Мария неуверенно взглянула в его такие чужие и одновременно знакомые глаза и медленно кивнула.
– Хорошо.
Очередная пометка.
– Я хочу, чтобы вы закрыли глаза и представили, что находитесь в том доме.
– Вы ведь хотели начать сначала, – растерянно заметила Мария, разглаживая несуществующие складки на светло-сером платье.
– Мы и начнем, но постараемся отключить ваше ощущение реальности.
Ощущение реальности? Он действительно это произнес?! Да она уже больше месяца живет в каком-то непонятном мире и едва узнает окружающих людей!
Виктор Андреевич тем временем продолжал:
– Вы готовы?
Она неуверенно кивнула.
– Хорошо. Вы в том доме. Опишите его.
Мария закрыла глаза и произнесла:
– Двухэтажное здание с зеленым забором.
– Какая крыша?
– Зеленая. Кажется, шифер.
– У этого здания есть какие-то особенности?
– Да нет.
– Вы не уверены.
Она уже ни в чем не была уверена. Память услужливо рисовала непонятные образы зверей. Мария видела то ли белку, то ли лисичку. Образы больше всего походили на детские рисунки, но во сне не было ничего подобного. Откуда же они взялись?
– Вы что-то вспомнили?
Она не ответила.
Психолог продолжил:
– Хорошо. Идем дальше. Заходите в дом. Опишите обстановку.
Она будто снова погрузилась в сон и отчетливо увидела кремовые обои, фотографию в рамке. На ней были мужские глаза: серые глубокие и невероятно уставшие, а чуть левее на стене висела корзина с искусственными цветами. Это были белые розы.
– Мария, что вы видите?
Она должна была ответить, но словно чья-то рука закрыла рот и повела дальше по закоулкам сна. Или памяти? И она была не в силах произнести ни слова и просто смотрела по сторонам.
Мария видела деревянный прямоугольный стол без скатерти. Вся его поверхность была усыпана разноцветными подставками под горячее: они были похожи на гигантское конфетти. Неожиданно в памяти всплыл короткий фрагмент: она задувает свечу на кремовом торте, а вокруг разбросаны конфетти. Да, она помнит этот день. Кажется, это ее двадцатый день рождения.
Откуда-то издалека донесся голос:
– Мария, с вами все в порядке? Мария…
Она открыла глаза. Виктор Андреевич навис над ней, подобно иссохшему атланту.
– Вы в порядке?
Мария его будто не слышала. Она все еще думала о дне рождения и пыталась вспомнить с какой начинкой был торт.
– Мария…
Она попыталась приподняться, но Виктор Андреевич мягко и настойчиво вернул ее в кресло, и тут она неожиданно вспомнила:
– Это была вишня!
И начинка была именно такой, как она любит: изредка попадающиеся целые ягоды наполняли рот кисло-сладким вкусом.
– Вишня? О чем вы, Мария?
Женщина помотала головой, и длинные смоляные пряди упали на лицо. Она словно пыталась отогнать сумбурные мысли и вернуться в реальность. Получилось. Пропал и дом из сна, и кремовый торт, но она была рада, что вспомнила хоть что-то. Мария не сомневалась: вишни были реальными воспоминаниями, и это придало ей уверенности. Наконец она смогла ответить Виктору Андреевичу.
– Я люблю вишню, – и даже улыбнулась.
Психолог выглядел растерянным. В его узловатых пальцах снова появился блокнот. Очередная пометка.
– Вернемся к вашему сну. Что вы видели?
– Все то же самое, – уже спокойнее ответила Мария. – Дом, мебель, еще фотографию.
– Фотографию?
Он насторожился или ей кажется?
– Расскажите о ней.
– Прямоугольное фото в белой рамке. На фото мужские глаза.
– Вы видели их цвет?
– Они серые.
Очередная пометка.
– Что еще?