История болезни
Хм, интересная штука получилась. Из-за ошибки в памяти, я почти сростил на бумаге два никак не связанных между собой события, далеко разбросаных друг от друга во времени. Связь-то, конечно, есть, раз уж они так сцепились, но совсем не та, какую я чуть не изобразил. Когда понял, что наврал – всё! – не смог дальше соображать. Просидел минут 30 уставившись в бумагу…да какие 30. Час! – и не сдвинулся ни на строчку, как себя не уговаривал: и легальным художественным вымысом и "все врут" – ни в какую. Однако и врозь они никак не заходят: одно нуждается в другом. Опыта – то у меня никакого, можно сказать, в писательстве, так, два года постил у себя на страничке в ВКонтакте всякую мелочёвку, да комменты писал, пока интерес не потерял, а серьёзного опыта нету. Что делать? Решил я всё-таки срастить эти два события даже три: два видения и случай из обычной жизни, в не существовавшую никогда последовательность, как будто возникновения одного побудило произойтити другие, – и больше не врать, честно-честно; тем более, что память моя их действительно слепила вместе, так что сам едва разобрался.
Контекст моего психического состояния и жизненной ситуации требовал внесения в них очень твёрдой установки в отношении возможностей совершения определённых действий. Животная природа сильно давила на меня, и я просто висел за гранью человеческих способностей терпеть её натиск, и начал подумывать о сдаче некоторых позиций. Надо быть правдивым и открытым, я ведь пишу анамнез своей болезни, и это я говорю без иронии: почти вся моя жизнь – болезнь, – «почти» можно и вовсе исключить. Для адекватных оценок требуется внесение в историю больного и максимально интимных сведений, могущих пролить свет на истоки патологии. У меня было нескольких крайне неудачных попыток совершить половой акт, после которых на долгое время вообще пропало желание с кем-то совокупляться. Что же помешало? – поинтересуется заинтригованный читатель. А помешало отсутствие всякого желания ласкать и лобызать чужую плоть. Пока общались да выпивали – желание было, как доходило до дела – равнодушие появлялось и отсутствие эрекции, полное. Помню, было очень неловко перед женщинами, стыдно перед товарищами: мне было нечем хвастаться, нечем утверждать авторитет мужика. Приятели, полагаю, списывали отсутствие отчётов о сексуальных похождениях на мою скромность, однако рейтинг мой падал все ниже, я это чувствовал. Болезненный опыт, страх перед очередной неудачей в сексе и муки уязвлённого самоуважения длившиеся довольно долго, а также стыд перед пацанами, загоняли меня все больше в уединённость: на рыбалку, за чтение, в самопознание. Тогда я начал лучше разбираться в своих мотивах поведения, начал разделять себя и все остальное, привнесённое из-вне и навязанное Природой. Осознал важную для себя вещь – почти всё из того, что я делал, я делал под давлением социума или инстинктов, сам же я, почти бессознательно, под кучей всего этого наноса, хотел чего-то своего. Действительно, это я понимал и в 20 лет, мне не хватало какого-то никому, кроме меня, ненужного смысла. Вернее сказать, люди видели смысл в чём-то временном, в том, что можно было легко потерять, и оставшись без стержня, спиться или покончить с жизнью самоубийством. Я же, как сумасшедший, обращался ко всем своим знакомым с вопросом о смысле жизни и надеялся от них услышать разгадку на сводящий меня с ума вопрос. Без ответа на него, как я мог полноценно жить и вкладывать все свои силы во что-то, не имеющие в основе главнейшего элемента – бесспорного смысла. Ну как бы я не философствовал, как бы глубоко не погружался в глубины самопознания, сильное желание плотской близости, остававшееся неудовлетворёнными годами, продолжало мучить меня, навязывая сознаниею сексуальные фантазии и расшатывая нервную систему. Желая ослабить силу влечения, я перестал есть не только пищу животного происхождения, но и вообще есть старался поменьше. Помыкавшись в городе, перебрался на работу в лесное хозяйство. Там, я надеялся, – воздействие совершенно ненужных мне соблазнов сведётся к минимуму и я смогу посвятить время чтению в монастырских условиях. В островном лесничестве и началось моё активное боговиденье, началось с знакомства с Ангелом, и продолжилось видениями, осознанным опытом, и не очень осознанным посещением других миров. Давайте-ка, я прямо сейчас и расскажу о своей первой встрече с Ангелом, а потом уж анонсированные видения, относящиеся к жестким императивам данными мне Свыше.
Двадцать три года назад я устроился работать в пригородное лесничество, лесником. Весной тушил лесные пожары, а лето и зиму проводил на полудиком острове площадью в шестьсот гектаров, занимался его благоустройством. Сегодня этот остров-визитная карточка большого города, с яблоневыми садами, с игровыми площадками и спортивными тренажёрами, с весьма интересными зонами для пассивного отдыха. А тогда даже фонарей не было. Только две, когда-то давно асфальтированные, дорожки, вели от одного моста к другому – вот и вся цивилизация, если не считать трёх самодельных турников из водопроводных труб, закреплённых между двумя рядом стоящими тополями.
В 2004 году начали мы там яблоневый сад высаживать, аж на несколько тысяч деревьев. А сад этот по периметру соснами и елями обставлять для удержания в нём снега. Ели, кедры и лиственницы ещё и вдоль дорожек высаживали. Яблони, нам сказали, привозили с московских питомников, за 4000 км. Дорогущие они были! Без присмотра оставлять их было никак нельзя: растащили бы по дачам, и нам приволокли для охраны насаждений бало́к-это вагончик с печкой, а на лесников возложили ещё одну обязанность – по ночам стеречь яблони. Зимой, недели за две до Нового года, мы выходили на охрану молодых елей.
Вот в этом вагончике и случилась моя история, зимой, в ночную смену, – у меня тогда не было ни фонарика, ни телефона, ни часов, только сильно коптящая керосиновая лампа, которую я без особой нужды не зажигал, – во нищета-то была в лесной отрасли! – траву косили косами.
В ту ночь я был почему-то один. Хотя по правилам должен был быть с напарником, но зато с собакой-старой овчаркой, она могла по долгу громко и до мурашек выть. Я ей не запрещал, думал, что это прибавит жути к ночному мраку для тех, кто решит ёлочкой обзавестись. Ориентиром во времени мне служило движение на мосту, он находился метрах в трёхстах от балка. Чем ближе время было к полуночи, тем реже там проходили машины, ночью становилось совсем тихо, ну а к 6 утра начиналось радовавшее душу движение.
Сейчас припоминаю, что большинство моих дежурств и проходили в одиночку, я сам предпочитал уединение, а моим «сослуживцам» со мною было просто некомфортно: я был молчаливым, а если начинал говорить, то мои темы ничего кроме недоумения и вялого скучного диалога не порождали; любил почитать в тишине; алкоголь, – а у нас он мог быть только самый дешёвый, – меня совсем не привлекал. Чуточку замечу по поводу алкоголя. До лесничества я работал приёмо-сдатчиком на вагонах в крупной алкогольной компании и свою цистерну хорошего алкоголя, в основном пива, выпил, – ну это так, чтобы не возникло в отношении меня ложного представления о якобы моей непорочной чистоте. Ещё чуть-чуть скажу по незаявленной теме и перейду к моей первой внятной и бесспорной встрече с Ангелом. Все мы в те годы жили в "чумном бараке", и я преклоняюсь перед теми, кто имея что украсть не поддался общей атмосфере и устоял перед искушением. А я тогда не устоял, хотя, Бог свидетель, мне и было всё это противно. Тем ворованным алкоголем я покупал уважение и авторитет среди угощаемой мною публики: даже после 20 лет ничтожества я всё ещё чувствую в себе высокомерие и тщеславе, – что уж говорить про то время? – порок был сильнее меня. Ну что-то в тех отношениях было и чистое. Я ведь не совсем только покупал уважение своей щедростью, но и искренне верил в то, что мои братские подгоны-так это в то время называлось – являются доброй данью дружбе, и сейчас я чувствую, что так и было. Куда только делась та дружба и кто меня хоть чем-то угостил после моего выхода из гонки социума за благами цивилизации и человеческим счастьем? Даже на улице встречать кого-то из былых приятелей очень не хочется: я стал чужеродным никчёмным искателем покоя и душевного совершенства, – чудаком на букву м – одним словом.
Итак. Зимняя ночь, безлюдный остров, разделивший широку реку на два рукава. Если бы можно было подняться над ним, то эти шестьсот гектаров вряд ли бы как-то отличались от чёрной массы Енисея, только полоска одного хорошо освещённого автомобильного моста выхватывала бы из мрака прилегающую к нему сушу. Дежурство проходило в 5–6 этапов. В вагончике становилось холодно и я выходил на улицу за дровами. Там сколько-то минут прохаживался, слушал, всматривался. Иногда отцеплял собаку и давал ей возможность размяться, попугать злоумышленников лаем. Заходил назад, надёжно закрывал за собой дверь, раскочегаривал печь, так, чтобы хотелось раздеться и ложился спать. Пока печь прогорала, да воздух в вагончике остывал и начинал морозить нос – у меня было часа два на вздремнуть. В очередной раз проделав всё это я погасил лампу, постоял с вытянутыми к печи руками, – печка была железная, "финка",с маленьким кругленьким поддувалом, – почувствовал набирающий силу жар, послушал бойкий треск разгорающихся дров и направился к топчану. Сел на него и бочком, лицом к печи, с согнутыми ногами лёг.
И тут, сразу же, через секунду после того как я закрыл глаза и всё ещё чувствовал кислый запах керосина, кто-то положил мне руку на плечо и два раза качнул…
Я не слышал абсолютно никаких посторонних звуков. Я был уверен, – дверь закрыта. Собака даже цепью не звякнула;в вагончике никто бы не спрятался. Господи, кто это? Весь этот анализ промелькнул в моей голове в то время, когда кто-то тормошил меня, а я делал вид, что сплю, давая себе возможность более-менее адекватно среагировать. Да, я был напуган. Успокоила мысль: если бы этот хотел меня убить, то уже бы разнёс мне голову топором, – и продолжал лежать неподвижно. Тогда он большим и указательным пальцами ухватил мою коленку и больно сдавил. Я машинально схватил его руку и открыл глаза.
Сверху вниз на меня смотрел молодой человек лет тридцати, с ухоженным, как бы сейчас сказали, лицом. Он был спокоен и, судя по лицу, эмоционально нейтрален. Я не увидел на его голове какой-либо растительности, но лысым он не был, одет был во что-то светлое и неопределённое. Мы смотрели друг на друга две секунды и он плавно, будто не ступая, а скользя отплыл шага на три к печи и сел на корточки, стал строгать щепу.
Интересно, – сейчас я вспомнил, что был в болоньевый куртке, синей. Когда ангел начал меня за плечо качать, а я делать вид, что сплю, то эта болонь издавала характерный для неё нежный шелест, и моя память очень хорошо зафиксировала этот момент. Сев на кровати я стал осматриваться. Думаю, что "молодой человек" намеренно занялся отвлечённым от меня делом, чтобы я в непринуждённой атмосфере мог успокоиться. Помещение схематично было то же самое. Предметы и их взаиморасположенность сохранились. Вот только бросались в глаза чистота и простор, стало гораздо уютнее. А главное – в метре от меня под потолком горела стоватная лампочка! Ум подкинул мне вариант: пока я спал он протянул провод от моста, – эта мысль представилась абсурдной уже тогда, но других вариантов не было. Я обратился к гостю: "А свет откуда?" Он не поднимая головы пожал плечами: мол, не знаю."Ну, раз электричество есть, ставь чайник, будем знакомиться," – добавил я. Тут он поднял голову и широко открыв рот громко захохотал. Его глаза смотрели в мои… – это последнее, что я запомнил, и открыл глаза в мир привычного нутра сторожки. Я по новой испытал жуть от произошедшего. Трещали разгоравшиеся дрова. Справа от тёмно-синего просвета решетчатого окна, не передававшего никакого света внутрь, прыгал жёлтый «зайчик» из круглого поддувала. В моём сознании снова и снова прокручивалось бесспорно реальное и очень яркое событие. Ночь больше не пугала меня, нигде.
В моей правдивости, пожалуйста, не сомневайтесь. Считайте это бредом, но только не вымыслом. Я боюсь вранья.
А теперь к тем видениям. В лесничестве работали две девицы дававшие мне понять, что они совсем не против завязать со мной близкие отношения. С одной из них я оказался один на один в безлюдном месте, среди деревьев и цветов. Я сидел на завалившемся тополе, она стояла возле меня и мы обсуждали план работ, или просто болтали вдали от начальственных глаз. Тогда, в полуметре от неё, я ощутил охренеть какое сексуальное влечение к ней, и кое-как усидел, словно бы под пронесшимся вихрем страсти. Ничего не было, но я ощутил в себе мужицкую уверенность и стал сомневаться в нужности воздержания. Она была замужем, но это её бы не остановило от секса со мной, а я тогда уже решил жить для Бога, и замужняя женщина могла перечеркнуть все мои прежние праведные мучения, обнулить их, и это меня сдержало. Но я начал всерьёз обдумывать возможность своей женитьбы и серьёзных заработков. Так и было, это правда. Виде́ние же родилось в моём сознании спустя года два и не было вызвано именно этим событием. Однако, память упорно говорит – Бог вразумлял меня именно после него. Возможно, я часто вспоминал то сладостное предвкушение свободы плоти и оно меня довело до какого-то предела, – ведь с того случая я вообще старался держаться подальше от женских тел, тем более уединяться с ними, тем более среди травы и поющих птиц.
Видение первое. На кровати лежала молодая женщина, излучавшая сексуальное влечение. Именно так, не я имел в себе похоть, а она своим влечением, словно щупальцами, проникала в меня и подчиняла своей страсти моё существо. Я не устоял перед её магнетизмом и протянул руку к её обнажённой груди. Тут грозный басовитый голос предупредил меня: "Ты сильно рискуешь".Я остановился, и с трудом противопоставив свою волю охватившему меня сексуальному возбуждению отвернулся от вожделенной плоти и направился к умывальнику. Там я стал мыть руки. Хорошо запомнилось, что руки я мыл для того, чтобы показать Голосу свою прежнюю чистоту: мол, смотри, ничего от той оплошности не осталось.
Видение второе. В нем, совершенно точно, кто-то во мне и за меня, в образном виде принёс клятву, и эту клятву, кем-то через меня принесённую, я, не смотря на обстоятельства, воспринимал как принесённую самим собой, даже когда очнулся. А тот, кто через меня совершил этот обет, вызывал чувство безотносительного доверия и уверенности в его благом намерении в отношении меня. Позже будет ещё одна история о том, как наша воля в Боге исчезает и на её место встаёт Иная. Тут было совсем коротко. Я держал в руке чёрный флажок: древко, сантиметров 20, и прямоугольник чёрной материи на нём. Совершенно не понимая, что к чему, я, находясь под полным контролем Чьей-то воли, намотал материю на палочку и, церемонно переложив скрученный флажок на обе ладони, передал его стоящему передо мной человеку, вызывавшему глубокое уважение. Он принял дар и сказал: «спасибо». Древко флажка здесь, несомненно, – образ полового члена и даже больше, вообще сексуальной жизни. Чёрная материя, как и чёрная одежда монахов, символизирует отказ от мирской жизни. В этом видении я стал главным участником церемонии по принятию целибата, то есть жизни без секса и семейных радостей.
Осознанный опыт
В" Половой жизни" рассказ о знакомстве с Ангелом-яркий пример осознанного опыта. Определение такое себе…любой опыт является осознанным, дело лишь в наличии или отсутствие критического мышления во время его проживания, хотя степень интенсивности сознания тоже варьируется: у бодрого человека – одна, у уставшего – другая, у спящего – третья. Осознанным опытом я буду называть то переживание во внеплотской сфере, которое характеризуется высокой критичностью. Во сне наша критика почти полностью отсутствует, как и в видении, только в видении, я уже говорил, всё очень ярко и не остаётся сомнений в реальности произошедшего. Сразу начну с примера и уже после буду разъяснять: где, что и почему. Помимо научного, психологического интереса этот случай показывает на сколько близко к нам Бог.
Помню, очнулся я висящим в невесомости, в полной темноте. Был спокоен: не впервой. Начал загребать руками и дергать ногами, как в воде, чтобы хоть куда-нибудь двигаться. Тут меня что-то легонечко коснулось и пропало. Я замер, насторожился, – однажды в такой же ситуации в меня вцепилась большая пиявка тонкого мира, я её оторвал и отшвырнул. Касание повторилось и оказалось большой рукой. Рука осторожно меня подхватила и также бережно прижала к большому телу. Была абсолютная тишина и темнота, я чувствовал исходящий от Него покой и тело моё обмякло как сдувшийся шарик. Трёхметровый великан со мною под рукой был неподвижен и мягок, внушал чувство безотносительной безопасности. Похоже, мы медитировали. Вскоре мне стало некомфортно, из-за с трудом сдерживаемого мыслительного процесса, а я знал, догадывался, что Он слышит мои мысли и дал знать об этом шевелением. В основе моего некомфорта была опаска, из-за неумения в должной мере контролировать внутреннюю Тьму, того демона с крыльями, что сидел на моих коленях своим голым задом. Молиться я вообще не мог без того, чтобы после пяти слов обращенных к Богу, во мне не включалось бы неконтролируемое – вот уж точно бесовское – передразнивание святых имён и благостных слов самыми грязными матюками. Я молился, а демон тут же издевался над моей молитвой. Так что я перестал обращаться к Творцу без особой надобности. Похоже, Ему это и нужно было, чтобы я молча принимал происходящее и полюбил внутреннюю тишину. Когда я зашевелился, давая знать Великану, что мне стало неудобно, я боялся весьма вероятной возможности пуститься в матерщину. Тогда молодой улыбающийся голос произнёс: "Что, уже устал от моей любви?"
Его слова ещё звучали в моей голове и не исчезло ощущение руки, когда я открыл глаза проснувшись среди ночи, чуть ошеломлённый встречей.
В истории с великаном, как и во всех других" тёмных" историях, остаётся неразрешённым непонимание сути темноты: я не знаю того, что она такое. Вызвана ли она тем, что мои духовные глаза были закрыты или по каким-то другим причинам ви́дение было невозможно, или я неосознанно вышел за рамки созданных миров к Первооснове бытия, к тому чистому Холсту, на котором Творец нарисовал своё Творение – для меня вопрос нерешённый. Несколько раз Господь подводил меня к разгадке, как мне кажется, этой тайны своими откровениями – о них сейчас расскажу, – но все равно, как-то целостной картины сформировать не удалось.
А вот как демон меня подставил в собрании Ангелов. Если этот случай произошёл до того, как я познакомился с великаном, то моё переживание, из-за непредсказуемого и неконтролируемого поведения моей второй половинки вполне можно понять. То не было сном или видением, и даже критическое мышление находилось не на высоте, иначе бы я понял, что нахожусь не во плоти, а в другом измерении, и не среди людей, а среди существ духовных. Этого понимания не было, значит, эту историю можно отнести к осознанному опыту со слабым критическим элементом.
Мы сидели за длинным четырёхугольным столом. Я по середине длинной стороны, напротив меня "человек",между нами шахматная доска. Мы играли в шахматы. Но как! Недоумеваю, откуда я знал правила игры и свои возможности? – если по правилам нужно было силой мысли или воли удержать на доске желаемую комбинацию фигур – мат. Это как…если бы вы в голове захотели представить себе доску с фигурами и матом на ней. Только там эта мысль объективируется в пространстве и становится видимой многим. Понимаете? То есть мысль-образ двух играющих в шахматы, скажем, Ангелов, становится общей для всех объективной реальностью. Но воздействие на этот образ со стороны игроков разный. Более сильный в волевом плане переборит силу воздействия, в нашем случае, на шахматную доску другого, слабейшего игрока и навяжет на доске свои, выгодные для себя условия в шахматной ситуации. Представьте, что два субъекта пытаются зафиксировать в одном сознании какой-то один образ. Сознание очень хорошо можно уподобить монитору компьютера. Можно ведь в шахматы играть по компьютеру с кем-то? Ну вот, а на Небе вместо монитора – Одно на всех поле Сознания, Его буддисты называют Умом, а христиане Святым Духом. В моей игре ситуация моментально менялась, даже не удавалось понять, имеет ли хоть кто-то перевес – только фигуры мелькали, пока все тот же басовитый голос Отца не сказал: «Ничья». И вот тут-то раздалось громкое овечье блеяние. Я стал оглядываться в поисках овцы и не видел её, хотя она была где-то очень близко. Сидевший с торца стола подошёл ко мне и глядя мне в глаза, с нотками юмора, сказал: "А! Вот кто у нас тут порядок нарушает". Я понял, что безостановочное блеяние исходит из меня, при том, что рта я не открывал и не чувствовал никаких усилий со своей стороны для генерации этого звука. Просто во мне включилась запись овечьего пения, и я ничего не мог с этим поделать. Бес во мне, как сказал бы батюшка, дразнил присутствующих, видимо, выражая им своё презрение. Ангелы ведь не имеют собственной воли, они объединены в Одно духовное тело, в одну Душу, потому мысли одного, без открытия рта, слышны многим, и образ чего-либо становится очевидным фактом для объединённых в один Ум. На сколько я могу судить, исходя из опыта практического и имеющихся кое-каких знаний из области психологии, Душа Создателя имеет схожую с человеческой структуру, Тьма или Дьявол не являются чем-то внешним по отношению к Творцу, как тень или бессознательное неразрывно связаны с самосознанием. Творец имеет Своей ипостасью беспощадную и мстительную характеристику, хотя и предпочитает, как можно понять из Писаний, быть любящим и всепрощающим. В этом плане Он целостен, в отличии от нас. Для этого, для удержания Самого Себя в приятном Себе и безопасном для детей состоянии, которое мы называем благим Богом, Он и собирает души добрые в Коллектив, в Царствие Небесное, и Сам очаровывается этой компанией и не имеет причин становится Дьяволом, пока внимание Его находится в Боге. Таково на данный момент моё понимание. Но пока существует человеческий мир в его нынешнем греховном виде, Дьявол будет существовать и лить кровь. Святые люди, которые белые и пушистые, если такие вообще есть, – среди Ангелов точно есть, – отвергают темную ипостась Создателя, а, стало быть, и Самого Его, Его Дух в себя принять не могут. Предположительно пока, такие души объединит в Себе Царствие Небесное – это Духовная сфера, Которая хоть и в Отце, но, всё-таки, находится в подчинённом состоянии и всего Создателя в Себя не вмещает. Но процесс совершенствования некоторых человеческих душ будет идти до тех пор, когда они не вместят в себя Абсолют – так называют всеобъемлющий Дух Творца, содержащий в Себе и Сына и Дьявола. Сын добрый, Дьявол злой. Сын вмещает в Себя души светлые, святые, а Дьявол, стало быть, – души темные, демонические. Сам Создатель назвал Сына – возлюбленным, поверим этому и на этом успокоимся: Дьяволу нет предпочтения. И вот этот Дьявол получил возможность через меня выразить призрение добрым Ангелам. Откуда же Он блеял: из глубин моей души или я стал проводником на Небо голоса обитателей ада? А каких размеров вообще моя душа достигает при слиянии с Духом? – ведь только в Слиянии мы могли играть в шахматы, я думаю. Что ж, этот вопрос пока что остаётся без ответа. А сейчас расскажу случай проливающий кое-какой свет на природу темноты.
О темноте и боли
Я проснулся ночью в своей комнате, критическое мышление находилось в адекватном для бодрствующего здорового человека состоянии. Я не ошибался насчёт места своего положения, при том, что ничего не видел. Как ни странно, отсутствие зрения меня не напугало, может быть, я не успел напугаться, потому что не прошло и десяти секунд, как волна воздуха подхватила меня с постели, – на христианском языке это предложение выглядело бы так: Дух подхватил меня и понёс, – волна подхватила и стала высоко поднимать. Для меня такие перемещения, посредством волны или Ангела, уже были не в новинку и я тихо радовался новой встрече, знал, сам Отец сейчас со мной и что-то интересное покажет. Поднявшись, мы быстро полетели по горизонтали. Мне было приятно, я внутренне улыбался. Всё омрачила мысль, – ох, не я её сгенерировал, – как бы мне не долбануться об что-нибудь на такой скорости. Приятный полёт сменился тревожным ожиданием боли, и я был вынужден открыть глаза и начать всматриваться прямо по курсу полёта. Я ничего не видел, было тихо как в космосе, только ощущение очень быстрого движения, словно бы растягивающим тело, и лёгкая тревога наполняли моё сознание. Опасный предмет не заставил себя долго ждать. В три секунды впереди появилась кирпичная стена, и я с выпученными глазами в неё влетел. Боли не было, но встряска была очень приличной, такая, что я потерял сознание и очнулся здесь. Недолго думая, я пришёл к выводу: стена появилась благодаря моему ожиданию опасной преграды на пути, о которую можно сильно стукнуться. Она хоть и не была галлюцинацией, однако была продуктом моего ожидания и непреднамеренного отрицательного желания её возникновения. Помните, как в Евангелии?" Если будете иметь веру и скажете горе сей: перейди отсюда туда, – перейдёт, и ничего не будет невозможного для вас". Допускаю, что слова Иисуса были несколько неправильно поняты. Евангелия ведь были написаны спустя несколько десятилетий после распятия Христа, и на самом деле, речь могла идти о силе Божьего духа, могущего создавать на одном месте хоть сотни миров, из того же материала и тем же способом, каким я, находясь в Духе, создал стену, или мы – шахматы. Кто достигнет Царствия небесного и жизни в Святом Духе, тот удостоится возможности участвовать в творческой деятельности Создателя, превращая свои фантазии в объекты объективной реальности по мановению ока, – я бы так сказал. Но Христос, если Он сказал так, как написано в Евангелии от Матфея, знает всё лучше меня. Но лично я не могу принять евангельско-буддийскую точку зрения, с которой вообще всё сущее видится иллюзией, и, значит, поддается трансформациям и превращениям как и всё видииое и создаваемое в духовных мирах. Этот мир, по-моему, создан из менее податливого материала. По поводу библейских чудес с преломлением хлебов, хождением по воде Иисуса и Петра и преображения на горе перед апостолами, у меня так же есть сомнения в отношении их земной природы. На горе Фавор так и совсем ясно видно, что апостолы находятся в несовсем адекватном состоянии, они уснули, и проснулись, и увидели Христа преображённым, и всё прочее из этого свидетельства. Нет, не хочу я лезть на чужую территорию, достаточно мне и о своём опыте рассказывать, свою территорию бы заполнить.
