Бешеный

А ещё, красивый…

По-мужски красивый.

Жаль только, скотина редкая.

Тряхнула головой и закрыла глаза. Нечего о нём думать. Из-за этого припадочного у меня теперь проблем выше крыши. Потому что ему, видите ли, скучно. С жиру барин бесится.

А страдают холопы.

Дождалась детей из школы и… Началось.

– Мам, а у меня рюкзак порвался, – тихонько прошептала Ксюша, словно боится, что я буду ругать.

Это меня ругать надо. Ребёнок два года с одним китайским рюкзаком ходит.

– У меня немножко денежек есть, завтра выходной, вот пойдём и купим.

Скрипя зубами, вспоминаю, сколько там у меня в заначке. Придётся раскошелиться. И так дети у меня хуже всех одеваются. Не мать – чудовище.

– Тогда и мне кроссовки! – оживает смурной Санька и смотрит так… С надеждой. – Мам?

Да уж.

– И тебе кроссовки, – вздыхаю.

Разумеется, я могу сейчас отказать, если не обоим, то хотя бы Сане. Но дети ведь не виноваты. Всё равно тех денег не хватит надолго. Надеюсь, что найду работу до того времени, пока они закончатся полностью.

Ещё расчётные бы получить…

Зная Петровича – будет нелегко.

Ох, влипла!

Как расхлебать теперь это всё?

– Что-то случилось, мам? – сын заглядывает мне в лицо, а я в ступоре.

Язык не поворачивается сказать.

А придётся.

– Я с работы уволилась… Вот.

Ксюша поднимает на меня ошарашенный взгляд, тяжело вздыхает, но молчит. Сашка удивлён не меньше, но так же ни слова.

Тишина душит меня, не продохнуть.

И паршиво так, до слёз.

Только бы не разреветься при детях, этого ещё не хватало.

Санька отодвигает от себя тарелку и решительно заявляет:

– Я работать пойду! Не переживай, мам, прокормлю и тебя и Ксюху.

И всё.

Это последняя капля в опустевшей чаше моего самообладания.

Край.

Взрываюсь воем и роняю голову на стол, а дети затихают, поражённые увиденным. Никогда раньше я не позволяла себе так расклеиваться, тем более, в их присутствии.

Но сейчас, словно кран сорвало. Не могу остановиться. В груди жжёт от обиды и несправедливости, так, словно мне туда ржавых гвоздей понатыкали.

– Мамочка, не плачь, – шепчет Ксюшка, обнимая меня со спины, а Саша вскакивает из-за стола и быстрым шагом выходит из кухни.

Сейчас снова что-то в голову себе вобьёт и пойдёт на улицу, к своим дружкам ошалелым – один другого придурошней.

– Саня! – вскакиваю за ним.

Сын оглядывается и смотрит на меня, а там… Сколько боли в детских глазах, что перехватывает дыхание и сердце сжимается почти в прямом смысле.

– Не ходи, Санечка. Останьтесь оба сегодня со мной? – представляю, как жалко сейчас выгляжу.

Сашка обнимает меня и, наконец, становится легче.

– Я никому не позволю доводить тебя до слёз, мама.

– И я, – Ксюша обнимает нас за ноги.

Идиллия…

Которую вдруг нарушает звонок в дверь.

*****

Старая, местами ободранная дверь со скрипом открылась и на пороге возник какой-то подросток.

Сразу же возникла мысль, что я ошибся адресом.

Но нет же, её дом, её квартира.

Я сто раз проверил.

Постепенно разглядел в парне знакомые черты. Веснушки по всему лицу и глаза… Бляя, её глаза!

По-любому родственница.