Потерявшие душу

– Меня никто никуда не затягивал – добродушно улыбнулась Яна в ответ – я просто встретила одного человека и что-то внутри меня перевернулось.

– Который тебя загипнотизировал умело оперируя методами психоанализа и пользуясь нейролингвистическим программированием, хочет отобрать у тебя всё! Писала я о таких типах – не давая сестре вымолвить ни единого слова не унималась, переходя на крик девушка – Открой глаза!

– Я уже открыла их, – Яна, несмотря на нападки, нашла в себе силы отстоять свою правду, не выходя из свойственного ей спокойствия. – Ещё два дня назад я и думать не могла об этом, я была опустошена и загнана в угол – со слезами на глазах начала свою исповедь молодая женщина – но эта встреча перевернула всю мою жизнь. Я сидела в парке на лавочке, возле часовни, пришла туда неосознанно и далеко не специально. Он сам подошёл ко мне и просто сел рядом, как ангел хранитель ничего не спрашивая и не требуя. Я ощутила такую потребность в общении именно с этим старцем, что сама заговорила с ним, просто почувствовало необходимость в этом. С ходу вывалив на него всё, что терзало меня многие годы, и о чем не решалась сказать даже тебе. Как не странно он не осудил меня, взяв мою руку подвёл к часовни. А то, что этот по истине, святой человек сказал мне на её пороге, перевернуло всю мою жизнь…

Яна замолчала. Анна была просто потрясена, но любопытство взяло верх и девушка, отбросив весь свой атеистический цинизм спросила.

– Так что же он сказал? – Яна, улыбнувшись в ответ, продолжила свой рассказ.

– Он взял мою руку и сказал: «Дочь моя, зайди в царство божие, возродившееся из пепла революции отстроенного вновь на святой земле, воспетой в молитвах. Господь примет тебя, открой ему своё сердце и душу, как открыла их мне. Не нужно стесняться взывать к его милости ведь все мы дети его. Он просветит тебя и укажет сердцу твоему путь к спасению души твоей. Господь даст силы жить дальше, подняться с колен, лишь стоит повернуть тебе свою душу к нему. Ступай же, дитя моё, и ничего не бойся, пусть тебя не научили орошать тело крестом, пусть не знала ты никогда ни одной молитвы, он сам вложит нужные слова в уста твои и не осудит былых деяний». И я поднялась на ступеньки часовни, открыла дверь, но повернувшись, что бы сказать спасибо не увидела святого отца, он словно испарился, будто и не было его вовсе. Словно ангел появившейся в самую трудную минуту, указал заблудшей душе путь и исчез, дальше вершить благие дела…

Охваченная религиозным экстазом девушка, считавшая до этого мгновенья религию лишь частью мировой культуры, а обрядовую сторону – не таинством души, а неким религиозным развлечением, была окончательно повержена, уличая себя же в заблуждениях так рьяно отстаиваемых ещё несколько минут назад.

– Ты должна понять меня – продолжала Яна – мне просто необходимо туда вернуться, не надолго, вместе с детьми, поставить свечу за здоровье Марии, возможно это хоть как-то поможет, пусть не телу, но хотя бы душ.

– Да, да, конечно – повержено прошептала Анна выкидывая белый флаг мира, у неё больше не осталось ни слов, ни аргументов против этой затеи – я побуду тут, попытаюсь решить всё на земле, пока ты взываешь к небесам. Обзвоню знакомых, погуглю, может, чем и пригожусь. – Яна улыбнулась в ответ но не ответив скрылась на лестнице второго этажа.

Сменив привычный наряд, состоящий в основном из брюк разного покроя, Яна облачилась в длинную юбку, покрыла голову платком, собрав детей уже через несколько минут спустилась обратно в фойе. Застав Анну у дверей бол ной на правах старшей сестры, решила оставить последний наказ.

– Не беспокой её, пожалуйста… – девушка раздираемая любопытством все же отошла от двери, покорно усевшись на диван, и Яна с детьми спокойно отправилась в часовню в том самом парте

ПРОЩАНИЕ

ОКЛАХОМА 14:00 (по местному времени)

Гарри помог своему новоиспечённому приятелю вылезти из пикапа. У Тома больше не осталось тех сил, которые придавал ему страх за жизнь жены и детей, он сдался морально. Вверяя в темные, крепкие руки своего спасителя уцелевшую чету. Том хлопнул Гарри по плечу, шепнув на ухо.

– Увези их подальше от сюда, прошу тебя! – отходя от пикапа он не переставал оглядываться, всматриваясь в пыльные стёкла, за которыми скрылось всё самое дорогое что у него осталось.

– Не переживай – ответил Гарри, подставляя братское плечо человеку, которого ещё какой-то час назад не знал совсем – я сделаю всё что только возможно.

И они побрели, сливаясь с толпой поглощённой горем и отчаянием. Больница была переполнена, персонал не справлялся. Койки, каталки и раскладушки заполонив палаты и коридоры, располагались уже и в фойе. Белые халаты, то и дело суетливо мелькали среди разрозненной толпы. Телефон не переставал звонить, но свободных рук не хватало для того чтобы ответить всем. Родные как могли поддерживали пострадавших, в этом безумном хаосе уже н было места здравому смыслу.

– Тебе не зачем здесь оставаться – озираясь по сторонам, повернувшись к Гарри, из последних сил выдавил из себя Том, – я не маленький ребёнок и смогу о себе позаботиться, а ты, поскорее уезжай. Забери семью и отправляйтесь на север, там меньше людей и надеюсь ещё безопасно. У меня плохое предчувствие, а оно ещё меня никогда не подводило. – Фермер хлопнув парны по плечу начал пробираться через толпу ближе к стойки.

Том старался уйти как можно быстрее, скрыть от своего спасителя подступающие слёзы. Покрепче сжав руку, на которой уже начали выступать потемневшие вены, брёл в самую гущу развернувшегося ада, среди таких же несчастных, как и он сам. Не зная, что ждёт его впереди, но надежда в его груди ещё не умерла. Вглядываясь в каждое лицо искривлённое болью и отчаянием, он брёл, занять своё место в этой огромной очереди начала и края которой не было видно, пробиваясь к заветной стойки, где словно веретено крутилась молодая девушка, даже не понимающая что именно происходит сейчас вокруг неё.

В отличае от всех, суетившихся подобно пчелам в горящем улье, Том был спокоен. Он свято верил в то, что парень не оставит его семью в беде, а до себя, ему уже не было дела. Но голос раскатами грома раздавшейся у него за спиной заглушил все остальные, заставив его сердце сдаться.

– Том! – словно мелодия прозвучал любимый голос через толпу – Том! Том! – не унимался он, мужчина больше не мог сопротивляться этому зову.

Он обернулся, не в силах больше удерживать слёзы из последних сил побежал на этот призыв. Она стояла одна у дверей фойе, лёгкий ветерок, то и дело прорывавшейся в это уже пропахшее губительным смрадом помещение нежно трепал её темно русые волосы. Она звала его, та, которая посвятила ему лучшие годы своей жизни, родила детей и подарила истинное счастье, звала его в последний раз. Том подбежал к жене, нежно прижав её к своей груди. Они застыли в пожаре последних объятий, не замечая ни суеты царившей вокруг, ни вновь прибывающих пациентов окончательно занявших всё свободное пространство. Всё что происходило вокруг казалось не важным, словно этого и вовсе не было, была только любовь, Сара и Том, пятнадцать лет пролетели в мгновении счастья у них перед глазами. Дрожащей рукой он гладил растрепавшиеся волосы самого родного ему человечка, вдыхая их аромат, прижимая к груди со всей нежностью на которую только мог быть способен искорени любящий мужчина. В объятьях истиной любви как первый осенний снег, растворились все былые ссоры, в этих сердцах, слившихся в унисон, для них уже не оставалось места. И Том и Сара, инстинктивно чувствовали что прощаются, быть может навсегда, пытались растянуть эти мгновения как можно дольше. Время, словно застыло вокруг них, а они, преданно смотря в глаза друг-другу в последний раз любовались родными чертами, словно предчувствуя, что видятся в последний раз. Слёзы наполняли глаза обоих, прощание – разрезало одно сердце на две половинки, отдаваясь в нестерпимой душевной боли. Том не выдержал. В последний раз прижав к себе любимую, нежно прошептал ей на ухо.

– Тебе пора… – улыбка ложного спокойствия скользнула по его губам – дети уже слишком долго одни, тебе есть о ком позаботиться. – Обнимая еще сохранившее красоту её лицо, он убрал прядь волос со щеки, не сдержался и горячо поцеловал жену… – все! Уходи! Я разберусь тут сам, а потом найду тебя, где бы ты ни была…

Пробормотав последнюю фразу, давшуюся ему с особым трудом, Том раскрыл дверь, заботливо вытолкнул Сару наружу, подальше от всего этого. Поцеловав жену в затылок, прошептал ей на прощание три слова, которые она ждала от него всю их долгую совместную жизнь и слышала лишь однажды, когда подарила ему старшего сына. Сара поняла, что это конец, но дверь за ней закрылась. В истерике, поглотившей целиком всё её существо, она дёргала дверную ручку, но та не поддавалась. Том держал её из последних сил. Не в состоянии больше выносить муки прощания, повернув щеколду на двери, растворился в толпе. Сара упала на колени перед дверью, но в хаосе, царствующим за этими дверьми, её душевные муки не были замечены. Гарри, стоявший всё это время рядом, уже не мог выносить терзаний слабой женщины и поспешил поскорее успокоить её. А Том, продолжая наблюдать из толпы, утешал себя мыслью, что всё сделал правильно.

ПЕРВАЯ ВОЛНА

РОССИЯ. Поволжье 14:00

Как только Яна с детьми уехала, Анна найдя пульт от телевизора уволилась на диван, включая свой любимый новостной канал. Но не смотря на всю гармонию, царившую в этом доме девушку не покидали тревожные мысли и она, то и дело поглядывала на приоткрытую дверь, манившую её любопытство, следуя советам сестры так и не решаясь зайти внутрь комнаты.

Новостная трансляция прервалась прямым эфиром. Сообщение о неизвестном вирусе, охватившем уже несколько штатов, будоражило буйное воображение девушки. Сделав звук на телевизоре громче, схватила бук, уже не обращая внимания на пугающую дверь. Погрузившись в размышления даже не заметила, как серый кот юркнул в щель дверного проёма. Несколько минут и за дверью послышались душераздирающие вопли. Анна вскочила с дивана отбросив бук, но шум до дрожи напугавший девушку прекратился так же внезапно, как и возник. Ещё с минуту она не решалась сдвинуться с места, прислушиваясь к каждому звуку, исходившему из – за злополучной двери. Приходя в себя, наконец решилась убавить телевизор и на цыпочках стала пробираться к гостиной.

Заглянув в приоткрытую дверь, Анна увидела свою тётушку, уже сидевшую на кровати всё так же лицом к окну. У неё на руках в неестественной позе лежал серый кот. Мария согнувшись над телом несчастного животного, ноги которого ещё дёргались в предсмертных конвульсиях, издавала непонятные звуки, больше похожие на чавканье, а удушающий запах в её комнате стал почти невыносимым.

Анна стояла у двери, не решаясь ни войти, ни закрыть её. Пожилая женщина сидела почти неподвижно, только звуки рвущейся плоти нарушали эту поистине зловещую тишину. Но что-то отвлекло Марию от кровавого завтрака, голова её поднялась, словно дикий зверь, учуяв более крупную добычу, она судорожно начала вдыхать воздух вокруг себя. Медленно, но довольно грациозно поднимаясь с окровавленной постели, старушка повернулась к своей племяннице, их глаза встретились…

Анна от развернувшейся перед её глазами картины, завизжала во весь голос, прикрывая лицо руками, съеденный ею утром кусок торта подступал к горлу и просился наружу. На руках её обожаемой тёти лежал любимец семейства Яны, с разорванным брюхом. Его испуганные глаза застыли, пасть распахнулась в предсмертных муках а внутренности свисали из его живота. Окровавленное лицо Марии уже не излучало той, свойственной ей доброты. Она смотрела на свою племянницу, как хищник на добычу, готовящийся к последнему для её жертвы броску.

Анна застыла от овладевшего ею ужаса, изо рта Марии торчал кусок шерсти, который она так и не смогла прожевать. Отбросив бездыханно тело, с несвойственной её быстротой кинулась на перепуганную девушку, но племянница успела захлопнуть дверь перед самым лицом смерти.

Удар, другой, дверь не поддавалась, Анна всем телом навалилась на неё, ища глазами спасительный ключ. Мария, издавая душераздирающие вопли, не переставала колотить окровавленными руками в дверь. От череды сильных ударов навесы трещали, приводя одну в ужас, а другую в дикий триумфальный восторг. На глаза Анны попался единственный предмет, до которого она могла дотянуться. Им оказалось серебряное распятие, привезённое Яной из Италии, не раздумывая, девушка схватила его, воткнув между откосом и стеной. Это давало ей несколько секунд. Удерживая нападки взбесившейся старушки, глазами искала любой тяжёлый предмет стоящий ближе всего, но ничего не приходило ей в голову. Удары в дверь не прекращались. Холодевшей от ужаса Анне казалось, что Мария уже вот-вот вышибет её. Вспомнив сестру, искренне радуясь тому, что она не видит всего, этого девушка посмотрела на распятье и тут её осенило. В полуметре от двери стоял старинный резной комод из красного дерева, Анна бросилась к нему, пытаясь пододвинуть, но он был слишком тяжёлый. Дверь, удары в которую только усилились, сдерживало лишь распятие, а откос уже начал отходить от стены. Но девушка не привыкла сдаваться, находясь почти на грани безумия, всеми силами упираясь в упрямый комод, в порыве отчаяния из её груди самопроизвольно вырвалось «О, Господи! Помоги же мне!». На мгновение Мария остановилась, комод поддался, несколько секунд и он уже перекрывал дверь на столько, что её уже не возможно было открыть. Распятие сделало своё дело. Вытирая капельки холодного пота со лба, Анна на радостях поцеловала его и продолжила блокировать дверь.

Через десять минут стуки и утробные вопли стали затихать, перерастая в одиночные нападки и поскрябывания. Девушка не решалась сойти с места, пристально наблюдая за дверью. Наконец звуки совсем утихли. Тяжёлый комод подпирал дверь не плотно, от бесчисленных ударов в двери образовалась небольшая щель. Анна, стараясь не издавать ни звука, на цыпочках подошла к ней, пытаясь заглянуть в комнату. Но щель была на столько мала, что сквозь неё мало чего можно было разглядеть. Девушка подошла поближе вглядываясь в зазор, но тут же в ужасе отпрыгнула назад. Из щели на неё смотрел помутневший обезумевший глаз, послышалось ужасающее утробное рычание, а удары в дверь возобновились с ещё большей силой.

Анна отступила на середину холла, пытаясь разобраться, что же делать дальше, на глаза попался лишь телефон. Она тут же схватила его, но никак не могла определиться, куда же звонить, в полицию или скорую? Не желая терять ни минуты, она набрала оба номера и объяснив ситуацию стала дожидаться помощи.

Минуты казались вечностью. Анна позиционировала себя с альпинистом, висящим на протёртом канате над пропастью. Больше всего она боялась непонимания и насмешек, поэтому скрыла некоторые факты, объяснив поведение тёти внезапно проявившемся сумасшествием.

Удары становились всё реже, а горловое рычание всё тише, пока за дверью окончательно не воцарилась гробовая тишина. Но перепуганная девушка даже и не собиралась посмотреть, что твориться в этой ужасной комнате. Неожиданно холл наполнился звуками двенадцатой симфонии Шостаковича. Окончательно обезумив, Анна металась из стороны в сторону, пытаясь найти источник звука. Дверь вновь начала ходить ходуном с ещё большей силой, чем прежде. Подбежав к окну, у дома Анна увидела полицейскую машину. Беспорядочно нажимая все кнопки у двери, она наконец-то нашла заветную, автоматические ворота со скрипом открылись, впуская долгожданных спасителей.

НЕ ПРОСТОЕ РЕШЕНИЕ

ОКЛАХОМА 15:00

Спустя несколько минут Гарри всё же удалось увести Сару от дверей больницы, у которых уже успела образоваться толпа. Она стремилась попасть туда, от куда должна была бежать без оглядки, но любовь порой сильнее чувства страха, а самоотверженность глушит инстинкт к самосохранению. Из этой беспорядочной суеты, паутиной окутавшей холл, на неё не переставали смотреть любящие глаза, наполненные слезами. Инстинктивно она чувствовала это и не стремилась уходить. Но Гарри всё же нашёл слова способные увести отчаявшуюся женщину.

В эти минуты ещё никто не знал, что будет дальше и как скоро случится то, чего никто так и не смог ни предвидеть, ни предсказать. Лишь какой-то бездомный старик сновал по парковке, пытаясь вразумить родных уехать как можно быстрее. Он стучался в каждое окно, но его никто не желал выслушать. На таких людей окружающие стараются не обращать внимания, их просто не видят, как не желают видеть проблемы, которые не хотят решать.

Подойдя к машине Гарри, старик постучал в окно, бормоча что-то себе под нос. Парень открыл дверь

– Уезжайте… Быстрее! Быстрее, пока ещё можете – обезумевший старик кинулся к открытой двери, не давая возможности её закрыть – вы не понимаете, никто не понимает… Она идет, сама смерть идёт сюда. Пришло её время, четвёртый всадник уже явился миру…

– Хорошо, хорошо – с округлившимися глазами возмутился Рей – мы уже уезжаем.

– Вы не уедите, от неё невозможно уехать или спрятаться, она придет за вами, куда бы вы не отправились… Ваш муж – указав на Сару, старик продолжил свои жуткие пророчества – уже в её рабстве. Они умрут и воскреснут, но уже без души, а без неё человек перестаёт быть человеком. Они не успокоятся, пока не уничтожат все живые души. – Гарри попытался успокоить старика, но тот не унимался. Бросив кроткий взгляд в зеркало заднего вида парень понял, что женщина уже на грани. Пикап скрылся из виду, а старик всё причитал им в след, «Да прибудет Господь с вами!» с этими словами он поднял к небу руки, на которые начали падать мелкие капли сентябрьского дождя.

Когда-то успешный, но скатившейся на самое дно, после смерти жены и детей сумасшедший старик, каким считали его все окружающие, действительно ещё в зрелости лишился рассудка. Но потеряв его, приобрёл другой дар, видеть и слышать каждого, так же отчётливо как они пытаются не видеть и не слышать его. Жёсткий в словах за годы скитаний он приобрёл больше врагов, чем нашёл сострадания. Самовлюблённые глупцы не хотели прощать престарелому провидцу жестокой правды, его часто избивали, но он продолжал нести своё тяжкое бремя, расплачиваясь за чужие грехи.

Скользя, подобно каплям начинающегося дождя по переполненной парковке прошмыгивая среди машин, он был словно невидим, но видел и слышал всё вокруг себя. Разговоры. Обоюдны обвинения. Споры и упрёки. Жалость и страх. Всё это рождало в его помутившемся рассудке страшные картины. Он словно был там, видел каждую беду, переживал вместе с теми, кто даже не замечал его существования, но старик не умел обижаться, он умел сострадать.

Иногда безумцы мыслят логичнее, но правда, к которой взывает всё их существо, отталкивает они них остальных людей, не давая возможности прислушаться и переосмыслить. В мире, где лживое лицемерие, как единственный способ выживания верх берёт, для правды не осталось места. А людей не желающих мирится с неё легче признать сумасбродами, чем выслушать всю её горечь. Никогда не стоит сдёргивать с человека, против его воли маску добродушия, ведь она может оказаться и намордником, скрывающим звериный оскал.

По лицу и шее старика слезами струились капельки дождя. Он блуждал среди всего этого хаоса не понятый и не услышанный, лишь Том с интересом наблюдал за ним. Убедившись в том, что Сара с детьми окончательно уехала, задвинув щеколду он открыл дверь, впустив очередной поток раненных. Выйдя из душного помещения, переполненного людьми как консервная банка килькой, Том нервно закурил. Он не делал этого прежде ни в одном общественном месте, сокрушаясь своей пагубной привязанностью. Но сейчас не сдержался.

Нервно затянувшись, он невольно стал вслушиваться в старческий бред, тихо посмеиваясь в душе над россказнями безумного. Потянувшись к урне стряхнуть пепел его рука дрогнула, пальцы онемели и перестали слушаться, закатав рукав мужчина стал рассматривать повязку наложенную на скорую руку, из под которой сочилась жидкость непонятного цвета, это не была кровь. Рука ныла уже по плечо и даже укол, сделанный несколько минут назад не мог заглушить этих страданий. Том уже был готов вернуться в здание, как к нему решительно подошёл старик.