Новое платье Машеньки

– Не надо, не надо, – в полусне шептала я, останавливая ее руки.

Муж появился внезапно, когда пришла пора ехать в роддом. Я уже вызвала машину и стояла в пальто с узлом в руках, где лежало детское приданое. Раздался звонок в дверь, я подумала, что пришел водитель, но это оказался мой муж, который за долгое отсутствие успел потерять ключи от квартиры. Муж, похоже, не собирался оставаться надолго, он выглядел как человек, заскочивший на минуту, забрать вещи или что-то в этом духе. Я не хотела мешать его планам и молча посторонилась, чтобы дать пройти.

Муж, сглотнув, переводил взгляд с моего лица на живот, и кадык подпрыгивал вместе со взглядом.

– Это… как? – спросил он, обращаясь к матери растерянно, будто это была ее вина. – Какой срок?

Свекровь показала на календарь: – Завтра рожать.

Муж, словно остановленный с разбегу человек, стоял столбом. Я обошла его, стараясь не задеть, гордо неся свой беременный живот, внизу ждало такси. Свекровь прильнула к окну, махая мне рукой, за ней маячило растерянное лицо мужа, а мы сидели в машине вдвоем – я и мой живот, моя Машенька, я уже знала, что назову дочку только так.

IV

В больнице я пролежала долго. Муж приходил, но его не пускали дальше приемного покоя, и он кричал под окнами, сделав ладони рупором.

– Тебя зовет, – говорили мне соседки, мягко трогая за плечо. – Ты бы хоть подошла к окну, человек надрывается.

Они смотрели на меня с осуждением: глупо разбрасываться мужьями. Но я не думала о нем: теперь у меня была Машенька.

С той секунды, как она родилась, мы не разлучались ни на мгновение, она лежала у моей груди, с фарфоровой кожей, пухлыми губками и настоящими локонами, не жиденькими мокрыми волосиками, прилипшими к темени, с какими рождаются младенцы. Машенька вела себя степенно, как и положено красавице, она не плакала, лишь вздыхала и чмокала, когда я слишком сильно прижималась к ее сдобной щечке. Я не давала медсестрам уносить Машеньку, поминутно предлагая грудь, вдруг она голодная.

– Она недавно ела, ты перекормишь, – говорили соседки по палате, разнимая мои объятия. – Ты ее раздавишь, отпусти. Поспи, тебе нужно отдохнуть.

– У нее опережающее развитие, – говорила я врачу, и врач кивала, почему-то пристально глядя на меня, а не на дочку. Мою кровать поставили отдельно, чуть поодаль от остальных, и правильно – у всех заляпанные простыни, скомканные одеяла, а на моем покрывале ни складочки, ни пятнышка, я качаю дочку на руках, любуйтесь, какие мы красивые.