Растяпа. Мечты сбываются

– Из Ирландии мы держим курс к Нью-Йорку, но в США не залетаем – вдоль побережья Северной Америки, если смотреть по карте, спускаемся к Большим Антильским островам.

– Зачем же такой крюк – не проще напрямик?

Кто-то спросил, а стюардесса склонила милое личико ко мне, обдав духами – и даже мысль мелькнула: не хозяйка ли крылатой машины пугает спящих пассажиров?

Но она спросила:

– Любитель острых ощущений? Про Бермудский треугольник слышали?

Конечно, слышал! И стал думать о Бермудах – загадочном месте пропадания судов – не давая воли панике. Но первым на ум пришел Нью-Йорк – этот огромный сволочной город, где спят и видят скорую погибель СССР. Вот муды так муды!

И вот тогда мне в голову пришла сакраментальная мысль – проклятых капиталистов надо бить их оружием. То есть – внедриться в общество, достичь деловых вершин, финансового могущества и ниспровергнуть общественные отношения. То есть – долой лживую буржуазную демократию! вся власть Советам народных депутатов! Ну и, заводы, фабрики, газеты… в руки трудящихся. А? Какова мысль? Классика!

Короче, готов мигрировать в мир свободного предпринимательства – есть смелость и талант! – чтобы, добившись в нем успеха, его же ниспровергнуть. Посылай, страна родная!

А потом страх закрался в душу: ведь мы на родине своей без жестокой конкуренции в овец превращаемся – пушистых, безобидных – которых голыми руками взять, как два пальца об асфальт. Что делать?

Но не хотелось поддаваться панике – хотя бы потому, что чувство независимости и любовь к Родине мгновенно превращает русского увальня и недотепу в разъяренного медведя, которому нет преграды в мире.

Эти мысли отвлекли от окружающего мира – даже не заметил, как на небе появилось солнце. А когда заметил, ко мне вернулись привычное здравомыслие и оптимизм – в один миг забыл ночные страхи и их последствия. Но счастлив буду, лишь покинув борт летающей машины.

Мысли потекли другие.

Вот если бы сидел у иллюминатора, то уже видел под собой бескрайний океан и любовался игрой его цветов. Легко представил белые паруса каравелл Колумба, зеленое пятно Саргассова моря. Погрузился бы в путешествие во времени, разглядывая корабли на глади воды. В прежние времена они ходили к неведомым берегам в поисках золота и драгоценностей. А еще охотились дружка на друга и топили уступившего, пряча концы в воду. Иногда корабли уходили на дно с трюмами, полными сокровищ. И поныне там лежат – золото ведь не ржавеет. С поверхности воды их не увидишь, а вот с высоты полета самолета вполне возможно. Жаль, что мое место у прохода.

Почувствовал, как взалкал сокровищ дна морского. Горячий кофе, что развозила стюардесса, не остудил жажды наживы. Впрочем, меня не интересует личное богатство, как таковое – гораздо увлекательнее поиски подводных кладов. Какой прок от них на дне морском? Ожерелья, перстни и подвески, если найду, подарю любимой женщине (Любаше что ли?), а короны и каменья сдам в музей. Но чтобы не было у зрителей сомнений, на экспонатах пусть напишут – поднято со дна морского Анатолием Агарковым во время его визита на Кубу в декабре 1985 года. В газетах под соответствующими заголовками, наподобие: «Искатель кладов» – будет опубликована моя сияющая физиономия….

Но не подумайте, ради Христа, что я развлекаюсь шизофреническими мечтаниями. Совсем нет – просто вхожу в образ кладоискателя, о котором напишу книгу вдохновленный экзотикой Кубы. Таков будет ответ на праздно проведенный отпуск. И беллетристика уже затягивала. Хотя надо признать, это – первые впечатления: впереди еще истории об индейцах, пиратах, робинзонах и масса других интригующих тем Больших Антильских островов в Карибском море.

У меня в чемодане, который сейчас в багажнике самолета, есть чистая общая тетрадь и шариковая ручка, призванные помочь сохранить впечатления для будущей книги. Помнится, подобное намеревался и на БАМе, куда улетел комиссаром стройотряда через месяц после свадьбы. Но когда открывал ее и брался за ручку, интеллект выдавал одно только слово – Лялька… Лялька… Лялька… Лялька…. Одну лишь фразу – я люблю тебя. Такой лаконичный был роман.

Сейчас мне ее очень не хватало – я про тетрадь.

И первым делом хотел описать полетные ощущения, чтобы остались на бумаге глас над ухом и за ним – выброс адреналина, страх, возбуждение. Надо также отразить, что в экстремальной ситуации вечно неуверенный нытик моей души совершенно преобразился – победил в себе труса и вышел из поединка со страхом без единой царапины на психике. Решительность и смелость достойны восхищения!

Чего заулыбались? Себя сам не похвалишь – кто вспомнит?

Замечтался, а мы уже на Кубе!

Аэропорт Гаваны имени Хосе Марти вызвал приступ раздражения.

Первое впечатление от острова Свободы – духота предбанника, где я еще одетый. Думал, в аэровокзале спасут кондиционеры. Но забыл о них, когда получил багаж. Вскрыл чемодан и вижу – двух стекляшек не хватает.

Вся дюжина подарочных флаконов «Красная Москва» лежат сверху – как сыпанул мне их Назаров, намекая на комиссарские обязанности, так и остались в неприкосновенности. Ополовинен склад спиртных напитков. Впрочем, нас предупреждали – разрешено взять с собой ввиду приближающегося Нового года бутылку водки (коньяка?) и шампанского (вина?). Я, загрузившись в ГУМе, думал распечатать что-нибудь в Москве. Но Вагиз удрал к сестре, пить одному не хотелось. Положил в чемодан все четыре пузыря – не оставлять же их в Москве. И вот результат.

Ай, да гостеприимство братской Кубы! Отличное начало внушает оптимизм. Хоть бы «спасибо» написали на крышке чемодана.

Ну, хорошо, счет открыт – Бог даст, сочтемся. Я закрыл чемодан с твердым намерением что-нибудь стащить запретное с острова Свободы.

Нас усадили в комфортабельный автобус с баром и барменщицей. Впрочем, ее можно назвать и стюардессой – она дефилировала проходом, предлагая мороженое и охлажденные напитки. Одного не учли организаторы – у нас еще не было местных денег.

А и были бы! За окном уже мелькали красная земля (нет, правда, красная – как отвалы огнеупорных глин в нашем ЧРУ), пальмы, необычные дома, люди и красоты экзотической страны, а я все еще не мог обрести душевного покоя и примириться с ситуацией. Внутри скрывалась боль – душевное страдание, конца которому не предсказать.

В таком настроении покинул автобус на стоянке отеля «Националь».

В городе жара совсем невыносима. От пота пиджак прилипал к футболке, а футболка плотно приклеилась к спине. Не верилось, что на календаре конец декабря, и мы в северном полушарии.

А я все дулся на кубинских таможенников, хотя сам не мог понять своих мотивов. Подумаешь, бутылку водки стащили и «шампусика» впридачу – да, на здоровье! Кстати, имея на это полное право. Просто произошло это в неподходящий момент – я ждал радостной встречи, горячих объятий. И дождался….

Сидя на диване прохладного фойе отеля и глядя в пустоту, пытался разрешить вопрос – что формирует наше настроение и подвластен ли этот процесс рассудку? В течение сорока минут, пока Назаров оформлял наше проживание, тем только и занимался, игнорируя окружающую среду. Мне показалось, что нечаянная и пустяковая вобщем-то обида может полностью изменить смысл всей столь ожидаемой поездки. Я сам не мог понять, как следует к этому относиться. Похоже, возвращается самолетный синдром – там был необъяснимый страх, сейчас – необъяснимая обида. Плюнуть и растереть не получалось. Мне казалось, что в моем лице кубинские таможенники нанесли оскорбление всему могучему Советскому Союзу.

Разумеется, таможенники имели право изъять мои излишки, но почему-то признать это не хотелось. Почему? – стремился понять, чтобы достичь какого-то иного уровня восприятия происходящего. Я уже переступил черту возможного компромисса (души с национальной гордостью), и обратного пути не видел. Уже допустил мысль об ответных действиях, и она меня пугала. Впрочем, несмотря на все свои софистические выкладки, понимал, что дальше злобных мечтаний дело не зайдет.

Но ведь я же отдыхать прилетел – наслаждаться! – а голова забита черте чем. Надо поскорее осудить кубинских таможенников и отпустить им их грехи. Но, кажется, это не входит в обязанности туриста. Я превышаю свои полномочия. Сам контрабандист, а потом судья, следователь и палач – не слишком ли много для одного человека?

И все же – в чем суть инцидента?

Постепенно пришло убеждение, что случай с таможенниками – это предупреждение свыше о том, чтобы я был осмотрительнее на острове Свободы. Очень может быть, что я из-за некоей непредусмотрительности могу оказаться не в том месте и не в то время, а сама Куба станет мне ловушкой. Как все предусмотреть? – голову сломаешь, от судьбы не спрячешься. Значит, к черту сомнения, слушаем глас Вездесущего и следуем его подсказкам – пусть будет то, что будет.

Кажется, получил желаемый результат и перевел дыхание.

Как все это абсурдно! – скажите, но не спешите с выводами.

Беда в том, что сам не следую собственным советам.

Снова тяжело вздохнул – соображение о подвластности Судьбе, похоже, не очень утешало. Чувства собственного достоинства и национальной гордости в таком раскладе становились мне обузой. Чтобы считать себя советским человеком за границей, мне, по меньшей мере, необходима точка опоры. Пока же сам себя подвесил в пустоте, подвластным всем ветрам…. Интересно, что еще готовит мне судьба?

– Пошли, – подошел Вагиз. – Мы снова живем вместе. Комната номер…

Он взглянул на бирку ключа, потом на меня:

– Хреново выглядишь. Не оклемался от полета?

В ответ услышал только тяжкий вздох – не объяснять же дураку, чем голова болит. Но решил встряхнуть с себя апатию – больше жизни, убеждал себя, отныне все пойдет иначе. Поднялся и даже улыбнулся – из глубины существа стал подниматься вихрь надежды, пробуждая силы. Нервный срыв, подстроенный фатальным стечением обстоятельств, дал стрекоча.

Подойдя вслед за Вагизом к лифту, ощутил вдруг облегчение и через мгновение осознал, что со мной случилось. Обида, как и самолетный страх, ушла сама. Все это очень мило и душевно, если не считать того, что я так и не понял – как вести себя на Кубе?

Положимся на здравомыслие? Не опрометчиво ли отдаваться игре волн Судьбы? Впрочем, мир достаточно разумен, а я не бессмертен, чтобы не ввергаться в крайности. Может, забыть на время о здравом смысле, осторожности и следовать природном чутью – то есть положиться на самого себя?

– Ты совсем плох, – сказал Вагиз и положил мне руку на плечо. – Сейчас поднимемся и тяпнем. Для душевного сугрева.

Я вздохнул облегченно. Сейчас бояться нечего – пока, а там видно будет.

Но оставались еще усталость, голод и горькие мысли о том, что я не знаю, как дальше быть (жить?) в Новом Свете. Будто из-под ног ушла земля, и никаких вразумительных указаний Свыше, только пустопорожняя болтовня Вагиза, жаждущего выпить. Не очень-то убедительный сосед. И вообще, этот тип слишком бесцеремонен и почти наверняка глуп.

Стоило подумать об этом, как опять подкатила тревога. Считать его устами Высшей Силы? Да, Боже, сохрани!

Голодное бурчание желудка отвлекло.