Поломки разума

– Сейчас совершенно нет времени приобретать книги. Чаще всего я довольствуюсь электронным вариантом.

Нэнси скидывает обувь и босиком проходит по коридору в ванную.

– Ты живешь одна?

– Да, пару лет.

– Извини, но мог бы я узнать твой возраст?

– Конечно. Я совершенно не считаю неприличным то, что люди выражают свой интерес по поводу возраста собеседника. Особенно склонны обижаться на этот вопрос женщины. Хотя я так и не поняла, в чем проблема. От себя не скроешься. Мне двадцать пять.

– Ты очень интересная девушка, Нэнси. И мне нравятся твои рассуждения. Так, где аптечка?

Нэнси выносит аптечку из ванной и отдает Дорану.

– Зачем тебе так много успокоительных?

Лицо Нэнси бледнеет. Она неуклюже присаживается на стул.

– Я что-то не то сказал?

– Все в порядке, Доран. Просто я уже давно не заглядывала в аптечку. Даже не могу предположить, что в ней.

– Хм, понятно. О, в ней также есть перекись и пластыри. Это то, что нам нужно. Пожалуйста, промой царапины водой и хорошо промокни полотенцем после.

Нэнси возвращается из ванной и снова садится на стул. Доран медленно и аккуратно обрабатывает ее колени и клеит на них пластырь.

– Процедуру повторить самостоятельно.

– Спасибо, – Нэнси тепло улыбается Дорану, и протягивает ему свою руку для рукопожатия.

– Что ж, спасибо за гостеприимство, я, пожалуй, пойду.

– Я провожу тебя до двери.

На выходе Нэнси обнимает Дорана. Кажется, это действие немного удивляет его.

– Теперь ты знаешь, где я живу. Ты ведь придешь еще?

– Эм… Хорошо. Если ты не против?

– Я совсем не против.

И дверь квартиры захлопывается у Дорана перед носом.

Глава 7 

Каждый идет своим путем. Но все дороги все равно идут в никуда. Значит, весь смысл в самой дороге, как по ней идти… Если идешь с удовольствием, значит, это твоя дорога. Если тебе плохо – в любой момент можешь сойти с нее, как бы далеко ни зашел. И это будет правильно. (К. Кастанеда).

Глава 8 

Ты думал когда-нибудь о том, чтобы вернуться назад и все поменять? Ну, может быть, не совсем все. Так, некоторые моменты.

Если тебе хочется сделать это, значит, что ты подвергаешь сомнению сам себя. Свой выбор. А может и свое существование. Как тебе?

Когда происходит «та самая» ситуация, тебя накрывает паника. Ты не знаешь, в какую сторону податься, как поступить, что выбрать. Или кого. Но с течением времени, после того, как выбор все же был сделан, ты можешь взглянуть на произошедшее. И четко увидеть границы этого выбора. Как две-три-четыре разные дороги, разные ветки развития. Ты пошел по одной из них. Остальные теперь для тебя закрыты.

Конечно, размышлять, как было бы там – интересно. Но бессмысленно. Ведь ты уже принял решение.

Когда–то я жалела о некоторых своих поступках. Но о большинстве моментов своего выбора я вспоминала с благодарностью. Что я сделала именно так, а не иначе.

Есть такое выражение: «все, что ни делается, все к лучшему». Оно не единственно верное, но имеет смысл. Когда ты почувствуешь, что воспринимаешь свой выбор как правильный, объективный, не смотря на все тяготы и лишения, последовавшие за ним или сопутствующие ему, это будет означать лишь одно: ты растешь. И учишься воспринимать свои поступки.

Это твой путь. Так пройди же его с уважением к самому себе, в гармонии с самим собой.

Глава 9 

Воспоминания – прогулка по кладбищу несбывшихся надежд. (И.П. Шарапов).

Глава 10 

За эти полтора месяца Доран прочно вошел в мою жизнь. На данном этапе существования я неимоверно нуждалась в подобном собеседнике.

Доран работает в центре реабилитации психически больных пациентов. Он наблюдает за тремя шизофрениками с разной степенью прогрессирования заболевания. Обсуждение работы Дорана между нами происходит редко. Он не любит рассказывать. Но иногда мне все же удается что-то вытянуть.

Чаще всего мы обсуждаем сферы близкие мне: книги, философия, музыка, иногда кино.

– Как ты относишься к классике? – спросила я у него однажды.

– Сказать честно? Я совершенно ничего не смыслю в этом.

С тех самых пор в нашем духовном союзе имели место вечера классической музыки, во время которых я знакомила двадцатичетырехлетнего врача с Бетховеном и Григом, с Рахманиновым и Сен–Сансом, с Бахом и Дебюсси. Со всеми, кому я приписываю статус гения.

– Знаешь, Нэнси, теперь я понял, почему ты одинока.

Доран сидит за столом, наблюдая, как я, стоя за плитой, помешиваю макароны в кастрюле.

– Потому что я совсем не умею готовить? Мог бы не напоминать мне об этом сейчас, когда я выворачиваюсь наизнанку, чтобы накормить тебя хоть чем-то приемлемым.

– Не совсем, Нэнси. Я понял, что ты слишком сложная и многогранная личность. Это, однозначно, превосходно и полезно для современного деградирующего общества. Но ум женщины отталкивает мужчин. Не всякий мужчина может находиться рядом с той, что превосходит его интеллектуально, разностороннее мыслящей, переходящей грани узкого познания обычных простых людей. Ты не задумывалась над этим, Нэнси?

Конечно. Я думала об этом.

Кастрюля с кипящей водой слетает с плиты и падает мне в ноги, отплевываясь кипятком и сварившимися разбухшими макаронами.

Я словно где–то далеко. Смотрю, как кипяток разливается на мои меховые тапочки, которые мигом впитывают его. Вода просачивается и жжет мою кожу.

Доран что-то кричит. Он, хватая полотенце, откидывает кастрюлю в сторону. Поднимая меня на руки, скидывает промокшие насквозь тапочки с моих облитых кипятком ног.