он был необычайно скромен и легко терялся, его характер был удивительно мягким. Денег у него не было, судя по той простоте, с которой он одевался, а также и по тому, что он мог покупать себе еду лишь один раз в день и жил в весьма бедной квартире».

Наконец на Рождество 1824 года Абель и Крелли отпраздновали свою помолвку. Однако, чтобы жениться на любимой женщине, Нильс должен был получить работу. Но чтобы это свершилось, его талант должны были признать известные европейские математики. А для этого ему требовались денежные средства. Наконец университет Христиании предоставил Абелю необходимую материальную помощь, чтобы он смог отправиться за границу и встретиться с ведущими математиками Европы.

И вот в феврале 1826 года Абель уехал в Италию, где провёл несколько месяцев в Венеции. Затем в июле переехал в Париж и пробыл там до конца года. Но в начале 1827 года закончились деньги, и Нильс возвратился в Берлин, потом в Христианию.

В рождественские праздники 1828 года он собирался навестить старых друзей во Фроланде, а затем провести время с Крелли, жившей неподалеку. Но поскольку Абель плохо себя чувствовал, его врач не одобрял эту поездку.

И все-таки в середине декабря Абель отправился во Фроланд. Он прибыл туда 19 декабря, с ног до головы закутанный во всю имеющуюся у него одежду. Побывав в гостях, Абель 9 января планировал уехать из Фроланда в Осло. Но поскольку кашель и озноб усилились, он остался и проводил большую часть времени в своей комнате.

А утром того дня, когда Абель собирался выехать, у него начался приступ сильного кашля с кровохарканьем. В дом тут же пригласили семейного доктора, рекомендовавшего постельный режим и постоянный уход. Ему также пришлось отказаться от математических исследований.

Но уже к концу февраля 1829 года домашний врач Абеля понял, что надежды на выздоровление иссякли и теперь остается лишь одно – сдерживать развитие болезни. А утром 6 апреля, прометавшись всю ночь в бреду, ближе к утру Нильс Абель стал спокойнее. А в 11 часов перед полуднем умер от туберкулеза. Ему было 26 лет.

Шопенгауэр и его женщины

Многие биографы знаменитого философа Артура Шопенгауэра утверждают, что он не любил женщин. «Женщины, – писал он, – убеждены, что назначение мужчин зарабатывать деньги, а женщины – их тратить, если возможно, ещё при жизни мужа или же, по крайней мере, после его смерти».

Но, скорее всего, предположение об игнорировании великим философом прекрасного пола можно отнести к последним годам его жизни. Ведь в молодости большим целомудрием он не отличался и его не пугал даже страх заразиться венерической болезнью. В годы своей юности в Гамбурге он с товарищем «ночи напролёт станут бродить по городу в поисках любовных приключений, подыскивая для этих целей исключительно женщин низших сословий – горничных, актрис, хористок; если же удача будет отворачиваться от них, молодые люди станут находить утешение в объятьях неутомимых шлюшек».