Прокурор

В среду, промучившись весь день, следователь Глаголев все-таки решился зайти к Измайлову, чтобы поговорить о деле с этим злополучным чемоданом. Повод был. Евгений Родионович закончил производством одно дело – о хищении в гастрономе. Надо было утвердить обвинительное заключение.

С этого дела Глаголев и начал.

Измайлов углубился в чтение обвинительного заключения. И, по мере того как знакомился, все больше хмурился.

– Я думаю, все ясно, – бодрым голосом сказал следователь.

Прокурор отложил бумагу и попросил само дело. Глаголев подал ему папку, присовокупив:

– Обвиняемый сознался… Все подтверждено материалами следствия.

Измайлов, внимательно ознакомившись с показаниями обвиняемого, вздохнул:

– Евгений Родионович, неужели вы сами не были в таком возрасте?

– Но ведь это чистое хищение?

– Хищение хищению рознь… Ну что этот парнишка стащил?

– Полтора килограмма конфет «Каракум» и шоколадный набор «Весна» с витрины. Правда, коробка оказалась с муляжом. Ошибка, так сказать, в объекте…

– Ну да, вместо шоколада в золотых бумажках, наверное, деревяшки завернуты?

– Кусочки поролона, – буркнул Глаголев.

Измайлов закрыл папку, положил сверху обвинительное заключение и отдал следователю.

– Вот что, Евгений Родионович, я считаю, что дело надо прекратить, а материалы передать в комиссию по делам несовершеннолетних.

– Но как же так? Проникнуть в магазин… Все заранее обдумано… А если бы он в ювелирный так?

– Тогда бы и разговор был другой. – Прокурор улыбнулся и, видя недовольное лицо следователя, добавил: – Я не говорю, что за это надо гладить по голове. Но… Искалечить жизнь легко, а вот исправить – ох как трудно… Что у них в семье?

– Неважно… Мать пьет…

– Вот видите, парню и так несладко живется, да еще мы его подтолкнем… Я вижу, вы со мной не согласны?

– А как же борьба с детской преступностью? А приказ прокурора области на этот счет?

– Приказы, Евгений Родионович, тоже надо уметь читать…

– Хорошо. Я завтра же передам материалы в комиссию по делам несовершеннолетних.

– Вы никогда в детстве не лазили в чужой сад?

– Я коренной москвич, Захар Петрович. Родился на Маросейке. Улица Богдана Хмельницкого теперь. Какие там сады…

– А я лазил. Попади я тогда в руки к человеку с вашими убеждениями, не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, – с улыбкой закончил Измайлов. – У вас еще что-то?

– Да. – Глаголев взял другую папку. – Не поспешили мы, возбудив дело по факту обнаружения чемодана в радиомастерской?

– Почему вы так считаете? – спросил Измайлов.

– Тухлое это дело, Захар Петрович. Не найти нам владельца чемодана, это как пить дать. И тогда еще одно нераскрытое преступление, еще одна «висячка».

– А какие меры приняты?

– Да уж и не знаю, что еще придумать. Третий день милиция работает. Всем участковым инспекторам, милицейским постам раздали приметы неизвестного. Даже ГАИ подключили.

– Еще что?

– Предъявили Зубцову фотографии лиц, привлекавшихся ранее к ответственности за спекуляцию, и тех, кто состоит на учете в милиции.

– Не опознал, значит?

– Нет. Так что, скорее всего, хозяин чемодана не зорянский. И видимо, смотался из города. Не объявлять же нам всесоюзный розыск. Да и кого искать? Ведь, кроме портрета со слов Зубцова, мы ничем не располагаем!

– Как это ничем? – удивился прокурор. – А изъятые вещи?

– На базу зорянского горпромторга все эти товары не поступали. Я самолично ездил, показывал образцы.

– Допустим, у нас в продаже их не было. Но ведь не с неба же они свалились? Их где-то взяли, может быть, со склада базы или с черного хода магазина. Украли, наконец! Вы задумывались над этим?

Измайлов почувствовал, что говорит излишне резко. Однако настроение следователя ему не нравилось, и скрывать свое отношение прокурор не собирался.

– Конечно, думал, – обиженно произнес Глаголев. – Но посудите сами: и джинсы, и майки, и сумки, что были в чемодане, – все заграничное. Как они попали к нам в Зорянск, одному богу, а вернее – черту, известно. Что же касается человека, оставившего чемодан у Зубцова, – тоже загадка… Как же мне решать задачу, где сплошь неизвестные? За что ухватиться?

– А Зубцов? – спросил прокурор. – Вы уверены, что он ко всей этой истории не имеет никакого отношения?

– Да как не верить, Захар Петрович? Все, ну, буквально все, с кем я беседовал, характеризуют радиомастера только с положительной стороны. И в управлении бытового обслуживания, и сотрудники рынка… Старший лейтенант Коршунов с соседями Зубцова говорил. Не пьет. Даже не курит… Потом, зачем ему связываться со спекулянтами? Мастер он отличный, зарабатывает двести – двести пятьдесят рублей в месяц. Жены нет. Живет у матери. У них свой дом, корова… Нет, не вижу я смысла для него лезть в сомнительные авантюры.

– И что вы предлагаете, Евгений Родионович?

– Прекратить дело.

– На каком основании?

Следователь задумался.

– Нет у нас такого основания, – сказал Измайлов, не дождавшись ответа.

– Тогда что делать дальше? – в свою очередь, спросил следователь.

– Искать преступника. Подумайте, речь идет о товарах на такую сумму. Больше десяти тысяч! Не мелкий спекулянтишка! Размах! Чувствуется серьезная утечка где-то. А возможно, тут и не спекуляция. Хищение или контрабанда.

– Хорошо, а если приостановить? – не сдавался Глаголев. – На основании статьи сто девяносто пятой, пункт три Уголовно-процессуального кодекса… «В случае неустановления лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности…» Пусть милиция, оперативники скажут свое слово. Им, как говорится, и карты в руки.

– Значит, хотите переложить груз на чужую спину? Найдете – хорошо, а не найдете… – Прокурор недовольно покачал головой. – Так не пойдет, Евгений Родионович. Поймите, оперативная служба милиции – это глаза, уши, нюх нашего брата следователя. А вы – мозговой центр! И призваны, обязаны направлять их поиск. К вам подключен отличный работник, Коршунов. Недостаточно – попросим еще.