Отличить от живущего ныне
Трудно будет в последний тот миг,
Когда в гроб поспешает старик
По своей стариковской причине.
Только голос и тень, и тоска.
И считай день за днём, как века.
1998
«В чужой стране и карк вороний…»
В чужой стране и карк вороний
Как бы на чуждом языке,
Как объявленье на перроне,
Как чьи-то крики вдалеке.
Чужие надписи маячат
На остановке на любой,
И только цифры что-то значат,
О чём-то говорят с тобой.
Вот так-то: поклоняйся слову,
Молись ему, как божеству,
И вдруг оно не внемлет зову,
Не подчиняется родству,
Бросает посреди дороги,
Посмеивается назло,
И понимаешь ты в итоге,
Что не подводит лишь число.
1993
«Взлетая с грохотом и звоном…»
Взлетая с грохотом и звоном
Над опрокинутым Гудзоном,
Манхэттен вижу я в упор.
Огромных зданий силуэты —
Они грядущего приметы
Или былому приговор?
Они врастают в поднебесье
И чудятся безумной смесью
Грёз ангельских, бесовских снов.
То сатанинское сверканье,
Слепое с Богом пререканье,
Из преисподней адский зов,
То звуки музыки небесной,
Доселе людям неизвестной,
И уши те спешат зажать,
И нет здесь дьявола и Бога,
А черновик того итога,
Которого не избежать.
1993
«Американский океан…»
Американский океан.
Огромный пляж. Простор бескрайний
Захлёстывает, как аркан,
Тебя, и поддаёшься втайне.