Ты мне не брат

– В коридоре?

– В зале.

– Эй, вообще-то в зале сплю я! – протестую я.

– Ну и спи, – Дима пожимает плечами. – Я на твой диван не претендую. Просто лягу на полу и все.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но тут же закрываю его, потому что не могу найти аргументы против. Ну что такого страшного в том, чтобы спать в одной комнате? Когда мы праздновали день рождения Кастета у него дома (его родители уехали на дачу), я вообще спала между Лешим и Витом, укрываясь своей же курткой. И ничего, нормально было, никто никого не стеснялся. А сейчас мне почему-то до жути неловко при мысли о том, что Дима будет спать в нескольких метрах от меня.

«Это же Дима, – мысленно убеждаю я себя. – Да, он сейчас немножко самоуверенный говнюк, да, он творит какую-то фигню, но по большому счету это все тот же Дима, который делал со мной уроки, учил меня свистеть и называл хвостиком, потому что я все время за ним таскалась. Тогда же я его не стеснялась? Ну вот, значит и сейчас в этом нет смысла».

– Так ладно, – Дима бросает взгляд на часы. – Мне надо по работе кое с кем созвониться. Пойду на кухню. Я с видео буду разговаривать, так что не шляйся туда пока, окей? Если что-то надо с кухни, бери сразу.

– Ничего не надо, – буркаю я, а мысленно добавляю: «ни с кухни ничего не надо, ни от тебя».

Ну правда, вот делать мне больше нечего, как болтаться возле Димы, пока он работает. Нахрен он мне сдался? Это раньше я постоянно искала повода, чтобы прийти лишний раз на базу – место, где собирались Дима, Лекс и Соник, еще один парень из их банды. А сейчас мне вообще плевать, чем он там занимается, у меня своих дел достаточно.

Вообще, конечно, неплохо бы поесть, но я прекрасно знаю, что еду на кухне искать бессмысленно: холодильник у меня пустой. А если там даже что-то и осталось, то за время, пока я была в больнице, оно все точно испортилось. Может, в магазин за продуктами сходить? Ну или Диму отправить. Откуда я знаю, как далеко простирается его паранойя? Может, мне теперь вообще нельзя одной из дома выходить?

Пока Дима приглушенно разговаривает с кем-то на кухне, я разбираю свой больничный пакет: кидаю в стирку вещи, вытаскиваю зубную щетку и пасту, думаю, что мне надо переодеться, и тут же логически прихожу к мысли о том, что неплохо было бы принять душ и помыть голову после больницы.

Я захлопываю дверь в ванную и начинаю раздеваться: снимаю свою гигантскую толстовку, которая мне заменяет платье, снимаю футболку, которая под ней, и остаюсь в одних носках и хлопковых трусиках. Замираю перед зеркалом, придирчиво разглядывая себя.

Мария была права: я как будто еще сильнее похудела, хотя, казалось бы, куда еще? Впрочем, у меня никогда и не было особых форм: ни пышной груди, ни круглой попы. Только кожа да кости. Но зато в этом есть один неочевидный плюс! С моим первым размером можно не носить бюстгальтер!

Я осторожно трогаю пластырь, который закрывает то место, где у меня из груди торчала трубка, и раздумываю, надо ли его снять или можно принимать душ прямо с ним. И вот пока я пребываю в этих раздумьях, сзади вдруг раздается звук открывающейся двери.

Я автоматически оборачиваюсь и вижу… Господи! Я вижу стоящего на пороге Диму!

Секунду он пялится на меня, я пялюсь на него, а потом вдруг до меня доходит, что тут происходит, и я громко визжу, одновременно прикрывая голую грудь обеими руками. В этот же момент с оглушительным грохотом захлопывается дверь, и Дима орет мне с той стороны:

– Лена, блядь! Какого хрена?!

– Это я тебя должна спросить, какого хрена! – ору я в ответ, хотя больше всего на свете мне хочется сейчас умереть от смущения.

– А ты дверь, блин, не пробовала закрывать?

– Она была закрыта!

– Нет! Иначе бы я не вошел!

– А… – до меня вдруг доходит. – В смысле на щеколду закрыть…

Черт.

Ну какая же я дура! Слишком привыкла жить одна!

Кажется, надо привыкать пользоваться щеколдой, если я не хочу, чтобы Дима снова увидел меня голой.

От этой мысли меня снова накрывает паникой.

Грин видел меня голой! Меня! Мою крохотную грудь! Мои костлявые ноги! Мои розовые трусы с единорогами!

Господи, можно я вообще не буду выходить из ванной, чтобы не умереть от позора?

Я издаю жалобный стон и несильно бьюсь головой о зеркало. Но потом все-таки иду мыться. А что еще делать?

Через полчаса я с мокрыми волосами и в чистой одежде выползаю из ванной, стараясь не поднимать взгляда от пола, чтобы ни в коем случае не встретиться глазами с Димой. Если бы тут была отдельная комната, я бы с удовольствием в ней закрылась, но моя комната – это зал, а там на диване сидит Дима. С телефоном в руках.

– Ты есть будешь? – спрашивает он невозмутимо. – Я тут пиццу думаю заказать.

– Я не хочу, – зачем-то вру я.

– Пиццу не хочешь или есть не хочешь?

– Ничего не хочу! – вспыхиваю я. – Ну что ты ко мне прицепился? Считаешь, что я худая, как скелет, и меня надо откармливать?!

– Чего, блядь? – он удивленно поднимает голову и смотрит на меня, а я зачем-то смотрю на него и краснею еще больше.

– Ну ты же видел, – бормочу я, умирая от неловкости. – Меня… в смысле…ну видел, какая я…И…Да все, забей!

– Лен, – Дима вдруг одаривает меня очень мужской усмешкой. – Расслабься. Ничего я там не видел.

– Врешь!

– Вру, – легко соглашается он и ухмыляется. – Но все равно расслабься. Ничего нового для себя я там не нашел. Ты не первая баба, которую я вижу без футболки.

– Как ты меня назвал?! – я хватаю с дивана подушку и со всей силы бью его по голове. – Сам ты баба! А я девочка! И если еще хоть раз зайдешь ко мне в ванную, я тебя утоплю, Грин, понял?

Он отбирает подушку, хватает меня за руку, дергает на себя, и я лечу на диван. Секунда – и я уже лежу на спине, а надо мной возвышается Дима.

– Попалась? – усмехается он, и у меня вдруг по телу проходит дрожь. Не страха, нет, а чего-то непонятного, обжигающего, странного…

И тут в дверь звонят.

Мы как по команде смотрим в сторону коридора.

– Кого-то ждешь? – хмуро спрашивает Дима. – Придурки твои приперлись? Сразу предупреждаю, на этот раз я им точно что-нибудь сломаю, одними фингалами не отделаются.

Я мотаю головой. Точно не они.

Ни Кастет, ни Леший в экстрасенсорных способностях не замечены, а я им не говорила, что меня сегодня выписывают. Кстати, да, надо сказать. Или наоборот не надо, чтобы они на Димины кулаки не нарвались?

В дверь снова звонят, и теперь это уже очень длинная и настойчивая трель. Как будто звонящий точно уверен, что кто-то есть дома.

– Надо открыть, – полуутвердительно-полувопросительно говорю я.

– Я сам, сиди тут, – хмуро бросает Дима, встает с дивана и идет к двери.