По велению вселенной… Я пробуждаю спящее лихо

Вот сейчас все кончится. И какой толк в набранном опыте? Ах, к черту все. Мне жаль, что вы потеряли в моем лице друга. Ну, что ж, горит сарай – гори и хата.

Я зажмурил глаза.

Склянка разбилась об пол, залив мои штаны и рубашку. Я чувствовал неприятную влагу. Осколки стекла были всюду.

Очнувшись, я увидел, что она все еще стояла надо мной. Испепеляла синевой глаз, роняла крупные капли слез. Я знал, то она хотела этим сказать. Я чувствовал ее замысел.

Она понимала, что никакое стирание памяти, ни естественное, ни искусственное, не поможет. Предупреждение о Зеркалице. Я должен был учесть это. Теперь уже поздно. Я сам воплотил свое будущее, а она оставляет меня наедине с ним.

– Оно не подействовало? – Спросила Саша.

Я начал смотреть туда-сюда, будто не понимая происходящее.

– О, значит, газ в голову попал! – Воскликнул Антон.

Газ был реденьким, но все же остаточно витал вокруг жидкости.

– Да, – подтвердила Полина, – Этого достаточно, чтобы стереть память.

Громкость голоса была включена.

– Чт… что случилось? Где я?! П-почему я не могу встать?!

– Ладно, видимо, дело сделано. Саш, сделаешь должное? Это несложно. Как я учил. А я отправлю его в больницу, пусть его там похилят.

– Да, думаю, я справлюсь.

***

Прошло пару месяцев. За это время я достаточно изучил все больничные виды. Меня прокапали всевозможными зельями и био-энергетиками. Выбивали из меня «дурь», одним словом. Обидно, что у меня осталось только одно сердце, и то треснутое. Придется все наверстывать по-новой.

Впрочем, это имело результаты. Я стал намного спокойнее, чем раньше. Отпустил былые недосказанности в адрес «могучей кучки». Даже когда я увидел Машу и Антона вместе, в сердце ничего не екнуло. Перегорело.

Полина обходила меня стороной. Даже перевелась на домашнее обучение, лишь бы не сталкиваться.

Мама и папа были возвращены кодом. Оба без памяти, но возвращение былых привычек – лишь дело времени. Он снова стал серьезен и чопорен, а она смирена и невидима. Правда, на меня больше не возлагали больших надежд. Они помнили о пророчестве, но решили, что это какая-то сектантская ересь.

«В последнее время слишком много богов развелось. Один краше другого. Мало ли что они могут придумать во славу наживы»

Я молчал. Не хотел вступать в перепалку. Эти разговоры про олицетворение Вселенной мне уже были как кость в горле.

Единственное, что меня удивляло – непрекращаемая слежка дохлой девушки из окон школы. Ее имя так мне и не было известно, а по кличке звать не хотел. Вообще всю эту шайку старался не вспоминать. Мне наплевать, чем они занимаются и как достают код. Игра не стоит свеч. Вот и сейчас я даже специально посмотрел ей в глаза. Она тоже не отводила взгляд.

«Неужели, она знает?» – подумал я.

Впрочем, если хранит молчание, значит ей это выгодно. Вот такая между нами «игра», только кто из нас дурак и кто кого обличает – не ясно.

Зверь во мне больше не говорил. Кормиться нечем.

Так продолжались долгие скучные учебные дни.

Правда, не так давно я заметил одну девушку. Она обычно была в компании еще трех своих одноклассниц. Всегда шли рука об руку, одевались одинаково, создавали командный дух. Наверное, какая-то субкультура. Уж очень они любят всякие узорчатые рисунки на кожаных топах.

Та в какой-то момент с ними поссорилась, стала одеваться скромнее. Расплела косу, обнажив волну каштановых волос. Вела себя тихо. Частенько сидела в углу.

Надо бы придумать что-то такое, чтобы вызвать в ней интерес. Может опять обронить что-нибудь? Или последить за ней чуток, выяснить, не ложная ли эта цель? Я сыт по горло ненастоящими людьми.

Да, я не мог так просто забыть Машу. Что-то она во мне еще вызывала. Не любовь, конечно, не восхищение и не чувство заботы. Она отвергла все это. Я стал не нужен. Такое не вызывает уважения, а я себя не на помойке нашел. Мне было ее жалко. Чисто человечески жалко.

Надеюсь, в этой я не ошибся. Она с самого начала увидит во мне живого человека, который способен подарить любовь и заботу.

Жаль, что рыжеволосое чудовище предпочло меня другим. А впрочем, кто бы еще все это сделал ради нее, если не я?

В этот момент в моей голове донесся знакомый смех…