Рука нашего парня

После долгих попыток успокоить её, все услышали, что она так скучает по своим, так боится за них, что это уже невыносимо.

Боится за них?! Лиля сначала онемела, услышав это. Тоня в дьявольском месте и подвергается дикой пытке, но боится за своих младших братьев или сестёр и бабушку!

– Я не могу, – шёпотом, шмыгая, протянула Тоня, усевшись в объятия Полины и Марьяны. – Я так больше не могу. Папа начнёт придумывать про меня всякие грязные истории и поучать мелких, чтобы они не стали такими же как я и не вздумали сбегать. Или скажет, что я бросила их, потому что не любила…

– А мама у вас есть? – вдруг очень серьёзно и как-то трезво спросила София.

– Есть.

Марго выругалась. И так понятно, что если мать есть, но ничего не делает, чтобы выгнать такого мужа, то дело плохо. Скорее всего достаётся и матери. А то и больше остальных, но систематически. Но этому уроду мало бить жену…

Лиля так и не уснула той ночью. Это была вторая ночь без сна.

Спать хотелось, хотелось очень сильно, но сон почему-то не приходил. Не наступало расслабления, сопутствующего засыпанию… оно и сон приходили только до того дня, как заплакала София.

Странно, они провели там всего четыре или пять дней, а может быть и шесть, и семь, и их даже один раз покормили, бросив три круглых хлеба на всех, но Лиля почему-то не могла точно посчитать дни. Она помнила только плач: первый день, когда плакала София, во второй – Тоня. Всё.

В третий день, когда её тело наконец-то начало расслабляться у стены и горько пахнущих старых вещей, их всех вдруг всполошила открывающаяся дверь. Но ни воды, ни таблеток, ни хлеба.

– Блондинку сюда. Новую, – потребовал чей-то незнакомый мужской голос.

Из блондинок оставалась только Лиля.

Она мгновенно пришла в себя и встала. Вышла на свет и поднялась из подвала, ощущая, как всё её тело мертвеет с каждой проходящей секундой. Она не поднимала головы, удивляясь тому, что тело действительно двигается, повинуясь даже невысказанным приказам. Но вокруг было несколько мужчин, пять или шесть. Она не чувствовала их запаха, но нос вычленил среди всего порох и аромат какой-то сушёной травы, а ещё… айрана или какого-то козьего сыра?..

Ей показали на дверной проём, но когда она подходила к нему, кто-то сильно толкнул её, и в результате она ушибла грудь о косяк. В присутствии мужчин она не могла позволить себе потереть грудь, как бы не хотелось, и пришлось ссутулиться и обхватить левой рукой правое плечо так, чтобы заодно прикрыть ушибленную грудь от новых ударов. Желание абсолютно инстинктивное, но воплотить его казалось необходимым.

Затем ей что-то говорили. Лиля понятия не имела, о чём вообще идёт речь. Смысл слов ускользал о неё, хотя каждое было знакомым и очень русским. Она лишь смотрела на мужчин. Одного, рыжего, старого, она уже видела, а ещё было четверо совершенно непонятных существ, которые выглядели так, как будто они и сами голодали и находились в безвыходной ситуации… в нищете, только с самого рождения. Один явно славянской наружности, и трое горцев или что-то вроде того. Они не отличались ростом, головы казались непропорционально больше, тела бессильные, худые, даже жалкие. Взгляды нетвёрдые. По лицам большинства этих мужчин вообще никто и никогда не смог бы предположить, что они могут заниматься чем-то вроде работорговли, и тем более избивать полуголодных девушек.

Про шестого, который стоял сзади, она и не забыла, но не могла заставить себя повернуться и посмотреть ему в лицо. Только отчётливо чувствовала его взгляд у себя на шее и спине.

Но Лилю сбили с ног, и после первого удара, удара об пол, внезапного, выбившего из неё дух, посыпались новые. Она сжалась как только могла. И да, её били в голову, и чей-то ботинок даже долбанул её по плечу сверху, но только раз. Наверное, забота о товаре сыграла роль – девушки с перекошенными плечами или сломанными ключицами вовсе не так хороши, должно быть. Это продолжалось не слишком долго. Удар током она узнала, пусть и не смогла поверить в то, что на смену простому насилию её будут вот так… пытать. Но за разрядом следовал новый, без передышки, и Лилю так встряхивало, что она подлетала с пола точно как в американских фильмах про вселяющихся демонов.

Вот только это было даже вполовину не так больно, как ботинками по рукам и спине. Просто странно и дико, и дрожь, проходящая по телу, захватывала его полностью, лишала любого контроля над ним.

Может быть чей-то ботинок попал в какое-то особое место, но когда её на несколько секунд оставили в покое, она вдруг ощутила, что засыпает. Проснулась она совсем ненадолго, когда что-то или кто-то утягивал её обратно в подвал.

Это были девчонки. Они стащили её с порога, на котором оставили тело Лили надсмотрщики. Дверь закрылась. Очнувшись во второй раз Лиля сказала им, что всё нормально, и ей просто нужно поспать. И действительно поспала. Проснулась уже в темноте, немного полежала и ещё раз уснула. Утром рассказала всё, что было.

– Почему тебя били и током, а других – нет? – поинтересовалась Марго.

– Я думаю, что это зависит от особых пристрастий наших уродов, – твёрдо ответила Лиля. – Среди них вчера не было молодого. Значит, они меняются. Работают здесь почти посменно. А кто на смене, тот и пытает. Ещё, мне кажется, там есть мужики, к которым у остальных мало доверия. Их то ли в первый раз взяли в дело, то ли собираются подставить и бросить в распыл при первой же возможности. Они выглядят слишком нищими для того, чтобы иметь хорошие деньги с бизнеса.

Марго ничего больше не сказала.

– А ты на кого учиться-то собралась? – после недолгого молчания спросила Оксана. – На психолога или какое-нибудь МВД?

– Пед.

– Что? – то ли не расслышала, то ли удивилась Оксана.

Лиле пришлось повторить. А потом и объяснить что это. Её слегка удивило то, что Оксана не знает, что "Педом" называют педагогический.

– Боже мой, ты слишком умная, – с лёгкой насмешкой протянула Марго и почему-то оглянулась на Оксану.

А Лиле стало противоестественно стыдно за себя. Но глаза Амира улыбались, и это успокоило… до того момента, как вызвали его.

Он не кричал. Вернулся целым и невредимым. И прежде чем Марго открыла рот для расспросов, сам всё рассказал:

– Меня бить даже не пытались. Угрожали жизнью сестры, но сначала тем, что сделают с вами, если не соглашусь сотрудничать. Да, меня хотят отправить зарабатывать в той же индустрии. Девчат, дела реально плохи. Эти парни знают толк в пытках. Есть только один выход – согласиться и сбежать где-нибудь по дороге к клиентуре. Но есть проблема. Всё в любой момент может сорваться, и я не смогу узнать, как справилась каждая из вас.

– Амир, ты нам не брат, чтобы заботиться о всех нас, – вдруг заговорила Эльвира. – Мы чужие друг другу люди, понял? Думай о себе. Только о себе.

– Если я буду думать о себе, то мы здесь останемся, потому что для меня даже для вида соглашаться неприемлемо.

– Ты гордый? – с интересом спросила Марго. – Или думаешь, что никогда не отмоешься?

– Религия запрещает? – предположила Оксана.

– Воспитание, – твёрдо сказал Амир.

Все некоторое время молчали. О чём бы ни думали в это время девчонки, Амир сел на своё обычное место неподалёку от окошка продолжил говорить по существу:

– Нам грозят конкретным типом пыток, и если я хоть немного понимаю в анатомии, такие штуки приводят к смерти и большому количеству уборки для любого маньяка… Да и потом, для таких пыток тут ничего не предусмотрено. Это просто дом, в котором живут… уроды с оружием. Убивать нас они не собираются. Мы очень дорогостоящие рабы. Значит, таким образом пытать не будут и отстреливать… тоже нет.

– И что ты предлагаешь? – вдруг спросила Оксана, и Лиле вдруг подумалось, что она самая старшая из них, хотя возраста своего не называла.

Она гораздо старше всех.

– Ещё пока ничего. Но с каждым днём над нами будут измываться всё сильнее. Над вами. Нам не позволят выйти отсюда… несогласными на… сотрудничество. Мы либо будем сидеть здесь очень и очень долго, либо они придумают, каким образом ещё можно отбить нашу цену.

Марго ругнулась.

– Ну раз ты ничего не предлагаешь, то предложу я, – сказала она Амиру. – Соглашайся.

– Ну да, конечно, – с иронией кивнул он, смерив Марго напряжённым взглядом.

– А в чём проблема? Кроме твоего воспитания, конечно.

– Есть кое-какая вероятность, на которой…

– …Всё сорвётся? – договорила Лиля. – Я, кажется, поняла о чём речь. О том, чтобы доказать согласие, верно?

Она поёжилась. Амир кивнул.

– Меня бесит, что ты называешь это сотрудничеством!.. – вдруг вспылила Эльвира. – Это не сотрудничество!..

– Успокойся, Эльвир, – ласково сказал ей Амир. – Мы больше так не будем говорить. Хотя, конечно, говорить тут уже и не о чем. Чем дольше тянем с решением, тем хуже. Вот и всё. Мне не нравится, настораживает, что на меня они… эм… возложили ответственность за вас, а вам – ни одной – они не сказали ни того же, ни чего-то хоть отдалённо похожего. Решили, что если я из-за сестры вплёлся в это всё, то и из-за вас тоже переживать начну, так, выходит? – Амир вздохнул и прикрыл глаза как будто очень устал. И вдруг грустно предположил: – А может они и не полные дебилы.