Оценить:
 Рейтинг: 0

Хищники

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 26 >>
На страницу:
4 из 26
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Убитый лежал на боку со странно подвернутой ногой. Как будто он старался в последний миг подняться, но не смог.

Ярко сверкнула фотовспышка, одна, вторая… И как рефрен доносились откуда-то рядом тихие вздохи и шептания реки.

Судебно-медицинский эксперт, осматривая труп, то и дело отмахивался от комарья, тучей вьющегося в снопе света, лившегося сверху, с обрыва.

На убитом были резиновые сапоги, плотные спортивные брюки. Штормовка из непромокаемой ткани с надетым на голову капюшоном слегка задралась на спине. Противомоскитная сетка прилипла к лицу, залитому кровью. Карманы куртки были вывернуты. Документов никаких. Впрочем, и других предметов тоже, кроме носового платка. На левой руке японские часы «Сейко» с массивным браслетом. Часы шли и показывали начало третьего.

По предварительному заключению судмедэксперта, смерть наступила часов пять назад, между 21 и 22 часами 27 июля.

Справившись с первым волнением, Дагурова теперь действовала спокойнее. Горячность и какая-то внутренняя дрожь (кажется, ей удалось скрыть это от окружающих) сменились другой дрожью – было зябко и сыро, коченели кончики пальцев, державших авторучку.

Врач, заметив, что Дагурова вконец продрогла, накинул ей на плечи свой плащ, оставшись в толстом свитере.

– Смерть наступила сразу? – спросила следователь.

– Наповал… – махнул Кабашкин рукой. – Ранение сквозное, от уха до уха…

– Как вы думаете, положение трупа не изменяли?

– Судя по потекам крови – нет.

Этот вопрос следователь задала неспроста: ее смущали вывернутые карманы штормовки.

Небо начало сереть. И тени людей, колыхающиеся в лучах света, были уже не такими четкими.

Веселых делал какие-то странные проходки вокруг трупа, то приближаясь, то удаляясь от него. Вид у Артема Корнеевича был недовольный. Ольга Арчиловна поняла: при таком свете работать ему нелегко. Кабашкин тоже заметил состояние Веселых и, не обращаясь ни к кому, произнес:

– Ничего, уже светает…

Веселых мельком глянул на небо и попросил у Кабашкина закурить.

– Проклятый гнус, – затянулся он сигаретой, закашлялся и стал помахивать рукой возле лица. Было видно, что некурящий.

Следователь и его помощники осматривали каждый сантиметр земли в радиусе метров двадцати вокруг трупа. Никаких подозрительных предметов не нашли. И только густая трава хранила следы ног.

Заканчивали осмотр места происшествия, когда светлеющее небо четко обрисовало край распадка, конус далекой сопки и изломанную линию верхушек деревьев.

Вертолетчик улетел с радостью: происходящее явно подействовало на него удручающе, и он постарался поскорее покинуть это место, сделав прощальный круг над распадком. Эхо от шума вертолета прокатилось по ущелью. Гай спросил, останется ли вся группа в заповеднике и нужен ли он еще тут, возле убитого.

Ольга Арчиловна сказала, что в Кедровом им придется пробыть некоторое время, поблагодарила директора за участие в осмотре и отпустила. Он ушел тоже с облегчением. Понятно, занятие невеселое и может подействовать даже на человека с крепкими нервами.

– Если что надо, – сказал на прощание Федор Лукич, – я буду у себя, в Турунгайше.

Турунгайш – центральная усадьба, где размещалась дирекция заповедника и жили его немногочисленные сотрудники. Вскоре следователь и участковый отправились туда же. А Кабашкин и Веселых остались, сославшись на то, что им еще надо поработать. Судмедэксперт попросил капитана связаться с райцентром и обеспечить транспортировку трупа для вскрытия…

– Арсений Николаевич, – обратилась по дороге к капитану следователь, – введите меня, так сказать, в оперативную обстановку.

Резвых помог Дагуровой перебраться через небольшой ручей и только потом начал свой неторопливый обстоятельный рассказ:

– Вчера под вечер, когда уже смеркалось, мы с женой вернулись с рыбалки. Есть тут озеро неподалеку. Замечательное озерцо, Нур-Гоол называется. С островком посередине. Значит, пришли домой. Не успели переодеться, вижу, бежит Нил Осетров, лесник здешний. Молодой парень, лет двадцать пять ему… Забегает он ко мне, сам не свой, и говорит: в тайге в него стрелял какой-то тип. Он, Осетров, тоже выстрелил и, кажется, убил… Я, конечно, прежде всего уточнил: где, когда, какой тип? Нил отвечает, что в распадке, мол, минут двадцать назад. А что за тип, не знает. Темно уже было, да и лицо все в крови… Я в чем был, – он показал Ольге Арчиловне на свое странное одеяние, так удивившее ее при знакомстве, – побежал с Осетровым на место происшествия. Только успел сунуть в один карман пистолет, а в другой фонарик и надеть милицейскую фуражку. Жена схватила со стены охотничий карабин и тоже подалась вместе с нами. Мало ли, вдруг банда какая… Когда прибежали туда, смотрю – и в самом деле лежит человек этот убитый… Посветил я фонариком, да так и ахнул: это же Авдонин, ученый из Москвы. Ну, думаю, дела! Что же ты, говорю, паря, натворил? А Осетров весь дрожит… Еще бы, впервой, видать, в человека стрелял… А тут еще такое – убить своего ни за что ни про что…

Резвых перевел дух. Они одолевали невысокий пригорок, заросший молодыми лиственницами, кудрявившимися в неярком утреннем свете. Подъем капитану давался нелегко.

– Что, они были незнакомы? – спросила следователь. Ее ходьба разогрела.

– Виделись… Но я же говорил – в тайге было темно… Нил объясняет: заметил, мол, незнакомого человека с мешком и ружьем, окликнул, все как положено. А тот от него. Нил крикнул: «Стой! Стрелять буду!» Нельзя ведь в заповеднике посторонним с оружием. А незнакомец только шагу прибавил. Осетров в воздух пальнул, для предостережения. Тогда этот, с мешком, повернулся – и в Нила стрельнул…

– Как? Из чего? – уточнила Ольга Арчиловна.

– Уверяет, что из ружья… После этого Осетров с ходу опускает свой карабин и прямо без прицелки бабахает…

Упал, говорит, как подкошенный. Нил подбежал, смотрит: тот готов. Ну и сразу ко мне…

– А когда вы прибежали, ружье возле пострадавшего было?

– В том-то и дело: ни ружья, ни мешка. Смекаю, тут что-то не то… Первая, значит, у меня версия такая: с перепугу это вышло у Нила. За браконьера принял Авдонина. Сумерки, что-то померещилось, ну и затомашился[1 - Затомашиться – растеряться, потерять голову (местн.).] парень. Знаете, как бывает…

– У страха глаза велики, – подсказала следователь.

– Вот-вот, велики, да ничего не видят…

– Вы первый прибыли на место происшествия?

– Точно. Никого не было. Это уже потом Гай появился.

– Выходит, ружье и мешок у Авдонина – фантазия Осетрова?

– Испариться же они не могли… – Капитан с прищуром посмотрел на Дагурову. – Я сам говорю Нилу: не темни, паря, выкладывай все начистоту. А он клянется, божится, что так все оно и было, как рассказал… Засомневался я, по правде говоря.

Некоторое время Дагурова и Резвых шли молча. Следователь обдумывала сказанное капитаном. А тот ожидал дальнейших вопросов. Чуть дунул ветерок, пахнущий сыростью и прелью.

– А вы как полагаете? – спросила наконец она капитана. – Почему все-таки Нил стрелял?..

– Засомневался я, значит, и решил… нет, тут дело может быть в другом… Ну, посмотрите сами… У Гая дочь, Чижик, извините, Маринка. Нил с ней с детства дружил. А кто знает, где кончается дружба и начинается любовь? Никто. А тут Авдонин появляется. Тоже ему девчонка приглянулась. Сами понимаете: где узко, двоим не разойтись… – Капитан развел руками: мол, вопрос ясен и распространяться особенно нечего.

– Взрослая дочь?

– Школу нынче закончила. Собирается в институт. В Москву, насколько мне известно.

«Господи, совсем ребенок! – подумала Ольга Арчиловна. – Какие тут могут быть еще страсти… Да, но ведь шекспировской Джульетте было четырнадцать лет! Хорошо, пусть Шекспир и выдумал. А Нине Чавчавадзе, в которую безумно влюбился великий Грибоедов? Столько же…»

Резвых, словно угадав ее мысли, добавил:

– Не простая девочка. Ой не простая. С таким-этаким… – Он покрутил в воздухе пальцами, не находя слов для объяснения.

– А мать кто?

– Нету матери. Двое они – Федор Лукич и Чижик…

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 26 >>
На страницу:
4 из 26

Другие электронные книги автора Анатолий Алексеевич Безуглов