Линия разлома

Рано утром ему позвонили из дежурки:

– Сергеич, у нас убийство. Пожилой мужчина в лесополосе неподалеку от твоей Коротковой. Нашли собачники случайно. Эксперт и опера уже на месте. Ждут тебя.

Когда Майор Голубчиков прибыл на место происшествия, стажер Жукова опрашивала свидетелей. Жора закончил колдовать над трупом и уже собирал свой чемодан.

Майор взглянул на тело, а Капустин ввел его в курс дела. Итак, убитый мужчина, согласно найденной при нем справке об освобождении, звался Пряхиным Егором Ивановичем, 58 лет от роду. Родом из Мохова. На свободе уже как 3 недели, 2 из которых в качестве покойника. Смерть наступила от обширных множественных ран, нанесенных топором! Орудие убийства не месте обнаружить не удалось. Зато удалось сделать слепок подошв обуви предполагаемого убийцы. Убийство произошло не здесь, так как рядом и вокруг трупа почти нет крови. Его сюда перенесли. Но скорее волочили. С этим надо будет разобраться, потому что место убийства может о многом рассказать следствию.

– Ну что ж, будем искать, – заключил Голубчиков и крикнул санитарам: – Увозите!

«Пряхин, Пряхин, кто же ты такой? – думал по пути в отдел Голубчиков. – Надо будет расспросить о нем местных. Не случайно же он сюда забрел. А также сделать запрос в адресном столе о его регистрации до суда».

Уже зайдя в кабинет, майор дал задание Ринату, узнать адрес бывшего проживания Пряхина. Важно было понять, куда он шел после освобождения.

– Ринат, что по делу Короткова? Выяснил что-нибудь по родственникам убитой?

– Да, товарищ майор, – отчеканил Хайруллин. – Убийство соседки по неосторожности. В городе Донецке. Так что, думаю, вряд ли мать девушки стала бы его искать через 15 лет, чтобы зарубить топором.

– Ну да, ну да, – пробурчал себе под нос Голубчиков. – А ну-ка, Настя, сгоняй к криминалистам и без заключения по крови на топоре не приходи. Уволю!

– Сергей Сергеевич, уже несу! – Настенька упорхнула, как весенний ветерок.

«Какая славная девушка, – подумал майор, – из нее выйдет настоящий специалист».

Затем позвонил в дежурку и попросил привести задержанного Правдина.

Ночь, проведенная в «обезьяннике», не пошла на пользу Григорию. Он осунулся, сгорбился и как будто состарился.

Сел напротив майора и посмотрел ему в глаза. Голубчиков улыбнулся, положил перед ним фотографию Пряхина и сказал:

– Гражданин Правдин, посмотрите внимательно на этого мужчину. Знаете ли вы его? Может, видели?

– Знакомое лицо, – всматриваясь, ответил Григорий. Несколько минут молчал, словно вспоминал что-то. Потом по-детски шлепнул себя по лбу и вскрикнул: – Ну, конечно! Такую рожу не забудешь. Видел я, как он недели три назад с Коротковой у нее во дворе ругался. Хотя кто он такой и откуда я не знаю.

– Спасибо. Вы нам очень помогли. Хотите кофе? – Голубчиков сделал жест рукой в сторону Рината, мол, принеси нам два стаканчика. После набрал номер телефона Насти:

– Настя, не томи! Готово?

– Сергей Сергеевич, сенсация! – возбужденно щебетала Жукова. – На топоре обнаружена кровь, принадлежащая Короткову Юрию!

– Спасибо, стажер. Тащи заключение сюда.

Голубчиков положил трубу. Он не спешил. Он думал. Внимательно наблюдал за подозреваемым, который с наслаждением смаковал кофе. «Ведет себя так, будто совесть чиста. Что ж, подумаем еще, а ты, дружок, пока посиди. Время терпит».

Набрал дежурку:

– Уведите задержанного.

В кабинет ворвалась секретарша Авдеева.

– Сергей Сергеевич! Вас срочно вызывает товарищ подполковник! Злой, ужас!

– Иду, – отчеканил Голубчиков, взял папку по делу Короткова и вышел из кабинета.

7

– Это что, я тебя спрашиваю? – Авдеев в ярости тряс перед носом майора газетой «Криминальные хроники». – Убийство Короткова раскрыто! Поздравляю! Какой-то журналюга все раскрыл! Вас можно всех распустить! Достаточно одного Бунича на всю полицию и 100% раскрываемость гарантирована! – Авдеев кинул газетный лист на стол. – Забирай к чертовой матери! И разберись! Даю сутки, общественность требует от полиции принятия мер. Все! Иди с глаз моих!

Все-таки не зря Голубчиков ненавидит журналистов. Хотя бы предупредил! Нет, сенсация! Правда это или нет – никому не интересно. А круги по воде уже пошли. Уже формируется общественное мнение. И полиция, как всегда, оказывается крайней. Никому не интересно, сколько бессонных ночей проводят оперативники, чтобы найти и обезвредить преступников. Разве интересно общественности, что ради их покоя погибают лучшие из лучших, чтобы своим телом прикрыть безоружных, попавших в беду?