Варвар

Марат открыл папку, быстро пробежался пристальным взглядом по содержимому.

– Замечательно, – щелкнул мышкой, открыл какую-то папку, криво ухмыльнулся, прожигая взглядом чёрных глаз фотографию той самой девицы.

Али нахмурился. Попала дура. Никогда баб не жалел, а эту вот жалко. Правда, и Хаджиев никогда ранее так ни на одну бабу не наводил цель.

– Значит так, – начал Марат, а Али тут же напрягся, словно в позвоночник вогнали деревянный кол. Сложив руки в замок, ждал приказа, и уже было не важно, что Хаджиев велит сделать с девкой. Работа есть работа… – Выясни мне все расходы её семьи. Вплоть до того, сколько стоят носки пацана, ясно?

Балиев кивнул.

– Что-то ещё, Марат Саидович?

– Пока всё. А я, пожалуй, свяжусь с министерством образования. Помнится, у меня там кое-кто в должниках ходит.

Али передёрнуло от того, как нехорошо блеснули и без того темные глаза Хаджиева. Сколько лет на него работает, а каждый раз до дрожи такой взгляд…

__________________________________________________________________

Примечание автора.

Балиев Али, он же Бали (это не опечатка).

Сабуров Самир, он же Сабур (также ошибки нет).

__________________________________________________________________

***

– Снеженька, милая, – Елена Геннадьевна сложила руки в умоляющем жесте, и мне стало неловко. – Я всё понимаю. Ты одна работаешь, у тебя такая ситуация в семье… Но ты и меня пойми. Уже три недели ни копеечки. Ты же понимаешь, что я, заслуженный педагог, не ради шутки работаю на пенсии репетитором и нянькой в одном лице. Да и что за пенсия у меня? Разве ж это деньги? Еле на коммуналку хватает…

Покраснев, казалось, от корней волос до пяток, я опустила глаза в пол. Конечно, я понимала всё. Чтобы с моим Виталиком заниматься, столько сил нужно, знаний, умений. О терпении вообще молчу. Даже я, учитель, не могу с ним справиться.

– Я… Извините меня, Елена Геннадьевна. Так неловко, правда… Я ведь думала, что Петя вам заплатил. Я сейчас! Секундочку! – бросилась в комнату, сгорая от стыда.

Достала из тайничка нужную сумму и вынесла старушке.

– Знаешь, милая… Я не хочу тебя обидеть, но… Твой муж вообще хоть о чём-нибудь думает? Мог бы на работу устроиться. Где же это видано, чтобы жена так вкалывала, а он на подушечках нежился? – я открыла рот, чтобы защитить Петю, но Елена Геннадьевна оборвала мою попытку властным движением руки. – Ещё, небось, и деньги направо-налево транжирит. А оно тебе надо, такой молодой да красивой? Ты и его на себе тащишь, и его сына, и сама вон, непонятно во что одеваешься. Я в твои годы с иголочки ходила. Подумай уже о себе, Снеженька. Не дело это.

Я прикусила губу, неловко замялась. Отчего-то так вдруг горько стало, так тошно. А ведь всё так и есть. Я света белого не вижу за работой, а Петя то и дело опаздывает на собеседования, или его не устраивает зарплата, график, начальство… И так без конца. А Виталик у нас особый мальчик, его в обычную школу не отдашь. Вот и получается, что на себя у меня не хватает ни времени, ни денег.

Елена Геннадьевна ушла, а я ещё долго думала о том, что, быть может, не всё так идеально в моей жизни. А с другой стороны… У кого идеально?

Благо, хоть в школу нужно было ко второму уроку, и выгнать мужа на поиски работы всё же удалось. Всё ещё верила, что он устроится, и мне, наконец, станет легче.

Правда, я тогда еще не знала, что ждёт меня в школе…

***

В учительской прямо в воздухе повисло какое-то напряжение, и я невольно поёжилась.

– Доброе утро, – поздоровалась, как обычно, но мне никто не ответил. Лишь Анька мазнула ехидным взглядом и отвернулась.

Задумываться о поведении коллег не стала. Это школа. Тут всякое бывает. Иногда ученики так доводят, что даже дышать не хочется, не то что задушевные беседы вести.

Но вскоре я поняла, отчего вдруг стала персоной нон грата. Так уж повелось, что тот, кто попадал к нашей директрисе в опалу, автоматически становился изгоем, его замечали не больше, чем по осени листья под ногами.

Как только собралась на урок, дверь учительской распахнулась и в проёме возникла грузная Ольга Михайловна.

– Снежана Александровна, зайдите ко мне! – и тут же дверь захлопнулась. Я даже на какое-то мгновение усомнилась, что это не галлюцинации.

А в кабинете директрисы меня ожидал чистый лист бумаги и ручка.

– Присаживайтесь, Снежана Александровна. Надеюсь, не нужно объяснять, что вы должны сделать, – «шефиня» встретила меня резким, неприязненным тоном и выжидающе скрестила руки на груди.

– Простите, Ольга Михайловна, я не совсем поняла, что случилось? – А точнее, ничего вообще не поняла. – Это не подождёт? Просто у меня сейчас урок и…

– Урок, Снежана Александровна, проведёт Анна Вячеславовна. А вы… Вас решили сократить.

Словно обухом по голове. Я даже не поверила своим ушам. Непонимающе улыбнулась, уставилась на директрису.

– Не смотрите на меня так, – та вдруг стушевалась, отвела взгляд. – Мне сверху приказали, ничего не могу поделать.

Ещё пару минут мы просидели молча, без единого движения, пока я собиралась с мыслями и переваривала информацию.

– Почему я? – спросила тихо, еле сдерживая слёзы.

– Я не знаю. Назвали конкретно ваше имя. А уж кому вы там перешли дорогу, меня не касается, – буркнула в ответ Ольга Михайловна и подвинула мне листок. – Пишите, Снежана Александровна. И радуйтесь, что разрешили по собственному.

Взяла дрожащими пальцами ручку, и возникло прегадкое ощущение, что это только начало… Хотя я, по правде говоря, не понимала, кто и за что так жестоко со мной поступил. Оставалось лишь надеяться, что это какая-то досадная ошибка, и вскоре всё прояснится.

ГЛАВА 8

ВНИМАНИЕ!!! ДАЛЕЕ ПО ТЕКСТУ БУДЕТ ГОРЯЧО И ИНОГДА ДАЖЕ ОЧЕНЬ! ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ НЕ БУДЕТ ПОСТУПАТЬ ТАК, КАК ПОСТУПИЛИ БЫ НАШИ С ВАМИ СУПРУГИ, И СРАВНИВАТЬ СЕБЯ С ГЕРОИНЕЙ НЕ РЕКОМЕНДУЮ. У ГЕРОЕВ СВОЯ РОЛЬ ЗДЕСЬ, ЧЕТКО ПРОПИСАННАЯ АВТОРОМ! СЮЖЕТ МЕНЯТЬ В УГОДУ КОМУ БЫ ТО НИ БЫЛО, ИЗВИНИТЕ, Я НЕ СТАНУ. БУДЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ, ГЕРОИНЮ БУДУТ ПОДАВЛЯТЬ! И МНОГО-МНОГО ГРЯЗНОГО СЕКСА! ВОЗМОЖНО ТАКЖЕ ФИЗИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ! ЕСЛИ НЕ ГОТОВЫ К ЭТОМУ, НЕ ЧИТАЙТЕ, НО В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ПРОШУ ВЕСТИ СЕБЯ АДЕКВАТНО.

С уважением, ваш автор.

– Как это тебя уволили? Ты что, зай? – Петя взирал на меня глазами, полными недоумения.

Впрочем, я не могла ответить на его вопрос. Сама не понимала, как такое могло произойти и почему. Мой звонок в мэрию ничего не дал. Более того, из довольно резкого ответа я поняла, что больше их беспокоить не стоит. Возможно, конечно, я попытаюсь докопаться до правды ещё… Но это будет совершенно точно не сегодня. Уйму моральных сил потратила, пока писала заявление и во время сборов в учительской… Никогда бы не подумала, что у меня там так много личных вещей накопилось. А ещё пялились все, словно на какую-нибудь диковинку. Мне даже казалось, что все они знают больше меня и потешаются над моим жалким положением.

Теперь предстоял разговор с мужем и я, как оказалось, была к нему не готова. Как всё это объяснить, если сама ничего не понимаю?

– Снежик? Ты же пошутила, да? Нам сейчас никак нельзя без твоей работы. Сама подумай, что мы кушать будем, за коммуналку вон платёжки пришли? А на дачу же ещё ехать. Я просто не представляю… – муж метался по комнате, как полоумный, а я, сидя на диване со смиренно сложенными на коленях руками, не знала, что делать дальше.

– Я не пошутила, Петя. Просто выгнали. Взашей. И всё, – потупилась в пол, снова и снова прокручивая в голове произошедшее в школе. Обида тисками сдавливала горло, и я всё больше склонялась к тому, что это Анька «подсобила».

Больше просто некому. Или…

В мысли закралась неприятная догадка, и я поспешила её отвергнуть. Чушь. Не мог он… Зачем я ему, чтобы так напрягаться?