Измена. Мне (не) нужен развод

Макар потирает лицо, будто мой образ ему мерещится. Переводит тяжёлый взгляд с меня на любовницу и обратно и с удивлением произносит:

– Алина?..

Я жалобно всхлипываю, лишь сейчас ощутив в полной мере несокрушимую силу его предательства, которая обрушивается на меня, как цунами, и убегаю.

Несусь, словно душевнобольная, куда-то вперёд, не разбирая дороги.

Перед глазами проносятся какие-то люди, пылающие огни, а я всё бегу, размазываю ладонью тушь по щекам, и меня буквально трясет от рыданий. Руки дрожат, немыслимый холод сжимает тело, а сердце ноет и кровоточит, будто его выдрали из груди, растоптали.

Гости по-прежнему веселятся, пьют шампанское, наслаждаются шоу. Но кто-то из них, заметив меня, оборачивается. Испуганно охает, шепчется жадно, тормошит плечи соседей, указывая на меня.

А я…

Я не могу! Не могу больше здесь находиться! В центре липких неприязненных взглядов… Мне надо где-нибудь спрятаться! Срочно! Поскорее куда-то уйти!

Но куда?

Мы же за городом, и у меня нет машины. Такси приедет сюда очень нескоро. А у родителей помощи не попросишь: на свадьбе их не было. Да и друзей здесь – раз два и обчёлся, и они, скорее всего, разошлись по своим номерам, а может – уехали. Всё-таки, не тот круг.

Я зарываюсь в волосы пальцами и, словно загнанный зверь, озираюсь по сторонам полным дикой душевной боли, отчаяния взглядом. Пытаюсь понять, что мне делать, но ответа не нахожу. Внезапно я замечаю среди гостей взволнованное лицо Вадима.

– Алина?.. – испуганно произносит он, подбегая ко мне. – Что случилось?

– Умоляю, увези меня отсюда куда-нибудь, – жалобно выдыхаю и нервно цепляюсь дрожащими пальцами за его серый пиджак. – Куда угодно! Только, пожалуйста, побыстрей! Я не могу больше здесь находиться!

Вадим хмурится. Внимательно глядит на меня.

– А как же Ма…

– НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО ИМЕНИ! – выкрикиваю, словно раненый зверь, и зажимаю правой ладонью рот, а левой тянусь к животу, к своему нерождённому малышу. Тело тут же складывается пополам от рыданий.

Вадим быстро озирается по сторонам, подмечает любопытные взгляды музыкантов, официантов, гостей, направленные на меня – вот завтра будет скандал! – и поспешно стягивает с себя пиджак. Набрасывает его на меня, приобнимает за плечи, стараясь хоть чуть-чуть успокоить и поддержать, потому что я вот-вот рухну на землю. И шепчет на ухо:

– Ладно, Алина, идём.

Глава 3 План побега

Попрощавшись с Вадимом, я выскальзываю из вип-зала и уверенной твёрдой походкой направляюсь в уборную. Один из телохранителей идёт за мной по пятам. Рука, сжимающая шерстяного Пиноккио, нещадно дрожит. Сердце колотится, словно бешеное, и мне кажется, что игрушку у меня вот-вот заберут.

Станут её разглядывать и обыскивать.

Но ничего подобного не происходит, и я скрываюсь в уборной. Телохранитель, предварительно убедившись, что опасности там для меня нет, остаётся за дверью. А я залетаю в кабинку. Плотно закрываю за собой дверь, и рваными, неловкими движениями начинаю осматривать куклу. Снимаю странную синюю шапочку, проверяю карманы…

Ну где же послание? Где?!

Внезапно дрожащие пальцы находят под жёлтым вязаным комбинезоном какую-то выемку. Я дёргаю за крючок – и вытаскиваю из самого сердца Пиноккио свёрнутую в папиросу записку. Кровь приливает к лицу, и мне резко становится трудно дышать. Но я заставляю себя успокоиться. И нервными, торопливыми, но аккуратными движениями разворачиваю записку.

Читаю её про себя.

Алина, я выполнил твою просьбу и переговорил со своими юристами. Они все в один голос сказали: шансов нет. Если Макар не одумается и не отпустит тебя – всё бесполезно. А мы оба знаем: он не отпустит. И ты проиграешь процесс.

Я поспрашивал у знакомых, что можно сделать. И только один человек подсказал мне решение. Только сразу скажу: это грязно, бесчестно и очень опасно. Но других вариантов у меня нет…

Я делаю глубокий вдох и продолжаю читать записку.

Если ты хочешь избавиться от Макара, то должна его дискредитировать, лишить власти, подбросив на компьютер файлы с фальсифицированными отчётами. Через неделю в вашей фирме начнётся серьёзная проверка. Если она обнаружит что-то подобное, то у Макара появятся крупные неприятности. Это может стоить вам бизнеса, а ему – репутации и, возможно, свободы. Хотя Макар с его связями должен всё утрясти. Но на это уйдёт много времени. Зато судья, если действовать быстро, точно встанет на твою сторону, и ты добьёшься развода.

Я резко дёргаюсь, словно отпрыгиваю от злосчастной записки, как от гремучей змеи, и чуть не роняю её в унитаз. Но быстро подхватываю, крепко сжимаю пальцами. Делаю несколько глубоких вдохов, стараясь собраться с мыслями, и продолжаю читать.

Честно скажу, Златовласка: я не хочу иметь с этим делом ничего общего. Макар мой друг. Несмотря ни на что. Но мне невыносимо смотреть на то, как он обращается с тобой, будто с вещью. Мучает, угрожает, запугивает и шантажирует. Поэтому, если решишься, я тебе помогу. Все нужные документы у меня уже собраны. Ты должна только пробраться к ноутбуку Макара, отключить антивирусник и скопировать с моей флэшки пару отчётов. И когда у него начнутся проблемы, мой юрист подаст от твоего имени документы на бракоразводный процесс.

Я дочитываю записку и тут же снова её перечитываю. Макар безукоризненно вёл свой бизнес. Уверенной, твёрдой рукой держал штат сотрудников и направлял их работу в нужное ему русло. А те в свою очередь так же жёстко контролировали филиалы. Тщательно следили за престижем компании, её репутацией и документацией.

И оттого у Макара всё всегда было чётко, прозрачно и юридически правильно.

Он не мог проиграть… в честном бою. И из-за этого Вадим предлагал махинацию…

Но если информация, о которой он говорил, была тем, о чем я подумала, то снежный ком, который мы собирались свалить на Макара, был просто космическим.

Я закусываю губу, размышляя, могу ли так с ним поступить? Он же потеряет всё, чем дорожит. Всё!

Мысли юркими белками мечутся в голове, и я не знаю, какое принять решение. Но время кончается, и, если я дольше, чем нужно, пробуду в уборной, телохранитель может заволноваться или – что хуже! – что-нибудь заподозрить.

А это опасно.

И чревато последствиями.

Я делаю вдох, настороженно прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся из-за двери, и нервными торопливыми движениями рву записку Вадима. Бросаю её в унитаз и несколько раз нажимаю на кнопку слива.

Вода смывает доказательства моего своеволия, и я чуть-чуть успокаиваюсь. Привожу куклу в порядок и выхожу из кабинки. Подхожу к зеркалу. Мою руки, лицо.

Из отражения на меня смотрит красивая, но очень бледная и до смерти перепуганная брюнетка.

От моих прежних золотых локонов не осталось и следа. Теперь они тёмно-каштановые. Блестящие, гладкие и очень длинные. Раскосые голубые глаза, в которых всего три года назад отражались невинность, восторг и бесконечная любовь ко всему миру, теперь стали холодными, жёсткими. А после бессонной ночи – ещё и усталыми, красными.

Что ж, Златовласка исчезла, и на её месте появилась Рапунцель – украденная принцесса, которую пленил в небоскрёбе могущественный злой Колдун.

И сейчас ей надо было на что-то решиться – воспользоваться помощью принца, чтобы освободиться, или смириться и до конца дней прозябать в своей огромной, роскошной темнице.

Я нервно кусаю губы, не зная, какой дать Вадиму ответ. Макар был деспотичным чудовищем, монстром, и тем не менее чувство вины уже точит когти о совесть, а в голове одна пустота. И я решаю, что не стану пока ни на что соглашаться, а поподробней расспрошу о плане Вадима.

Даю себе шанс для манёвра.

Эта мысль бодрит, и я, вскидывая подбородок повыше, уверенной твёрдой походкой выхожу из уборной. Крепко сжимая Пиноккио, направляюсь обратно в вип-зал. Телохранитель бросает в меня настороженный взгляд, но молчит. И я, вновь усаживаясь за наш с Вадимом столик, с очаровательной улыбкой мурлыкаю:

– О, уже принесли фреш! Облепиховый! Мой любимый. Спасибо. А что ещё ты мне заказал?

Вадим улыбается. Впрочем, улыбка не трогает его голубых, внимательных глаз, в которых так и бьётся вопрос «Ну как, прочитала?».