Отражение кризисных ситуаций в русско- и франкоязычных средствах массовой информации

Факт – это событие, явление, то, что произошло в действительности. «Ученые усмотрели серьезную необходимость различать онтологический и гносеологический смыслы этого понятия. В онтологическом смысле факт – „единица реальности, доступная наблюдению, но существующая независимо от сознания человека“; в гносеологическом – „фрагмент сознания, отражающий единицу реальности“. <…> Реальность всегда богаче того, что мы знаем о ней» [33].

Таким образом, в гносеологическом смысле интерпретация заложена уже в само понятие «факт».

Согласно исследованиям Г. В. Лазутиной факт предстает в трех «ипостасях» [33]:

1. Факт как элемент действительности

2. Факт как элемент сознания

3. Факт как элемент текста

В первом проявлении факт выступает как источник информации и объект познания.

Во втором – как средство познания, так как «мы пользуемся им примерно так же, как моделями любого из объектов реальности, рассматривая их с разных сторон, наблюдая их поведение в разных условиях, и тем самым получаем дополнительную информацию, несколько сближающую по объему содержания факт сознания с фактом реальности» [33].

В своем третьем проявлении главной функцией факта является функция выражения и сохранения информации в материальном обличии. При этом он сохраняет первые два ряда функций, которые реализуются при возникновении контакта текста с его адресатом.

В. З. Демьянков указывает на то, что существует два подхода к трактовке событий [16, с.321].

Согласно первому из них, событие – это то, что существует самостоятельно и описывается высказываниями.

По второму подходу, событие – это то, что не может существовать вне речи, поэтому событие создается предложением или текстом, а именно – их интерпретацией.

В первом подходе «предполагается, что событие существует само по себе: высказывания дают его портрет, более или менее сходный с оригиналом. Второй же подход отказывает событиям в самостоятельном существовании вне мышления и речи» [16, с.321].

Однако, так как «и тот, и другой способ уподобления не полностью соответствуют интуитивному представлению о том, что такое событие» [16, с. 321], В. З. Демьянков различает внутри этого понятия три разновидности:

а) Событие как идея

Аналогом данной разновидности события является интенсионал имени или дескрипции. Так, два неодинаковых события могут полностью накладываться друг на друга в пространстве и времени.

б) Собственно событие, или референтное событие

«Его аналог – конкретный референт (экстенсионал) имени – конкретный объект, занимающий конкретное же положение в пространстве-времени, это – прообраз для идеи-события, которая в свою очередь дает его интерпретацию; если говорят, что два события происходят одновременно в одном и том же месте, значит, мы имеем два разных события-идеи, но одно референтное событие, рассматриваемое с разных точек зрения» [16, с. 321].

в) Текстовое событие

Эта разновидность события способна устанавливать течение событий без возвращения на начало и без исправлений, но также может содержать в себе большое количество противоречивых деталей, которые вынуждают выбирать то одну, то другую гипотетическую интерпретацию, другими словами соотносить текстовое событие то с одной идеей-событием, то с другой. Так, в первом случае предполагать наличие референтных событий, а в другом – полностью отрицать их возможность [16, с. 321].

На расхождение «образа события» у журналиста и читателя указывают также психолингвисты. Например, согласно исследованиям А. А. Леонтьева, событие – это некая объективная реальность. Как только мы вычленяем какой-то один аспект речь уже идет об отдельном фрагменте, который всегда рассматривается под определенным углом зрения, с определенной точки зрения. После того как мы «переводим наше знание об этом фрагменте на обычный словесный язык» [38] оно становиться суждением. Суждения могут быть истинными или ложными. Далее необходимо проделать верификацию, чтобы убедиться, что данное суждение ложно/истинно. Если суждение истинно, оно превращается в факт. Так, следует отметить, что факт не может существовать в самой реальности, так как он является результатом переработки информации о действительности человеком. Одно и то же событие предстает в форме различных фактов, которые затем становятся предметом новости [38].

Факты никогда не являются описательными, так как в них устраняются все детальные характеристики события и сохраняется только самая его суть. Поэтому существуют понятия «голые» или «неприкрашенные» факты. У этого свойства есть и другая сторона: факт всегда выделяет в событии отдельную его часть, его определенные признаки [38].

Таким образом, даже при максимально беспристрастном освещении одного и того же события разными репортерами реципиент получает лишь одну из версий события, полная же картина происходящего может быть составлена лишь вследствие сопоставления множества фактов. А. А. Негрышев называет идеальными условиями, при которых СМИ могут выступать как «зеркало», отражающее без изменений реальность, следующие:

1. обращение реципиента ко всем возможным описаниям фрагмента действительности (факта), включая свидетельства его очевидцев;

2. отсутствие в творческой деятельности журналистов каких бы то ни было субъективных мотивов и институциональных установок.

Однако, по мнению А. А. Негрышева, перечисленные условия составляют идеальную модель, тогда как в реальности и со стороны адресанта, и со стороны реципиента есть большое количество факторов, которые обуславливают ту или иную степень преобразования картины действительности в процессе опосредованной коммуникации через средства массовой информации [46, с. 19].

Так, например, А. А. Леонтьев выделяет следующие факторы преобразования картины действительности, речь идет о «намеренных и ненамеренных деформациях» [38]:

1. Журналист может иметь неадекватный образ события.

2. Образ события может быть неправильно изложен в тексте.

3.Текст может оказаться непригодным для правильного восстановления получателем образа события.

4. В случае, когда текст корректный, тот или иной реципиент или группа реципиентов могут быть неспособными получить из текста правильный образ события. Журналист должен предусмотреть эту последнюю возможность и поместить в свой текст дополнительный «запас прочности».

Данный «запас прочности» обычно помещается в последнюю часть новостного текста – бэкграунд. «Бэкграунд – это дополнительная информация, напрямую не связанная с событием, однако позволяющая глубже понять его смысл. Обычно в качестве бэкграунда приводятся сообщения об аналогичных событиях и статистические данные» [28, с. 18].

Таким образом, событие предстает в сознании журналиста в виде образа события. Затем он описывает данный образ события с помощью текста. Важно отметить, что главная задача такого текста – создать аналогичный образ этого события у реципиента [38].

Однако, согласно исследованиям А. А. Негрышева, создание абсолютно одинакового образа события в сознании журналиста и реципиента, а тем более объективного с точки зрения действительности невозможно, так как «уже „довербальное“ восприятие действительности является, с точки зрения психологии, по своей природе интерпретирующим. Вербализация же эмпирического опыта, осуществляющаяся в процессе коммуникации, является следующей ступенью интерпретации, которая определяется как объективными, так и субъективными факторами» [46, с. 18].

По этим причинам, само объективное событие, образ события в сознании журналиста и образ события в сознании реципиента могут значительно отличатся или не совпадать вовсе (это могут быть заведомо ложные новости в тоталитарных и авторитарных обществах, во время военных или политических конфликтов и т.д.).

Таким образом, очевидно, что новостным текстам присуща интерпретативность в той же мере, что и другим медиатекстам.

Преднамеренные искажения информации в средствах массовой информации могут быть связаны с такими явлениями как речевое воздействие и манипуляция сознанием. Для начала следует разграничить эти два понятия.

Изучением социального, психологического, информационного и других видов массового воздействия на сегодняшний день занимаются ученые из различных научных областей.

Изучение собственно речевого воздействия, берущее свое начало в риторике и стилистике, не является однородным и объединяет в себе такие отрасли лингвистики как лингвистическая прагматика, лингвистика текста, психолингвистика, когнитивная лингвистика, социолингвистика, дискурс-анализ и другие дисциплины. Вербальное и смежные с ним виды воздействия обозначаются различными терминами: речевое (вербальное) воздействие, коммуникативное воздействие, психологическое воздействие, манипулятивное воздействие и др. [46, с. 7].

Главный признак, по которому речевое воздействие противопоставляется другим видам воздействия (коммуникативному, психологическому и манипулятивному), – это инструментальность. «По этому критерию речевое, или вербальное воздействие есть воздействие с помощью языковых средств, реализуемых в речи, и семантически оно противопоставлено невербальному воздействию, осуществляемому, например, посредством музыки, живописи, танца и других семиотических средств. Чаще всего в современных СМИ вербальное воздействие выступает в комбинации с невербальными средствами» [46, с. 8].

Таким образом, речевое воздействие – это «такое проявление психологического коммуникативного воздействия, которое осуществляется только или преимущественно посредством языка и речи и направлено явным и/или скрытым образом как на сферу рационально-критического, так и неосознанного восприятия» [46, с. 9].

По эффективности воздействия на психическое сознание масс современные СМИ выходят на первое место.

С. А. Зелинский в своих работах рассматривает процесс воздействия информации на психику индивида или масс, который происходит следующим образом:

У психики человека есть три составляющие:

– сознание;

– бессознательное;

– цензура психики – барьер между ними.

Любое сообщение поступающее из внешнего мира в психику человека – это информация, которая проходит через цензуру психики. После этого в результате работы цензуры психики часть информации отправляется в сознание человека, но большая часть вытесняется в подсознание. Далее С. А. Зелинский отмечает, что та информация, которая оказалась в подсознании, спустя какое-то время начинает воздействовать на сознание, т.е. данная информация через сознание оказывает влияние на мысли и на поведение человека [22].

Таким образом, любая информация, которую человек мог увидеть или услышать, неизменно откладывается в подсознание, в бессознательное психики, откуда и начинает вскоре свое воздействие на сознание. «Именно от подсознания зависит реализация человеком скрытых, сублиминальных воздействий, или воздействий со стороны манипуляторов, которые разработанными психо-технологиями вводят в подсознание человека психологические установки» [22].

Также С. А. Зелинский в своих работах выделяет такое понятие как «архетипические составляющие психики» – некие образы из подсознания, с помощью которых бессознательное может влиять на сознание. Их влияние на сознание не осознается человеком, как и не осознается чаще всего любая форма воздействия на сознание информации, которая хранится в подсознании. Это явление можно объяснить тем, что архетипы, которые находятся в бессознательном, и сами бессознательны [22].