Сумасшедшее лето

На следующий день он пришел вечером, немного пьяный, с подругой – латиноамериканкой и пивом. Дима в этот день играл на укулеле, и ему подарили два пива, так что настроение у всех было одинаково веселое. Фредерик думал, что я буду сердиться, потому что он пьяный. Но на него сердиться вообще невозможно. Это добрейший, мудрейший и святейший человек. Самый замечательный из тех, кого я встречала. Он сделал для нас всё, о чем мы только могли мечтать: постирал наши вещи, высушил и сложил аккуратно, показал, где находится ночлежка для бездомных и льготная столовая от церкви. Прощаясь, я плакала, потому что знала, что не вернусь сюда, и такого человека в своей жизни больше не встречу. Он действительно уникален. Когда мы расставались, я плакала.

Чтобы не оставлять нас на улице, Фредерик позвонил другу. Раймо, это мужик в шляпе и красном жилете, которого мы видели в первый день, когда шли вместе с Фредериком – пожилой финн со странностями: он коллекционирует предметы быта русских аристократов. Мы выяснили, что живет он там, где мы обычно тусуемся (неформальный район), и зашли к нему домой. Маленькая комнатка кажется еще меньше из-за обилия диковинных вещиц. Разглядывая их, я поняла, что этот человек помешан на России.

Огромный стол «аэродром», сервированный в лучших традициях, приборы, «стенка» с пластинками и книгами. Раймо посадил нас за стол, достал из своей коллекции пластинку Эдит Пиаф, зарядил ее в граммофон и выдал салфетки на колени. По комнате разлилась оперная музыка. На столе стояли чашки с фруктами и бутерброды с красной икрой. Он налил нам аперитив – игристое вино. Церемонно подал блюдо (как оказалось, не последнее) – рыбу с гарниром. Рыба была приготовлена отменно, и мы жалели, что со своим зверским нагулянным аппетитом автостопщика не можем наброситься на еду. Но, к счастью, еда на этом не закончилась.

Хозяин так же элегантно подал второе блюдо – мясо с овощным гарниром. Дима интересовался коллекцией русских книг. У Раймо было множество альбомов по искусству, один из которых был представлен гостям. На стене висели распечатанные черно-белые снимки. Как у русских. Все эти столовые приборы, чашечки с гжельскими узорами он покупает на русских блошиных рынках. Что-то ему привозят прямо из России. Что интересно, сам он работает… медбратом. И конечно же, Раймо изучал русский язык и очень прилично говорил на нем.

На десерт – кофе с мороженым и стопка крепкого коньяка. Со всеми этими галантностями мне, с одной стороны, было неудобно (а вдруг сделаю лишнее движение, положу руки не туда или перепутаю приборы?), с другой, я чувствовала себя привилегированной особой. В эпицентре трапезы к нам присоединился африканец. Он был не голубых кровей и явно не понимал необходимости всех этих чудачеств. Его удовольствия – смотреть футбол и пить пиво.

Отужинав, мы пошли в бар. Раймо угостил всех пивом. К Диме приехал знакомый. Есть такое сообщество «Автостопный говнарь», где юные путешественники делятся советами. К нам присоединился один из ее участников – знакомый Димы, и парни завели чисто русский разговор. Новоприбывший обильно сдабривал речь матерными словами и говорил о запрещенных веществах, думая, что его никто не понимает. Дима сказал: «осторожно, этот мужик понимает по-русски», после чего Раймо вежливо послал его на все четыре стороны.

Пришлось и мне делать ноги. Я хотела пойти куда-нибудь, познакомиться с финнами и найти вписку или пойти в церковь, но Диме хотелось по-настоящему проникнуться дикой жизнью и хоть раз поспать на улице. Мы втроем забрели в центральный парк. Парни нашли место в кустах и там уснули, завернувшись в спальники. Им хорошо, а мне – не очень. Я скучаю по Фредерику, который стал таким родным.

Пираты Балтийского моря

17 июня. В «Орле и решке» видела, что в Хельсинки есть бесплатная сауна. Туда мы и направились под вечер. Сауна находится на острове Sompasaari. Чтобы дойти до нее, пришлось немало пройти пешком. Идем мимо кораблей. Осматриваем два ржавых корабля. Здесь можно переночевать, но слишком грязно. Идем дальше. На причале стоит чудо: старинный корабль с парусами, один-в-один как из фильма «Пираты Карибского моря». Трюм открыт! Дима с энтузиазмом прыгает на корабль и забирается внутрь. Внутри спит сторож – пожилой мужчина в футболке NASA. Будим его и просимся переночевать. Пускает! Дима остается сторожить вещи, т.к. никому не доверяет, а я иду в сауну.

Сомпасауна – это симпатичное деревянное строение прямо на берегу Балтийского моря. Чтобы попариться, ты сам рубишь дрова и топишь. На сауне нарисованы милые мультяшки, фотографирую их. За столом пара пьяных финнов и русские парни. Один из них похож на Гоголя (его уже все этим достали). Зовут его Отто (в Хельсинки Otto – это сеть банкоматов). Работает фотографом. Отто угостил меня пивом и травкой, оставил свой инстаграм, пригласил нас завтра на фотосессию. Идем в баню с парнями. Натопили круто! Так, что даже русские долго не выдерживают. Супер. Перед сном то, что надо. И ехать, в отличие от остальных, домой не нужно. Иду на корабль. Все уже спят. Ложусь на боковую полку. Внутри прохладно и слегка качает на волнах.

18

июня

18 июня. На следующий день мы искали ночлег по церквям. В одной, рядом с университетом, на стенах висят детские рисунки, а вместо службы на огромной плазме идет… футбольный матч! Нас угощают кофе и печеньками. В Хельсинки везде, во всех благотворительных местах и церквях дают безлимитный кофе. Подсаживают? После матча церковь закрывается. Спрашиваем, можно ли заночевать. Нельзя – в 12 ночи здание автоматически ставится на сигнализацию, реагирующую на движение. Нас отправляют в уже знакомый центр «Херманн Дьякония», через дорогу. Идём туда. Время позднее – одиннадцать вечера. Звоним в дверь. Выходит сотрудник. Говорит, что мест свободных нет. Спрашивает, откуда мы.

– Из России

– Русские? Заходите.

На втором этаже, в зале для проповедей, на полу спят бомжи. Всё прилично: матрасы, одноразовые простыни, одеяла. Даже вай-фай есть. Самые лучшие места – на сцене, уже заняты. Ложимся, куда приходится – между чьими-то ногами. В шесть утра первыми поднимаются цыгане: торговать журналами. Бездомные здесь прилично выглядят: европейцы из бедных стран, арабы, все чистые, ведут себя очень культурно, не пьют. Нас кормят завтраком: кофе, бутерброды, в десять утра овсянка.

Находим новое «хлебное» место для заработка: у метро «Хаканиеми», у большого алкомаркета. Лето стоит жаркое – теплее, чем в Питере. Финны не работают, все сидят в парках и пьют пиво. Но за баночками уже охотится цыганская мафия: каждый чистит свой район, а вечером они собирают огромные мешки и сдают. Что нам перепадает – это крохи. Да и таскаться с мешками банок по городу не очень приятно, особенно, когда ты подходишь к местным. Узнала, что принимают далеко не всякие банки. Стекло и пластик тоже сдается, но на улицах не найти. Стекла нет вообще, а пластиковые бутылки люди не выбрасывают, потому что они дорогие.

Идем в парк. Две тетки огромных размеров неформального вида, с зелеными волосами, в платьях, возрастом около 40, дают нам пиво и напиток «джин» в баночках. Я алкоголь не очень люблю, но у финнов пиво слабое: сколько не пей, не пьянеешь. К тому же, в жару хорошо освежает. Пыталась намекнуть на «переночевать негде». Тётки засобирались домой. Оно и понятно. Мы с Димой разделились. Я пробую найти кого-то в парке. Сегодня здесь немноголюдно. Меня клеит африканец, живущий в Эспо. Предлагает переночевать у него, но как-то не хочется. Чувствую его нехорошие намерения. Дима находит укромное местечко у метро: здесь и крыша есть, и никто не ходит. Рядом валяется дверь. Подняв ее, Дима, как Халк, закрывает вход.

Утром просыпаемся, на территории работают строители. Быстро сматываемся. Больше там спать нельзя, да и скучно на одном месте. Надо искать что-то новое. Набрели на еще один благотворительный центр: слово «diakonia» знаю уже наизусть. На большой территории располагается несколько корпусов, что-то вроде интерната для работников. Свет на первом этаже горит, но достучаться не получается. Пробуем расположиться во дворе: здесь лавочки-качели для отдыха, столы. Удобно, но слишком ветрено. Место на холме и продувается очень сильно. Спускаемся. Еще один корпус той же организации. Во дворе лежит матрас. Большой, удобный и легкий, чтобы перенести. Кладу его там же и прекрасно засыпаю. Диме же здесь не нравится. Он идет спать в парк.

Джанки-хаус

К зданию стекаются старики и неформального вида люди. Спрашиваю, что это за место. Парень отвечает, что это центр для «джанки». Интересно посмотреть на торчков, которые здесь живут до 50-60 лет. О них заботится государство (в отличие от нашего), выдает метадон, обеспечивает жильем. Хорошо б тоже стать наркоманом и получить квартирку… Но пока мы рассчитываем только на бесплатный кофе. С молоком и сахаром, конечно. Сотрудница дает нам номер телефона координатора, с которым мы встречаемся на вокзале. Парень бронирует для нас две ночи в церкви и дает адрес реабилитационного центра для «драг-юзеров». Это совсем рядом. На трамвае доехать до оперного театра. Открываю для себя роскошь халявного проезда: и в метро, и в трамвае нет турникетов и кондукторов, а контролеры ходят редко. Можно без опаски ездить. Дима не верил мне и продолжал еще долго ходить пешком со всеми вещами, пока сам не попробовал и не «просёк фишку».

Небольшая пристройка к общежитию для наркоманов. Дворик с качелями и грилем, стол, ломящийся от еды. Здесь сосиски, курица в фольге, вафли. А я не ела полтора дня. Мне выдают две курицы и четыре сосиски. Они настолько закормлены, что еду раздают воронам.

Внутри еще еда: мюсли, бутерброды с сыром, безлимитный кофе, молоко и сахар. Кухня с холодильником, зал для отдыха: плазма, компьютер, розетки, вай-фай, душ, стиральная машина и сушилка.

Работают здесь двое: симпатичный мужчина Лаури и милая рыжая девушка-хиппи, Кирси. Я поела мюсли и пошла за Димой. Связи-то у нас нет. Пришли, помылись и скинули, наконец, свои баулы. Договорились до пятницы. В три часа дня центр закрывают. Проблема – найти именно душ и место, где оставить вещи. В Европе нет таких ячеек, как у нас в супермаркетах. У них в магазин все проходят с сумками, пакетами и даже туристическими рюкзаками. Ничего не запечатывают, не сдают. Преступность в Хельсинки очень маленькая. На жизнь всем хватает. По крайней мере, на продукты, которые стоят недешево. Только хлеб самый дешевый от 1 евро.

Кирси мне понравилась. И вообще, само место. Называется оно «Спотти». Пообщалась с местными пациентами. Правда, мешает языковой барьер. Мало кто говорит по-английски.

20 июня. Девятый день в Хельсинки – жизнь потихоньку налаживается. Вечером идем в уже зарезервированный для нас «хостел» в церкви. В девять вечера у дверей толпа. Нас запускают. Попадаем ещё и на ужин – бутерброды и пирог. С нами за одним столом сидят иракцы. Угощают фалафелем, виноградом и сладостями. Но сегодня мы набили животы так плотно, что фалафель остается на завтра. А завтра утром еще бутеров и хлеба возьмем с собой.

Финская полиция

Пытаемся уехать автостопом в соседний город – Турку. Быть в Финляндии и посмотреть только столицу как-то негусто для путешественника. Посмотрели по навигатору, куда выехать. Идем по шоссе. И к нам едет полиция. Забирают, сажают в кузов с клеткой. Везут. Наверное, сейчас приедем в отделение, где продержат, выпишут штраф и отпустят. Но полицейские оказались добрыми, довезли нас до автобусной остановки и даже штраф не выписали. Делаем пересадку на электричке (выяснив, что в автобусах и электричках тоже можно кататься бесплатно в пределах города), идем пешком через лес и выходим на «Икея Эспоо». Камер хранения здесь тоже нет. Зато есть бесплатные желтые сумки, хот-доги за 50 центов и безлимитная газировка. Отдыхаем, едим и пьем кофе. Идем на остановку – голосовать. Не берут. Возвращаемся, поймав последний автобус. Он везет нас через весь город. Спим в церкви.

День Ивана Купала в Хельсинки

23 июня. Мы решили остаться еще ненадолго в Хельсинки. Потому что услышали, что у финнов самый главный праздник в году – «Йуханус» (Иванов день, или Ивана купала). Представляли, что в городе будет людно как никогда, все будут бухать и валяться на улице ночью. Но всё оказалось наоборот: финны разъехались по пригородам и дачам (так вот, почему билеты даже на самый дешевый «Фликсбус» были такие дорогие!). Город опустел. Все кафе и магазины закрыты. Поесть негде. Хуже всего, что финны празднуют целых три дня. Полный… «йуханус»!

В «нашей» церкви в ночлеге отказали. Отправились в «сомпасауну» в поисках счастья. И нашли его: компания русских студентов, среди которых был автостопщик, взяли нас к себе. Живут они в том же кампусе, что и Фредерик – в «Арабии». Нам несказанно повезло. Мы весело провели время, нас угостили веселящими веществами, Дима еще выпил водки. Парень с девушкой, у которых мы ночевали, учатся на архитекторов. Поступить несложно: конкурса почти нет. Обучение бесплатное, за комнату 500 евро в месяц, но государство дает стипендию и частично оплачивает жилье. Подрабатывать можно. Артём работает фрилансером.

Мебель в квартире, почти как у Раймо – аристократическая. Красные диван и кресла. Я располагаюсь на полу, на пенке и в спальнике. Утром завтракаем и выходим.

По дороге у меня родилось стихотворение:

Все турки уехали в Турку,

Арабы свалили в «Арабию»

А мы, раскурив по окурку,

Рассвет рассекаем по гравию.

Спотти

Я поехала в «Спотти», где должна была встретиться с наркоманкой, пациенткой центра. Ее зовут Лотта. У меня есть ее номер, но нет финской сим-карты. В назначенное время она не приходит. Я жду у дома. Мимо идут школьники. Спрашивают, могу ли я купить за них пиво. Отказываюсь. Потом узнала, что это такой способ развода. На улице вижу плюшевую панду. Поднимаю. Ко мне идет женщина из джанки-хауза, пожилая, одета стильно. Видно, что растаманка. Худая, вся в феньках, длинная юбка, яркие цвета. Она мне очень нравится. Дарю ей панду, она меня в ответ обнимает и приглашает к себе в гости. Дом огорожен заборами и решетками. Проходим через них. На первом этаже сидит охранник. У меня вид вполне себе растаманский, так что я прохожу без проблем. Соня провела меня в свою квартиру. Она живет с мужчиной. В квартире бардак, но жить можно: комната с двуспальной кроватью, телик, кухонный гарнитур, туалет. Мужик валяется на кровати и смотрит телевизор. Окна закрыты наглухо: между рамами жалюзи, поэтому в квартире всегда темно. В Омске я жила в общежитии с куда худшими условиями: один туалет на 30 семей, одна маленькая комнатка, общая кухня, постоянные скандалы, температура в общей ванной как на улице, разбитые окна, пьяные дебоши и никакой охраны. И за это надо платить 8 тысяч рублей в месяц. Да они здесь просто шикуют. Еще и пособие получают. Соня подарила мне шарфик и бусы собственного изготовления. Приятный человек, очень добрый.

Выхожу ждать Лотту и она, наконец, приходит. Девушка употребляет метадон. Первое, на что обращаю внимание – руки в шрамах. Одета как гангстер: толстовка, кепка, на шее цепь, широкие штаны. Спросила, не хочу ли я купить травки. Не хочу. Мы пошли в магазин, где она купила стиральный порошок, пиво, расчески какие-то для макияжа. Угостила меня шоколадкой «Фацер». Спросила, не хочу ли я пиво. Пить я опасаюсь: она сама мне рассказывала, что бывают случаи, когда тебе подсыпают что-то в напиток. Компания была не очень комфортной, и я отмазалась, мол, срочно надо музей посмотреть.

Остальные же пациенты, с которыми я общалась, в основном просто безобидные торчки, которые уже ничего не соображают, чтобы нормально работать, они укололись и спят полдня. И им уже ничего не нужно. А Лотта, как я поняла – из торчков агрессивных, которые пытаются как-то достать денег.

В центре их не заставляют проходить реабилитацию: хочешь торчать – пожалуйста, это твой выбор, никто тебя не насилует, ты взрослый человек и несешь ответственность за свои решения. Пожалуйста, вот тебе доза, только колись под присмотром, вот чистый шприц, чтоб ты не подцепил СПИД, вот еда, поешь. Мы спокойно заряжали телефон и планшет, атмосфера очень уютная, домашняя, светлая. В России наркоманы – не люди. А реабилитация хуже тюрьмы. Заставляют работать, денег не дают. Ты же наркоман, зачем тебе деньги? Телефоны отбирают. Чтобы не продали за дозу, наверное. Попадать туда не хочется, и помощи никакой. Точно так же как и места для бездомных и бывших зеков: ходить туда страшно. Помощи почти никакой нет. Даже еды не дают.

Яхта

Попробовали посетить празднование, которое проходило на острове. Билет стоил больше 20 евро. Это дорого. У меня было около 25 евро на карте в рублях, но это все мои деньги. Пришлось отказаться от праздника. Да и что бы мы там делали? Смотрели голодными глазами, как финны едят сосиски? Лучше купить еды и пожарить во дворе. В Сомпасауне уже не так интересно. Рядом на ремонте стоят несколько яхт. В одну из них забираемся. Как раз вовремя: начинается сильный дождь. Внутри обнаружили матрасы и спальники. Много места и уютно. Спим в тепле и уюте под стучащий по крыше дождь.

Таллинн

25 июня. Нашли дешевые билеты на паром до Таллинна. С каютой. За 10 евро. Как оказалось, это на четверых. Нас двое, с каждого по 5 евро. Было бы четверо, вообще копейки. Поели у наркоманов, забрали вещи, поехали на паром. По пути наткнулись на гей-парад, там нас угостили чаем и конфетами, дали значки с символикой. Свой я прицепила на сумку и потеряла еще до пересечения российской границы. У терминала мы нашли три пивные банки. Я хотела взять одну. Но Дима считал, что это его добыча, и сдавил мою руку так, что край банки порезал ладонь.

Паром Хельсинки-Таллинн

На пароме мы скинули вещи в каюту, погуляли на палубе, сфотографировались, пошли на шведский стол. Я проскочила и Дима за мной. Так пафосно я еще никогда не ела. Сыры с плесенью, мидии, креветки, суфле, лосось… Огромное разнообразие мясных блюд, салатов, гарниров, стейков. Пиво и вино двух видов течет из крана. Подставляешь рот – пей, сколько хочешь.

От куража невиданной халявы мы набрали каждый по три тарелки, половину не смогли доесть. В животе всё смешалось, и это не очень хорошо, но так много и так вкусно я никогда не ела. С собой у нас был холодный рис, на который я уже не могла смотреть.

Ехали мы всего часа два. Но корабль стоял в порту всю ночь, так что мы еще и переночевали. Утром вышли в город (кстати, в 7 утра опять был шведский стол, но мы наелись на несколько дней вперед).