Как я стал Богом

Не заставил себя долго уговаривать и шмыгнул из палатки.

– Билли, все опции своего браслета открыл или ещё какой сюрприз будет?

– Ты о чём?

– В моём генеалогическом древе не было летающих пращуров?

– В небо потянуло, Создатель? Приляг и воспарим.

– Наяву хочу.

– Ты, Создатель, с основными законами физики и механики знаком? Как ты себе представляешь полёт? Или тебя накачать гелием – и это будет воздухоплавание?

– А говорил, всё можешь.

– В пределах разумного.

– Развлеки меня.

– Сказочку рассказать?

– Дело подыщи интересное.

– Кладоискательством не хочешь заняться?

– Есть перспективы?

– Некогда залив кишел пиратами, а рядом проходили торговые пути.

– Не вдохновляет. Копаться в чьих-то останках.

– Хочешь с живыми столкнуться?

– В грёзах? Не хочу.

– Чего ж ты хочешь?

– К маме хочу.

– Позвони.

Я хандрил день ото дня всё больше. Даша терзалась.

– Потерпи. Через недельку, максимум две будем сворачиваться.

Дашенька…. Мы лежали на песке в линии прибоя, травинкой щекотал ей живот.

– Что подарим Настеньке на день рождения?

– Оптимизатор. И Анастасии Алексеевне тоже.

Чуткая жена моя перемогла боль разлуки с дочерью и теперь переживала о своём нетактичном поведении со свекровью.

– Да, наверное, ты права – это лучшее, что можно придумать.

Мы замолчали, устремив взоры в голубой небосвод. С лёгкой грацией лебедей плыли по нему удивительной белизны облака. Стремились на север. Быть может, завтра они увидят нашу дочку в тихом московском дворике. Привет передавайте!

Облака, наверное, передали, а мы не успели. Когда прилетели, квартира была пуста. На столе в гостиной записка: «Мы улетели на Байкал. Будем жить в палатке на Листвянке. Приезжайте к нам. Мамочка и папочка я вас люблю. Настя».

Могли бы позвонить. Впрочем, я во всём этом кощунства не увидел. На Байкал, так на Байкал. Это ж здорово – из африканской пустыни в сибирской глухомань!

Даша как раз наоборот – поджала губки. Положила оптимизаторы на записку.

– Значит, не судьба. Я возвращаюсь.

И как я её не уговаривал…. Наоборот, она меня убеждала:

– Ты поезжай, повидай дочь, передай привет маме – потом обскажешь, что да как.

Побывали в гостях у Надежды Павловны, а утром расстались у подъезда – жёлтые такси развезли нас в разные аэропорты.

Я летел на Байкал и думал о Даше. Быть может, она правильно поступила. Всю жизнь была бледной тенью – сначала при волевой матери, потом у мужа, советника Президента, и чуть ли не в прислугах у собственной дочери. Сейчас у неё есть дело, которое по душе, в котором намечается «оглушительный успех», и пора формироваться собственному характеру. И я, наверное, ничего не смыслю в жизни и не понимаю в людях, если после недели каникул на Байкале наша дочь со слёзками на глазках не будет проситься со мной в Африку повидать мамочку.

Успокоившись этой мыслью, уснул под рокот двигателей….

Робинзону с Пятницей нашёл без труда. Не то чтобы я Великий Следопыт – мобила-то при мне. На берегу маленькой речушки с холодной водой, в самом её устье при впадении в Байкал, разбили бивак – две палатки с треногой над костром. Одно походное помещение они оккупировали, во втором пара спальных мешков ждала нас с Дашей. Ну что ж….

Ребёнок мой грустил только до вечера. Когда развели костёр, наелись ухи и взялись за гитары – в нашей семье появился ещё один самодеятельный музыкант – грусть, как рукой сняло. Мы пели о багульнике, который на сопках цветёт, и ещё об удаче, что награда для смелых. Потом искупались в холодной воде Байкала и залезли в спальные мешки.

Ходили на ялике к местным прасолам. Ох, и вкусны же их малосольные огурчики! Ещё копчёной грудинки подкупили. Разогревали на костре, ели подгорелую, шипящую жиром. Ели и пальчики облизывали.

Однажды под утро напугал медведь, разоривший наши припасы. Потом мы его пугали – гоняли по тайге вокруг сопки, заливаясь собачим лаем – гав! гав! гав!

Неделя пролетела, как один день. Пора возвращаться.

Эту новость с видеороликом транслировали по телевизору все каналы каждые полчаса. И мы не могли её не услышать. В Иркутском аэропорту моей доченьке стало дурно. Мы вызвали неотложку. Настеньку в полуобморочном состоянии на руках внёс в самолёт. Всю дорогу уговаривал маму сразу по приезду надеть себе и Настюше оптимизаторы – они на столе в гостиной. В Москве вызвал скорую к трапу самолёта, а сам на такси помчался в Шереметьево.

В соседней стране шла гражданская война. Правительство, поощряемое НАТО, билось с инсургентами. Тех тоже кто-то поддерживал и поставлял оружие караванами через пустыню.

Этому конвою не повезло – он был обнаружен и атакован с воздуха. Теряя людей и машины, караван рвался на юг. У «вертушек» кончалось горючее. Перед возвращением в базу они сделали последний заход на цель. Но удачный выстрел с земли разнёс «Апача» на куски. На базу вернулся один вертолёт. И целая эскадрилья их поднялась в воздух, рванула в погоню, пылая яростью мщения.

Тем временем, конвой достиг нашей деревни. Бежать дальше по пустыни от крылатых убийц не было смысла. Контрабандисты согнали всех жителей и расставили вокруг машин – живой щит от возможной атаки с воздуха. Где-то там, среди чернокожих, стояла и моя Даша.

Янки не стали вступать в переговоры по поводу заложников. «Апачи» сделали боевой разворот и атаковали деревню, машины и людей всей ракетно-огневой мощью. Потом ещё один заход, ещё один залп, и вертолёты повернули в базу. Они даже не присели на землю, посмотреть на дело рук своих.

Когда я примчался в спалённую деревню, в ней работали санитары столичного хосписа. Солдаты в голубых касках ООН стояли по периметру, охраняя место трагедии.

Теперь-то от кого?