Fxxxing caнсара

Что для меня значит любовь? Это что-то неземное и любая попытка измерить её, окажется полным провалом. Будь это прилагательные, килограммы любимых лакомств, съеденных или выпитых. Перечислять достоинства объекта любви сравнимо с перечислением характеристики товара в магазине. Любовь искренняя и честная не подкупаема, неизлечима, всегда присутствует в твоём сердце, даже тогда, когда ты её не видишь. Может ли любовь быть справедливой или заслуженной? Есть ли у любви сроки хранения и инструкция к эксплуатации, по применению? Всё это зависит от того, как каждый определяет чувство любви. Для кого-то это товар, для кого-то это награда, для меня это дар…»

После обеда, когда О уснул, я вышла в сад и села рядом с деревом, чтобы погрузиться в медитацию. Я вдохнула этот чудесный аромат свежих фруктов, и в моей голове наступила ясность: «Я ничем не могу помочь ни Марку, ни О. Как бы я к этому не относилась, как к испытанию или как к дару, мне надо это принять. Решение этой ситуации мне неподвластно. Меня ведет любовь… и куда бы она меня не завела, я буду знать, что моя судьба – это Марк. Может быть, действительно наше время иссякло. Что ж, если О не станет лучше сегодня вечером, мы посетим целительницу».

– О, как ты? – я подошла к его кровати.

Он не смог ответить.

– Ты можешь встать? – спросила я его, поправляя подушку.

О кивнул и медленно поднялся на ноги.

Я вызвала местное такси. К нам прилетел гибрид мини-самолета и машины с автопилотом, он и доставил нас до Целибри.

Это было небольшое здание, расположенное чуть ближе к площади. К нам вышел робот в халате.

– Добро пожаловать, О и Анна. Искусственный интеллект улыбнулся, и луч из его рта просканировал нас обоих: – Мистеру О требуется незамедлительная госпитализация.

Робот посадила О в кресло и отвез в палату. Несмотря на столь максимальную техноурбанизацию, врач была живым существом с целительными талантами, именно поэтому их называли целителями.

Она приступила к его осмотру: зажгла свечу и целительные травы, которые она собственноручно собирала и шептала над ним заклинания.

Я решила не мешать процессу и вышла в коридор. Меня окружали не бетонные стены, а джунгли с маленьким водопадом. Звук воды действовал успокаивающе. Присев на скамейку, я решила немного помолиться:

«Я не хочу заглядывать вперед, я просто хочу, чтобы Марк ко мне вернулся целым и в хорошем здравии. Марк, я люблю тебя, давай сохраним наши отношения. Я, правда, боюсь, что это выше, больше нашей любви. Вселенная, я прошу защитить нашу любовь от исчезновения и угасания. Наша любовь -нескончаемый источник светлой энергии. Прошу, дай сил Марку и мне. Марк, я тебя жду».

Я не заметила, как ко мне подошла целительница, положив руку на плечо. Она прошептала:

– На какое-то время это поможет. Любовь трансформирует. Одно существование человека, который говорит на языке любви, может изменить мир куда больше, чем мы можем себе представить. Сейчас ждать нельзя, отправляйся с О к Творцу. Отсюда одна дорога до него, не заблудишься.

Про дорогу к творцу я слышала не в первый раз. Первым, кто о ней упомянул, конечно же, была Изи. Она сразу сказала, что только дорога к нему способна излечить мои раны и бла-бла-бла. Даже несмотря на то, что она была права, и была профессиональным наставником О, как человек, она была мне неприятна.

Сама дорога простиралась сквозь лес и полянку. Люди редко уходили из этого города. Мало кто хотел перерождаться, ведь здесь все обретали покой. Я не была готова расстаться со своим воплощением и воспоминаниями. Я утешала себя мыслями о том, что мало кто готов самовольно отказаться от своей личности.

Я вернулась в комнату к Марку:

– Марк, нам пора идти.

– Хорошо, сейчас соберусь, – он едва встал с кровати, дрожащими руками собрал свои вещи, и мы вышли.

– Домой что-то не хочется, – пожаловалась я, – может быть, пойдем другой дорогой?

– Ну, если хочешь, Аннушка, то пошли. Спасибо, что ты помогаешь мне. Я это ценю.

Это говорило безымянное сознание О, и от этих слов было ещё больнее. Мы вышли из цветочной долины на узкую дорогу. Вокруг была трава ярко-неонового зеленого цвета. Цветы на поле распускались в виде кристаллов. Когда дул ветер они шевелились и стучали друг о друга. Я не сразу поняла, что это был за звук, разливающийся вокруг … он был похож на флейту. Над полем в полуметре от земли висели головы-роботы. Одна из них подлетела к Марку. Головы-роботы все были одинаковыми. У каждого из них был лаконичный корпус с солнечными энергетическими батареями. Они были без туловища, только одна большая голова. Искусственный интеллект заговорил первым. Его черные глаза заморгали, считывая информацию и загружая процессы памяти, он поздоровался:

– Приветствую вас, землянин с 4 уровня. Как вас зовут?

– О.

– Куда вы направляетесь?

– Ну, – начал отвечать О, – я иду прямо.

– Какая ваша конечная цель? – спрашивала голова.

– Я не знаю, – ответил О.

– Я не могу пропустить вас.

– Почему?

– Там для вас ничего нет. Возвращайтесь туда, откуда вы пришли.

О повернулся ко мне расстроено:

– Извини, Ань, дальше нельзя.

Я попыталась обойти голову, но все остальные роботы слетелись и выстроили цепь, через которую пробраться было невозможно.

– Кто вы такие? Почему вы не пропускаете нас? – у меня не было сил спорить с ними.

– Мы – искусственный интеллект, одна нейронная сеть, мы свидетельство.

– Свидетельство чего?

– Этого мира.

– Но я тоже свидетель этого мира, – возмутился О.

– Чем человек отличается от искусственного интеллекта? – робот-голова обратилась к О.

О растерялся:

– Всем, робот не может создавать новое.

– Нейросеть самообучаема.

– У человека есть чувства.

– В нас запрограммированы эмоциональные сети.

О опустил голову и сел на камень рядом:

– Ань, чем человек отличается от искусственного интеллекта? Ведь человек создал его по своему образу и подобию, чтобы сделать нашу жизнь проще.

Я взглянула на них внимательно, передо мной предстали бесчувственные металлические головы.

– Да всем мы отличаемся, мы живые, а вы – нет! – начала я кричать на него. – Вы когда-нибудь ощущали себя за эксплуатированными капиталистами, ограниченными социальной системой без шанса достичь своих целей? А? Или, может быть, вы врали своему босу, что плохо себя чувствуете, чтобы не идти на работу? А можете ли вы любить вообще?