Провинциалка. Книга первая

* * *

Вышел на улицу и впервые за долгое время засмеялся. Да что там засмеялся – заржал! С приездом этой малолетки в столицу моя жизнь определённо стала интереснее.

И что самое странное, меня всё ещё мучает этот блядский вопрос, на который я хочу узнать ответ…

Невинна ли эта девчонка?

И я охренеть как, хочу это проверить, что в данной ситуации вообще дерьмово.

Никогда по малолеткам не прикалывался. Это как-то… Ответственно, что ли. А на хрена она мне, ответственность эта? За глупую тёлку, которой вдруг захотелось почувствовать себя «крутой» и припереться в город, где в первую же минуту её опрокинули.

Не пацан уже давно, чтобы в этих розовых соплях вариться. В сорок лет такому мудаку, как я, требуется лишь трах на постоянной основе, без конфетно-букетных периодов и выноса мозга. Да и с последним на ура справляется Катерина. Ещё одну дуру не выдержу – завалю нахрен.

Хотя девка огонь, конечно. Дурная и пришибленная, но живая.

Есть в этих глазах невинного оленёнка что-то, что хочется испачкать, утопить в грехе и пороке.

Чтобы почувствовать на вкус, как она начнёт течь от моих прикосновений и услышать, как просит трахнуть её.

А ещё, дерзкая.

Так дрожит, глядя мне в глаза и в то же время выкрикивает ругательства своим сладким ротиком.

Ротик у неё, надо заметить, что надо. Я даже представил, как она этими полными губками обхватывает мой член и скользит по нему своим острым язычком.

Мать твою, малолетка!

Теперь уже точно не успокоюсь, пока не оттрахаю сучку.

Сел в машину и медленно выдохнул. От стояка избавиться мне поможет Катя, а как выбросить из головы эти зелёные глазищи, взгляд которых преследует и сейчас.

А здорово меня торкнуло, когда увидел её. Аж тряхануло от бешенства. Если бы шалавой оказалась, пристрелил бы, как суку.

Отпустило только тогда, когда понял, что Влада у неё нет.

– Костян, дело есть по твоей части. Нужно найти украденную вчера на Киевском сумку, – из динамика доносится пьяный хохот Катерины и у меня сводит судорогой пальцы.

Гребаная тварь.

Вот что ей неймётся?!

Да жила бы в таких условиях малолетка Стеша, ноги бы мне целовала! Хотя, конечно, вряд ли. Только если воспитать хорошенько.

От фантазий о «воспитании» член болезненно дёргается, вот-вот лопнут штаны и моё терпение.

Слышу, как Ворон пытается усмирить пьяную дрянь, но хрена с два у него получится.

Этой курице нужна особая «пилюля» – большой хер, на котором и успокоится.

– Ты хоть представляешь, сколько привокзальные сумок вчера отработали? – недовольно ворчит Костя, но, разумеется, сделает, никуда не денется.

В этом вся прелесть дружбы. Как бы сложно не было, а отказать не сможешь.

– Представляю. Поэтому какая попало сумка мне не нужна. Там документы на имя… Стеша, в общем её зовут, – странное имя у малолетки, сокращённое видимо, но не суть. Девятнадцать лет. И прописка там должна быть в городе Чекалине.

– Ну уже хоть что-то. Ладно потрясу щипачей, отыщут в своих загашниках.

– Дай мне эту дуру.

Слышу, как Ворон пытается всучить Катерине трубку, но та посылает его на хер. Сбрасываю звонок и отшвыриваю телефон.

Хрен бы с ней, с этой алкашкой. Даже разговаривать с ней лень. Проще будет запереть в клинику и пусть там кукует.

Внезапно оживает мобильник Влада и я, наконец, вспоминаю цель своего увлекательнейшего путешествия по самым сраным райончикам Златоглавой.

– Привеет, провинциалочка! Соскучилась? А я теперь знаю твой адрес, – голосом ебанутого маньяка нашёптывает Влад и меня пробивает на дикий ржач.

– Да, дорогой. Я очень скучаю. Где ты, ебучий ушлёпок?

Глава 6

– Приехали, – Костя повернулся к ней и, как говорится, в зобу дыхание спёрло.

Блондинка взглянула на него своими синими глазами и сердце пропустило пару ударов.

Красивая она баба.

Ухоженная, яркая.

До невозможности хороша.

До скрипа в челюстях и зуда в ладонях. Так бы и потрогал её… Да и не только потрогал. Чем дольше смотрел на Катю, тем сильнее западал на неё. И так всегда. Постоянно, мать его.

Из года в год одна и та же история. Он смотрит и ничего не делает. Потому что баба друга.

Вот так бывает, когда желаемое совсем рядом. Кажется, только руку протяни и вот оно… А нельзя. Самое поганое, что только может быть… Это как водить куском хлеба перед носом голодающего.

В этот момент Ворон завидовал единственному другу и ненавидел себя за это.

Презирал Матвея за то, что не ценит такую девушку и корил себя за то, что не может переступить через свои блядские принципы и понятия.

Как сопливый пацан сох по ней и сделать шаг навстречу своим желаниям не мог.

Не по понятиям за бабой друга волочиться. Да и не в том возрасте он, чтобы за тёлками бегать. В тридцать восемь уже как-то поздновато в Ромео играть.

Только как избавиться от этих ненужных… Ощущений? Назвать это чувствами Ворон не решался. Тогда бы он признал, что уже предал Севера.

– Спасибо, Костя, – Катя с болью посмотрела на дом, что стал для неё тюрьмой. – Вот я и дома, – произнесла еле слышно и радости в её голосе он не услышал.