Лето, когда ты была невестой

– Ты… такой хороший, – произнесла Сольгерд, – откидывая голову, чтобы поймать его взгляд.

Брегир отстранился и убрал её руки со своих плеч, непроизвольно задержав тонкие холодные пальцы в своих ладонях дольше, чем следовало.

– Ты меня не знаешь, – ответил он как можно жёстче, чтобы она не услышала сквозящую в его голосе горечь, и зашагал прочь, к месту их ночлега.

***

Перед самым рассветом его разбудил треск сухих сучьев. Брегир пошёл проверить, не забрёл ли кто к месту их ночлега, но никого не заметил. Зато нашёл несколько грибов. Он прошёл мимо, не обратив на них внимания, но вдруг подумал, что цесаревна уже несколько дней питается только чёрствыми лепёшками. И вернулся.

Сольгерд проснулась от чудесного аппетитного запаха. Рассвет уже разливал свой мёд по небу и верхушкам деревьев, а Брегир, сидя перед костром, жарил нанизанные на прутики грибы.

Завтрак оказался гораздо вкуснее всех тех разносолов, которыми потчевали Сольгерд во дворце!

Брегир видел, как она радовалась, и нежность, с которой у него никак не получалось совладать, до боли сжимала его сердце.

Задумавшись, Брегир услышал их слишком поздно – пятерых деревенских парней, пробирающихся к их костру. Хвататься за лежащий неподалёку меч было бессмысленно – они явно не были искусны в бою и не представляли серьёзной угрозы, а Брегир не хотел никого убивать зря. Поэтому он даже не потрудился подняться на ноги и остался сидеть у костра.

Парни, румяные и плечистые, как пить дать – первые женихи на деревне, остановились на безопасном расстоянии. Может, и не думают ничего недоброго?

– Эй, ты! – окликнул один из них, самый нарядный, видимо, ещё не успевший переодеться в простое после праздничной ночи. – Мы знаем, кто ты!

Брегир окинул ребят скучающим взглядом: а нет, думают.

– Ты убивец, похитивший цесаревну от жениха!

Ребята медленно брали их в кольцо.

– За твою голову обещают золото! Много золота! Но мы тебя не тронем, если отпустишь цесаревну.

– Пусть идёт, я её не держу, – спокойно ответил Брегир.

Парни оторопело переглянулись, побледневшая Сольгерд уставилась на Брегира.

Он смотрел ей в глаза спокойно и уверенно, и в его взгляде красноречиво читалось: «Всё хорошо. Я с тобой. Не бойся».

– Эй, цесаревна, – робко позвал здоровый детина, вооружённый деревянной дубинкой, – пойдёмте с нами, цесаревна, мы вернём вас вашему любимому!

– Рейслав мне не любимый! – со всей твёрдостью, на какую была способна, ответила она, – он желал мне зла, а мой… телохранитель спас меня.

– Совсем запугал девушку, изверг, – шепнул третий, за поясом которого болтался кистень на кожаном ремне.

– Идите домой, – устало уронил Брегир, – не ввязывайтесь не в своё дело.

– Мы пойдём, – произнёс первый, – но цесаревна пойдёт с нами! – Двое парней направились к Сольгерд, а тот, что стоял позади Брегира, опустил на плечо воина ладонь. Он рассчитывал сдержать его, если тот решит перечить, но даже не успел сомкнуть пальцы. Брегир рывком дёрнул его за запястье вперёд, выбил дух ударом плеча в живот, и перебросил через плечо, уложив спиной в костёр. Парень пронзительно завопил, извиваясь в снопе искр и пепла.

Брегир вскочил на ноги, нырнул под замах дубинки и скрючил нападавшего на траве ударом в пах. Завизжала Сольгерд, которую схватил один из «защитников», а тот, что попал в костёр, наоборот, орать перестал, умудрившись снять с себя пылающую куртку.

Брегир пинком выбил нож из руки бросившегося на него заводилы, ударил его ребром ладони в горло, и парень сменил на траве очухавшегося от боли товарища, который подскочил на ноги. Он замахнулся дубинкой, но Брегир перехватил его руку и сокрушительным ударом вновь уложил его наземь, отобрав оружие.

Краем глаза воин увидел, что Сольгерд исхитрилась пнуть в колено того, который тащил её за руки, и вырвалась из захвата, но убежать не успела.

Брегир походя ударил подоспевшего обожжённого парня лбом в переносье, перешагнул через упавшее без чувств тело и с треском опустил дубинку на темечко одного из двоих, пытавшихся совладать с цесаревной. Оставшийся один на один с Брегиром парень выпустил Сольгерд, бросился на него, размахивая кистенём, но на полпути (видимо, оценив свои шансы) резко изменил направление, и, запустив в Брегира своим единственным оружием, дал дёру.

– Они живы? – спросила Сольгерд спустя некоторое время.

– Живы.

– Все?

– Все.

– Они думали, что спасают меня… Получается, они хотели помочь.

– Они хотели выставить себя героями перед родной деревней.

Лес закончился, и впереди, насколько хватало глаз, простирались зелёные поля, поросшие высокой травой. Справа тёмными нагромождениями виднелась деревня. Чтобы её объехать, они заложили заметный крюк.

Брегиру не давал покоя сбежавший парень. Остальным, чтобы добраться до деревни, понадобится немало времени, но тот уже мог донести гвардейцам. Деревня большая, в ней есть постоялый двор, который наверняка под присмотром людей Рейслава на случай появления там сбежавшей цесаревны. Пятеро гвардейцев – не пятеро деревенских хвастунов, их придётся перебить всех. А Брегир знал, чем это для него обернётся. Не надо было отпускать парня. Он погонял коня и то и дело оглядывался, ожидая увидеть погоню.

И он её увидел. Когда деревня осталась далеко позади, на горизонте появилась чёрная точка. Она росла слишком быстро, чтобы они успели уйти от преследователей на уставшем коне, который нёс двоих уже не первый день.

Брегир остановил лошадь у одиноко стоящего раскидистого дуба, спешился и снял цесаревну.

– Сольгерд, позади нас – гвардейцы Рейслава, – сказал он как можно спокойней и мягче, но она всё равно испугалась. – Ты должна уехать так далеко, как только сможешь.

– А ты? Я не смогу без тебя! – Сольгерд вцепилась в его рукав.

Он накрыл её холодные дрожащие пальцы своими ладонями, поднёс к губам, словно хотел согреть. Поймал её полный ужаса взгляд.

– Я не смогу тебя защитить только если буду мёртв, помнишь? А умирать я пока не собираюсь. Когда они поймают тебя (а они поймают), не сопротивляйся им. Я встречу вас на обратном пути, всё будет хорошо. Просто сейчас мне нужно немного времени.

Сольгерд сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и кивнула. Брегир подсадил её в седло и хлопнул коня по крупу.

Всадники летели стремительно, и неразборчивая точка очень быстро превратилась в шестерых гвардейцев. Брегир ждал их, укрывшись за деревом. Когда они поравнялись с дубом, воин метнул нож. Один из всадников вылетел из седла, захлёбываясь кровью из пронзённого горла, и лошадь ещё какое-то время тащила его за собой за застрявшую в стремени ногу. Остальные затормозили, но двое сразу же продолжили преследование, а трое, обнажив мечи, направили коней на Брегира.

Он подпустил их достаточно близко, а потом резко ушёл в сторону, рубанув мечом по ногам ближайшей лошади. Она рухнула, как подкошенная, подмяв под себя всадника и переломав ему кости. Остальные двое пролетели мимо. Развернув коней, они двинулись на воина уже осторожнее. Брегир сорвал с шеи плащ и бросил его в лицо ближайшему всаднику, тот инстинктивно отмахнулся мечом, на мгновение открывшись для удара, и завалился назад со вспоротым брюхом.

Второй всадник привстал в стременах и обрушил на Брегира меч. Брегир поймал удар на свой клинок и увёл по касательной, уйдя в сторону. Удар за ударом их мечи встречались друг с другом, но ни один не мог достать противника. Гвардеец уверенно теснил Брегира и, подняв коня на дыбы, сбил Брегира с ног ударом копыт. Треснувшее ребро обожгла боль, но он моментально откатился в сторону и точным ударом перерезал подпругу. Всадник слетел вместе с седлом; поцарапанная клинком лошадь метнулась прочь, поддав упавшему седоку задними копытами, а Брегир, вскочив на ноги, пригвоздил его мечом к земле.

Спустя несколько тяжёлых вдохов, отдававшихся тупой болью в рёбрах, Брегир вытащил меч из тела гвардейца, остриём рассёк горло другого, который всё ещё стонал, придавленный конём. Подобрав свой плащ, он подошёл к замершей неподалёку лошади, скинул с её спины труп седока и сел в седло.

Он увидел двух всадников, когда те уже возвращались с покорно висевшей поперёк седла одного из них Сольгерд. Отпустил поводья, давая коню отдохнуть, и медленно вытащил меч из ножен. Гвардейцы в ответ дружно потянулись к рукоятям своих мечей.

Пустив коня в галоп, Брегир вклинился между всадниками, отбивая мечом удар первого клинка, а от второго защищаясь плащом, намотанным на левую руку. Попеременно отражая сыпавшиеся с двух сторон удары гвардейцев, Брегир выжидал удобного момента, когда кто-нибудь из противников допустит ошибку и даст ему возможность нанести смертельный удар. Но силы были не на его стороне. Клинок гвардейца, что вёз цесаревну, соскользнул с препятствующего ему меча и полоснул по груди Брегира, длинной линией рассёк тонкую ткань рубахи и плоть под ней. Сольгерд закричала и рванулась к Брегиру, едва не упав с лошади, и всадник отвлёкся, пытаясь её удержать, а через мгновение его голова полетела под копыта коня.

Оставшийся гвардеец напирал, обрушивая на раненого Брегира шквал ударов, и тому пришлось сосредоточиться на защите, чтобы удержаться в седле.

Продолжая сдерживать удары противника мечом, он выхватил левой рукой из-за пояса короткий кинжал и пришпорил коня. Тот ринулся вперед, грудь в грудь столкнувшись с конем противника. Мечи с лязгом и искрами скрестились между оказавшимися лицом к лицу мужчинами. Нож Брегира ударил под ребра врага, а мгновением позже по самую рукоять вошёл в сердце. Гвардеец выронил оружие и мешком бухнулся наземь. Брегир спешился и, переводя дух, вытер меч о спину одного из убитых, а потом освободил Сольгерд.

Та дёрнулась навстречу, будто хотела обнять его, но длинный порез поперёк его груди остановил её.

– Ты ранен…

Её голос дрожал, а в глазах плескалась беспомощность и страх, и Брегир понял: впервые она боится не за себя. Она едва сдерживала слёзы, чтобы не начать оплакивать его прямо сейчас. Собственное бессилие, невозможность помочь и осознание того, что она – главная виновница всего произошедшего, обрушивались на неё волнами горького отчаяния.

– Всё нормально, Сольгерд, это царапина, – устало сказал Брегир, – но нам нужно спешить.

Пришлось взять одну из гвардейских лошадей – их коня преследователи бросили где-то дальше, когда поймали Сольгерд, и искать его не было времени.

– Нам придётся сделать крюк, – произнёс Брегир, погоняя лошадь, – мне нужна помощь. – Его рубаха насквозь пропиталась кровью, но рана была пустяковой. Сейчас его беспокоило не это. Он убил шестерых. И если до темноты они не успеют добраться до постоялого двора, всё может закончится очень плохо.

***

– Кого там Хульдра принесла на ночь глядя? – Раздался из-за тяжёлых ворот недовольный женский голос.

– Свои, Вирса́вия, – подал голос Брегир.

– Свои так меня не называют.

– Открывай, Ви́ски.

– Брегир?

В воротах сразу открылась маленькая дверь, и наружу выглянула белокурая хозяйка постоялого двора.

– Да что это… – Она перехватила едва держащегося на ногах Брегира, перекинула его руку себе через плечо. – Ты ранен!

– Пустяки, – прохрипел Брегир, – сейчас важно не это.

Без сомнения, он испытывал дикую боль, но причиной боли была не рана. В глазах хозяйки промелькнуло понимание, сменившееся испугом.

– Брегир, – позвала она, свободной рукой повернув его опущенную голову к себе и заглядывая в затуманенные глаза, превратившиеся в один сплошной зрачок. – Скольких ты сегодня убил?

– Какая разница, – с трудом выдохнул он, – позаботься… о ней. – Он попытался кивнуть на бледную, словно простыня, Сольгерд.

– О боги, Брегир! – простонала Виски. – Помоги, детка, проведём его через чёрный вход. И нет, за воротами я тебя не оставлю! – отрезала она на попытку Брегира возразить. – Бреннан! Займись конём и запри ворота! Сегодня больше никого не принимаем, – кинула по пути пареньку, возившемуся у сарая.

Они втащили Брегира в потайную комнатку за хозяйской спальней и опустили на лавку.

– Так, я сейчас провожу тебя в комнату и пришлю Хельгу с ужином и горячей водой для ванны. Запрись изнутри. Никого, корме неё, не пускай. Я разберусь с нашим другом и поднимусь к тебе, – распорядилась Виски. – Вот, – она сунула в руки цесаревны плащ, – накинь так, чтобы скрыть лицо, пока не останешься одна.

– Вы знаете, кто я? – испуганно спросила Сольгерд.

– Ещё бы! – мрачно усмехнулась Виски. – Несчастная цесаревна, похищенная из-под носа нежного суженого каким-то диким троллем. Рейславовы глашатаи воют об этом на каждом углу, как недорезанные баньши. Но здесь вы в безопасности. Иди и не переживай ни о чём, я со всем разберусь, – ободряюще улыбнулась хозяйка.

***

– Ну да, ещё бы! – довольно крякнул Хойбур, обладатель богатой бороды и пышной шевелюры, концы которых были заплетены в множество косичек и украшены костяными бусинами с руническим письмом.

Он был низкоросл и крепок, и, несмотря на внушительное пивное брюшко, производил впечатление справного воина благодаря непомерной ширине плеч и мощным натруженным рукам с жёсткими ладонями, которые не первое десятилетие полировали древко тяжёлой секиры с узорчатым лезвием. Поставив початую кружку пива на обшарпанный стол, он кивнул собеседнику на белокурую женщину с соблазнительными формами – молодую хозяйку постоялого двора.

– Видишь ту ягодку? Моя!

– Врёшь? – изумился собеседник. – Разве ж такая на тебя посмотрит?

– Так я и не гобелен, чтоб на меня смотреть, – добродушно отозвался Хойбур. – В моём роду были гномы, а мы, хоть и медлительны, но сильны и выносливы. И в любви (как и в битве) толк знаем побольше вашего!

Собеседник недоверчиво улыбнулся.

– Смотри! – Хойбур схватил себя за бороду, усыпанную костяными бусинами. – Видишь, на каждую бусину – одна битва! А тут, – он подёргал себя за волосы, в которых бусин было не меньше, чем в бороде, – женщина. И среди них – ни одной за деньги! Ни единой, за все мои полвека!

Узкая ладонь легла на мощное плечо рассказчика, и брови собеседника поползли вверх.

– Ты мне нужен, Хойбур, – проворковала хозяйка, и Хойбур удивлённо на неё воззрился, но быстро нашёлся и бросил победоносный взгляд на собеседника, неуклюже вылезая из-за стола.

Она повела его в задние комнаты, служившие ей спальней, и полугном, затворив за собой дверь, покраснел, как варёный рак.

– Виски, ягодка моя, я всегда знал, что когда-нибудь это случится! Ты себе не представляешь, ягодка, как долго я мечтал об этом!

– Отлично, – деловито отозвалась Вирсавия, – значит, сложностей у нас не возникнет.

Она открыла заднюю дверь в своей спальне, ведущую в маленькую потайную комнатку, где на узкой лавке хрипел и метался окровавленный мужчина.

– Да это же…

– Тссс! – Виски зажала Хойбуру рот.

– Буду молчать, как жареный гусь! – пообещал он, умудрившись воспользоваться моментом и чмокнуть её ладонь. – Но ведь он же…

– Да, – невесело кивнула Виски, вновь не дав полугному договорить, и незаметно вытерла жаркий поцелуй о юбку. – А ещё он ранен, и его ищут гвардейцы. Подержи его, пожалуйста, чтобы я смогла обработать рану.

– Ты с ума сошла, ягодка? Он же порвёт тебя, как только подойдёшь, и мне не удержать его, когда он…

– Этого не будет. Я дала ему отвар, он замедляет… этот процесс, – аккуратно подобрав слова, ответила Вирсавия. – Замедляет, но не останавливает. Он уже не узнаёт меня и, скорее всего, убьёт, когда я подойду ближе, если рядом не будет тебя, чтобы помочь мне. – Она метнула в Хойбура кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц.

– Так в чём же дело, ягодка? Делай, что там тебе нужно, я подсоблю!

Зардевшийся от удовольствия Хойбур перехватил секиру поперёк длинного древка, опустился на колени, осторожно зайдя за голову незнакомца и, улучив момент, перекинул древко через его горло, прижав его затылок и шею к лавке, а макушку – к своему животу.

– Никуда не денешься, братец, – пропыхтел полугном, преодолевая звериное сопротивление незнакомца, обеими руками вцепившегося в секиру.

***

Сольгерд всё ещё нежилась в ванне после сытного ужина, когда в комнату, открыв дверь своим ключом, проскользнула хозяйка с кувшином тёплой воды для ополаскивания.

– Как он? – встрепенулась цесаревна.

– Завтра будет в порядке, – успокоила её Виски.

– Почему он хотел остаться за воротами?

– Потому что бредил. Он потерял много крови, но я его подлатала. Вставай, я тебе полью.

Сольгерд сполоснулась и, завернувшись в большое мягкое полотенце, уютно устроилась на кровати, поджав под себя ноги. Виски, достав из кармана костяной гребень, деловито принялась расчёсывать спутанные кудри цесаревны.

– Когда я уйду, запри за мной дверь. И никуда не выходи, поняла? В соседней комнате ночует мой надёжный друг, я попросила его присмотреть за тобой, так что если что-то случится, кричи «Хойбур!»

– Это… какой-то боевой клич?

– Почти. Это его имя.

Сольгерд молча кивнула.

– А Брегир?

– За ним присмотрю я, – отрезала Виски, и что-то неприятно укололо Сольгерд, неожиданная и беспричинная неприязнь к этой красивой васильковоглазой женщине.

– Вы… давно знакомы? – спросила она.

– Много лет, – ответила Виски, и Сольгерд нервно заёрзала, пытаясь сложить в голове слова во встревоживший её вопрос так, чтобы он звучал как можно вежливей.

– Мы уже давно просто хорошие друзья, не более. Хотя разве может быть что-то больше, чем верная дружба, верно?

"Раз сейчас уже просто друзья, значит, когда-то были и не просто", – подумала Сольгерд, но промолчала.

– Тебе не стоит волноваться на этот счёт, – усмехнулась Вирсавия.

– С чего вы взяли, что я волнуюсь?

– Ну я же вижу, как ты на него смотришь…

– Я? – Сольгерд покраснела, словно спелое яблочко. – Не смотрю я на него! – слишком поспешно и резко бросила она.

– А я бы на твоём месте – смотрела, – игриво подметила Виски. – Благо, есть на что!

Она выпустила расчёсанные волосы цесаревны из рук, и те рассыпались по её плечам. Убрала гребень и обошла Сольгерд, чтобы видеть её лицо.

– Но, Сольгерд, не нужно слепо ему доверять, – серьёзно закончила хозяйка и, прихватив кувшин, вышла из комнаты.

***

Брегир очнулся в комнате без окна, отчего невозможно было определить время суток. На стене ровно горела пара масляных ламп, грудь была плотно перебинтована. Отворившаяся дверь впустила Виски.

– А, проснулся! Я принесла обед.

– Сколько времени? Где Сольгерд? – Брегир резко приподнялся на локте и поморщился от хлестнувшей поперёк груди боли.

– Всё хорошо, Брегир, – мягко успокоила Виски. – Сейчас вечер, Сольгерд в своей комнате, её сторожит мой большой и надёжный друг. Очень большой и очень надёжный. Он и с тобой мне вчера помог.

– Я…

– На полчасика, – она успокаивающе улыбнулась, отвечая на вопрос раньше, чем тот был задан. – Мои отвары помогли. Но повязку всё равно пришлось накладывать заново. Я тебя заштопала, постарайся не ввязываться в драки ближайшие дни.

– Ох, Виски! – с благодарным теплом произнёс Брегир.

– Цесаревна умоляла меня пустить её к тебе, но я была непреклонна, – усмехнулась Вирсавия, поставив ему на колени поднос с едой. – Очень переживает. И ни-че-го про тебя не знает! – В её тоне послышался лёгкий укор, и Брегир понимал, за что: он был опасен для Сольгерд, а она не подозревала об этом и полностью доверяла ему. – Куда ты её денешь?

– Отвезу к принцу Таерину.

– Отсюда до него сутки пути, если ехать вдали от тракта. Если выедете с наступлением темноты, к рассвету доберётесь до Большого Бора, а к вечеру будете в замке Таерина. Хойбур проводит вас до леса.

***

Остаток пути не принёс новых приключений: достигнув Большого Бора, Брегир и Сольгерд оказались в землях принца Таерина, и ни Рейславовы гвардейцы, ни простые жители уже не были им страшны. Когда солнце начало клониться к горизонту, они миновали городские окраины и подъехали к ещё не запертым на ночь замковым воротам, за которыми по требованию стражника путникам пришлось спешиться, а Брегиру – оставить свой меч.

В самом замке, сразу за его дверями, была комната для визитёров, куда страж провожал всех нежданных гостей, а потом к ним являлся один из королевских секретарей – узнать причину визита и доложить о ней королю, который уже решал, стоят ли они его внимания. Но последние несколько месяцев старый король тяжело болел, и всеми делами занимался его сын – принц Таерин.

У Сольгерд от волнения дрожали руки и перехватывало дыхание. Она и сама не знала, чего же боится больше – что она не понравится принцу, или что он не понравится ей. За спиной, сложив руки на груди руки, стоял Брегир – точно так, как когда-то давно, когда он был её телохранителем. Она ощущала его спокойную готовность защищать её в любую секунду, и это придавало ей сил.

– Брегир, – Сольгерд развернулась к нему лицом. Он стоял так близко, что она почувствовала тепло его тела, вдохнула такой знакомый запах леса, костра и железа от его одежды, и ей захотелось сбежать из этих холодных высоких стен. – Брегир, не оставляй меня здесь одну!

Его разорванная старым шрамом бровь удивлённо взметнулась вверх.

– Ты… я хочу, чтобы ты остался моим телохранителем. Даже потом, после… после свадьбы. – Она с видимым трудом выдавила последнее слово, будто оно причиняло ей боль.

– Я не могу, цесаревна, – мягко возразил Брегир, и что-то в его тоне не позволило Сольгерд уговаривать его.

На глаза навернулись обжигающие слёзы, но она неимоверным усилием не дала им пролиться. Она оставалась совсем одна в чужой, совершенно ей незнакомой стране, среди посторонних людей, у которых пока не было причин любить её. Или хотя бы желать ей добра.

– Но я могу остаться до вашей свадьбы…

Сольгерд вскинула опущенную было голову, её захлестнуло волной облегчения и благодарности, словно ей даровали надежду на помилование перед самым эшафотом. Она бы всё-таки расплакалась, если бы в этот момент резко растворившаяся дверь не впустила в комнату красивого и стройного молодого мужчину. На его гладко выбритом лице читалось неприкрытое беспокойство, идеально причёсанные светлые волосы перехватывал тонкий золотой венец.

– Цесаревна Сольгерд? – взволнованно выдохнул он, окинув её взглядом тёмно-серых, словно холодная осенняя вода, глаз.

Мимолётно показавшиеся брезгливые складочки вокруг его рта и крыльев носа выдали впечатление принца от цесаревниного наряда, и это не ускользнуло от взгляда Брегира. Тем не менее, Таерин опустился на одно колено перед девушкой и легонько коснулся губами её руки.

– Вы так же прекрасны, как и на портрете, что мне показывали! Но, позвольте узнать, что за беда приключилась с вами в дороге? Неужели разбойники? Я немедленно распоряжусь, чтобы вам подготовили покои и всё, что требуется!

Покровительственным жестом он положил её ладонь на сгиб своего локтя и повёл прочь из комнаты. Брегир последовал за ними, но не успел сделать и двух шагов.

– Останься здесь, любезный, – тоном, не терпящим никаких возражений, произнёс принц, едва удостоив воина поворотом головы, и Брегира обдало щедрой волной холодного высокомерия. – О тебе позаботятся.

– Это мой телохранитель, – робко вступилась Сольгерд. – Он спас мне жизнь, благодаря ему я сейчас здесь. Позвольте ему следовать с нами, так мне будет спокойней.

– Дорогая цесаревна, – ласково, с отрепетированной обаятельной улыбкой произнёс Таерин, гладя девушку по тыльной стороне ладони, будто успокаивая, – не обижайте меня недоверием! Неужели вы думаете, что в стенах моего замка вам грозит какая-то опасность? Не будьте жестоки, отпустите доблестного воина перевести дух, выпить отменного вина, насладиться щедрым ужином и горячей ванной на лучшем постоялом дворе города!

Не дожидаясь ответа Сольгерд, Таерин изящным движением пальцев подозвал одного из стражников у замковых дверей.

– Проводите телохранителя цесаревны в «Стальной рог», и пусть хозяин не скупится на всё самое лучшее – и будет мной щедро вознаграждён!

Брегира устроили в самой удобной комнате постоялого двора и преподнесли щедрое угощение, но он почти не чувствовал вкуса еды, а потом очень долго не мог уснуть. Едва задремав, он подскочил от скрипа половицы под лёгким башмачком служанки, которая принесла его свежевыстиранную, тошнотворно надушенную одежду и отчищенные замшевые сапоги.

На следующий день глашатаи разнесли по городу весть о помолвке принца Таерина и цесаревны Сольгерд и их скорой свадьбе – принц торопился заключить союз, чтобы умирающий отец успел увидеть день свадьбы единственного сына. После обеда за Брегиром пришёл королевский посыльный и проводил его во дворец.