Дом и Океан

– Давно очки носишь?

Я подавился той фразой, которую хотел произнести. На мгновение расслабившись, я выдал себя, но как? Итак, я назвал свое настоящее имя, но что могло меня выдать?! Я сказал ему о кочегарах, и, наверное…

– Блин, мой батя так же щурится, когда смотрит на расстояние дольше двух метров! – внезапно вскрыл карты новый знакомый – Ну ладно, я пойду, скоро у меня уколы, а там медсестра… – Рик, составив смешную гримасу, показал размер груди феи в белом халате, рандеву с которой уже близилось в его… настоящей жизни. После чего, осушив бокал пива, Рик сменил мину на заговорщицкую:

– Ща пойду знакомиться с цыпочками… какую тебе оставить? Черненькую? Рыжую?

Отойдя от шока внезапной проницательности Рика, я снова облачился в напускную расслабленность, и произнес:

– Да все равно. Они же искусственные, вдруг там вообще два жирных гомосека сидят и ржут над нами?

Рик расхохотался и протянул мне руку. Я радостно пожал ее и вдруг почувствовал слабый разряд в ладони – этим незатейливым жестом мой новый друг передал мне свою электронную визитку, единственный ключ, по которому можно найти друг друга в «Новом Доме».

– Рад был знакомству, Виктор. И делай че хочешь, но рыжуха – моя.

– Взаимно, Рик. Не подцепи от нее вирус!

Байкер шумно скрылся в клубах пара, звеня цепью на поясе. Звук цепи мне не понравился, могли и лучше сгенерировать. Тем временем я обратил внимание, что на столе передо мной уже некоторое время стояла кружка пива. Видимо, жестяной болванчик принес ее, пока я силился понять, откуда Рик может меня знать. Я сделал большой глоток вкусного напитка и прижмурился, наслаждаясь каждым битом цифрового вкуса – от легкого пощипывания языка до прохлады в пищеводе. Вот и все, программа-минимум выполнена. Конечно, я не побегу знакомиться с брюнеткой. Хватит на сегодня.

Удовлетворение собой вмиг рассеялось, когда у самого уха я услышал:

– Ну вот, теперь мы одни.

Сказать, что я испугался – значит ничего не сказать, кажется само понятие испуга меркло перед утробным ужасом, который я ощутил. Женщина с хищными птичьими чертами, что за клубами пара выслеживала свою жертву словно ястреб, пикировала с ветки и схватила меня острыми когтями, как зазевавшегося грызуна. Ее внезапное появление заставило меня забыть, что я – красавчик Виктор, а не затворник Витя. Я повернулся и залепетал:

– Как хорошо, что в этом мире нельзя обосраться от страха, а то, кажется, я был близок к этому.

Девушка вскинула брови. При ближайшем рассмотрении ее стоящие торчком короткие волосы казались еще более пугающими, как и светящиеся зеленым неоном пряди. Она была одета вызывающе неформально – корсет, обтягивающий грудную клетку, рукава-сетка и длинные черные… нет, не ногти. Когти хищной птицы.

Она нагло подтащила к себе мою кружку пива и сделала глоток.

– Вкусно. Но бессмысленно. Они все никак не синтезируют симулятор опьянения. Кстати, я – Лин.

– Виктор. – ошарашено ответил я. – Ну, может, оно и к лучшему, иначе цены взлетят до небес!

Лин неожиданно хихикнула и наклонилась к моему уху.

– Могу поделиться лайфхаком. Но цена его тебя испугает.

«Ага, попробуй напугать меня еще сильнее, женщина» – подумал я, но заговорщически ответил ей:

– Чего же ты хочешь?

Лин закатила глаза.

– Ну, выпивкой меня угости. Или этот лайфхак тебе тоже неизвестен?

Идиот! Боже, какой же я идиот! Теперь все, что остается – нервно жать на кнопку вызова официанта. Лин, кажется, забавляла моя некая неуклюжесть. Волнение начало отступать и я впервые подумал – кто она? Эта самка коршуна удивительным образом не выдавала себя.

Получив свою кружку пива, Лин привычным движением сделала глоток, после чего снова наклонилась к моему уху.

– Это тайна. Это великая тайна, известная лишь избранным. Ты готов?

– Я весь во внимании.

– Знаешь функцию «экстренное отключение»?

– Знаю. Создана, чтобы быстро вернуться в сознание в экстренной ситуации.

– Ага. Но есть побочный эффект. Чувства не успевают адаптироваться, потому чувствуешь себя дурно, после экстренного отключения разработчики советуют подключиться и отключиться в штатном режиме, чтобы чувства пришли в порядок.

– Ну?

– Что «ну»? Если отключиться в экстренном порядке, выпить алкоголя и снова подключиться – опьянение останется! Вот, смотри…

Она резко провела перед своими глазами ладонью, и замерла, словно статуя. Я почувствовал некую неловкость, словно сижу на свидании с манекеном. Но в этом оцепенении хищная птица, с которой так упорно ассоциировалась в моем сознании Лин, была похожа на чучело, выставленное в краеведческом музее. Меня потянуло коснуться ее лица, но едва я приподнял руку, моя собеседница вышла из оцепенения.

– Вуаля! – подпрыгнула она на стуле и отхлебнула из кружки – Теперь пиво начинает быть почти реальным. Правда, это гораздо вкуснее, чем то, что я пила… в оффлайне. Попробуешь?

– Ну… в качестве эксперимента – может быть. Но не сейчас.

– В смысле? То есть, я поделилась с тобой великой тайной, а ты вот так обошелся с ней?

Раздосадованный голос Лин заставил меня вспомнить, что я общаюсь с женщиной и как бы пора вести себя соответствующе. Я снова напустил на себя некую расслабленность и произнес:

– Только ради тебя, красотка.

Лин прищурилась и ее тонкие губы растянулись в довольной, триумфальной улыбке. Я уже начал узнавать это выражение ее лица – хищное, будто грызун уже выбрался из норки и вот-вот станет ее обедом. Чтобы отогнать от себя какое-то странное чувство опасности, я быстро провел рукой перед глазами – экстренное отключение.

Фу, твою мать, как же это неприятно. Вместо плавного переключения меня резко, как в сугроб после бани, окунуло в темноту комнаты, я подскочил на кровати, как после кошмара, и нахлынувшая реальность пробрала меня до дрожи. В правое ухо ворвался вой под гитару во дворе, которым местные праздновали утихший дождь, в левое – голос матери, которая болтала с подругой по телефону, во рту оказалось мерзко и сухо – видимо, открыл рот, пока лежал, голова кружилась от резкого отключения. Я несколько раз закрыл и открыл глаза. Так, пить у меня нечего, да и я не хочу – это маленький спектакль, чтобы не обижать Лин. Но что я буду делать дальше? Я со времен университета не гулял с девушками, еще и такими харизматичными. Выключить дрим-визор, сделать вид, что отключился от сервера? О, сейчас самым большим искушением, наряду с запрещенными яблочками самого господа Бога, было отключиться, покинуть некомфортную ситуацию…

Вдруг меня словно окатило ледяной водой. Так вот оно что! Она играет со мной. Ей нравится, что я так неуклюже пытаюсь строить из себя мачо. Для нее наше знакомство – это такая шутка, такое самоутверждение, навязанный мне сценарий, где я – послушный болванчик в ее руках. Я нервно снял дрим-визор, надел очки и включил настольную лампу. Она страшненькая в жизни – это сто процентов. Наверняка страшненькая школьница водит меня за нос, чтобы хоть где-то побыть смелой и развязной. Ну уж нет. В эту игру могут играть двое.

Я поднялся, и, качнувшись – голова кружилась от экстренного отключения – залез в старенький шкаф, хранивший мой скудный гардероб. Где-то внизу стояла бутылка виски, подаренная мне «тайным Сантой» (игра, в которой сотрудники офиса перед новым годом дарят другу подарки, тайно вытаскивая бумажечки с именами) во времена моей работы в офисе. Идиотская игра этот «тайный Санта» – за редким исключением все дарили друг другу алкоголь, виски – если в бумажке было мужское имя, мартини – если женское. Вот и у меня с тех пор пылилась эта бутылка, горлышко которой выглядывало из-за кучи небрежно засунутых в шкаф носков. Я нервно отодрал акцизную марку и открутил крышку. Резкий запах спирта вызывал отвращение, но я отбросил его и сделал глоток. Резкий обжигающий вкус заставил меня вздрогнуть и скривиться – варварское потребление напитка, предназначенного для неспешного потягивания за беседой из стакана, в котором непременно должны быть кубики льда совсем не прельщало, но сейчас мне нужна была лишь эта жидкая, мерзкая уверенность в себе. Выдохнув, я сделал еще глоток, и, когда засунул бутылку обратно в шкаф, уже чувствовал, как тепло расползается по моему телу, а мозг начинает медленно погружаться в пучину этиловой расслабленности. Я снова лег, в спешке забыв выключить лампу и снять очки, после чего медленно погрузился в иную реальность, перед отключением услышав фразу матери «А что Витя? Витя как всегда…»

Я открыл глаза. Изо рта исчез мерзкий привкус спирта, но опьянение действительно осталось. Тем не менее, хотелось стереть даже воспоминание об обожженном спиртом языке, поэтому я залпом выпил оставшееся в кружке. С громким стуком поставив ее на стол я тут же оказался прямо под ударом насмешливого пристального взгляда Лин. Итак, она все еще здесь.

– Ну как?

– Как американские горки.

Вот оно, уже дошедшее до макушки вязкое ощущение безразличия ко всему, этиловой решительности. Я резко вскочил со стула и наглым, повелительным голосом обратился к Лин:

– Вставай, мы идем в парк.

Удивительным образом синтетический голос был ровным и четким, хотя вне симуляции мой язык бы уже предательски заплетался. Я ожидал удивления и хотя бы тени смущения, но Лин медленным жестом отодвинула свою почти полную кружку и поднялась, после чего мы молча двинулись в сторону выхода.

Я обожал этот парк, созданный дизайнерами визуала игры в восточном стиле, с композициями водопадов, идеально ровными формами растений и декоративными пагодами. Но сейчас я напустил на себя нарочито скучающий вид, будто кроме как в компании женщины заходить сюда я бы и не подумал. Лин молча шла рядом, и я спустя пару минут нашей прогулки решил прервать неловкое молчание:

– Ну, расскажи что-нибудь о себе. Чем увлекаешься? Надеюсь, не только шмотками и маникюром? – произнес я, украдкой поглядывая на Лин. Из-за ее наглого поведения в баре мне захотелось зацепить ее, вывести из себя, заставить эту хищную птицу в ужасе затрепыхать крыльями и улететь. Но она совершенно спокойно ответила:

– Футбол смотришь?

Я слегка опешил, но не подал виду. Футболом я не увлекался, но хотел сдавать назад. Благо, на прошлой неделе я сидел в баре во время какого-то громкого матча, и толпа так бесновалась, что волей-неволей я посматривал на экран и даже пытался понять, что там происходит.

– Конечно. На прошлой неделе, в четверг, шикарный матч был. Гол на последней минуте…

– Да, да, такой пас, с середины поля! Подобный у «Манчестера» был, на знаменитом матче, когда за них играл…

Неожиданно Лин начала засыпать меня кучами дат, имен, футбольными терминами, а я триумфально размышлял – итак, что я знаю о ней: у нее бутылка пива под кроватью, и она футбольная фанатка. Страшненькая спортсменка с маскулинной фигурой? Гопница из компании четких дворовых парней? Нет, слишком грамотная речь… Нужно больше информации.

– Ну, я футбол смотрю только в компании, особо не погружаюсь. О чем еще расскажешь?

Лин бросила на меня раздосадованный взгляд. И вдруг она снова хищно прищурилась – перья взьерошились, крылья расправились, и птица спикировала на ветку – Лин опустилась на лавочку.

– Ну, раз не хочешь о щмотках и маникюре, давай о чем-то еще. В игры играешь? Халф-лайф, Сталкер, Хитмен?

– Да! – я выдохнул и шумно опустился рядом – Ну… со скуки могу немного поиграть.

Ах, чуть не сорвался! Я бы мог по названию миссии из любой части Хитмена рассказать по памяти прохождение на «сайлент асассина», самый сложный, бесшумный метод прохождения. Но я не мог начать обсуждать игры – я же не задрот какой-то… Хотя бы здесь, на лавочке в красивом парке, с красивой девушкой, которая пьет пиво, смотрит футбол, играет в игры… Стоп. Стоп, стоп, стоп. Нет, не может быть. Неужели…

– Я ненадолго отлучусь. – Лин провела ладонью перед глазами, чтобы экстренно отключиться и замерла. Но я даже не обратил на это внимания. Мой разум не просто заполнился вновь грозовым океаном тревоги, кажется, этот океан заполнил собой весь горизонт, и начался шторм, а мои мысли швыряло по нему, как щепки погибшего корабля. Лин – мужчина. Ну какая девушка держит пиво под кроватью, увлекается играми, футболом? Бесцеремонная манера общаться, позы, интонации… Это точно парень. Почему он тогда флиртует со мной? Гей? Но Лин не похож на гея, похож на обычного парня. Кто же он? Приколист, который решил разыграть незнакомого парня? Вполне вероятно. Меня охватила дрожь, опьянение проходило. У меня свидание с парнем. И я еще рисуюсь перед ним, пытаюсь казаться мачо… Тьфу! Хотя, может это просто девушка с нестандартными хобби? Типа папа хотел сына, и… мысли цеплялись одна за одну, путались. Что делать? Бежать? А если это девушка? Нет, мне нужно выяснить это.

Вдруг я понял, что Лин смотрит на меня.

– Прости, что долго, решила сбегать в туалет – чертово пиво! – со смехом произнесла она и вдруг прищурилась снова – С тобой все хорошо? Выглядишь напуганным.

Я открыл рот, но слова не шли. Общаться с ним как с девушкой? Как с другом? Продолжать расспрашивать дальше, надеясь, что он выдаст себя? Нет… нужно действовать решительно. И в этот момент я понял, что мне делать. Я непринужденно улыбнулся и приобнял Лин, прошептав ей на ухо:

– Соскучился, испугался, что не вернешься.

Сейчас я исключу любого приколиста. Если это мужик и он не гей, он побоится со мной целоваться. Но сначала – прощупаю почву. Лин вздрогнула от моего прикосновения и я торжествующе представил как он обливается потом от одной мысли о близости с другим парнем. Но и мне не хотелось целоваться с мужиком, пусть он и выглядит, как горячая красотка. Нет, эту игру мне не проиграть. Если будет нужно, я даже пересплю с ним, и если это действительно парень – я с огромным наслаждением буду наблюдать, как он в ужасе пытается сбежать. Виски окончательно добрался до сокровенных глубин моего мозга, где пряталась самая безрассудная сторона моей личности, и я ощутил нечто сравнимое с тем самым пляжем – азарт, безудержный, истовый азарт, какой ощущают лишь вечно юные душой, яркие личности. Не в силах сдерживаться и минуты, я подскочил на лавочке, так, что несколько светящихся цифровых бабочек на соседнем кусте вспорхнули.

– Пойдем. Я знаю, куда мы направимся.

Не успела Лин возразить, как я схватил ее за руку и потащил вглубь парка. Вот, что наверное, чувствуют маньяки, которые тащат жертву в глубь леса, не обращая внимания на слезы и мольбы. Правда, Лин молчала и лишь со временем произнесла:

– Признайся, ты понятия не имеешь, куда тащишь меня.

Ага, конечно. Этот парень испугался, и пытается смутить меня, чтобы я отступил. Ну уж нет, так не получится.

– Нет, что ты, красотка. Я просто хочу изнасиловать тебя в лесу.

Лин фыркнула. Фыркай-фыркай, мужик, сейчас я покажу тебе.

Мы вышли на небольшой мост над каналом, со всех сторон окруженный розовым облаком цветущих сакур. И, конечно же, как в фильмах, здесь бесконечно осыпались лепестки. Место было очень романтичным, прямо идеальный фон для дешевой мелодрамы с воздыханиями о вечной любви.

– Ну как тебе? Нашел в рейтинге «Топ 20 идеальных мест для свиданий в «Новом Доме»

Лин безучастно посмотрела на небо.

– Таких созвездий не существует.

– Они взяты со снимков Хаббла.

– Луна слишком большая.

– Идеально отвечает размерам Луны в раннем протерозое.

– А сакура…

– Что сакура?

Ну вот и все, дружок. Я припер тебя к стенке.

– С сакурой все хорошо. Только зачем эту розовую перхоть сыпать постоянно, не знаю.

– Минутку, красотка.

Я отошел на пару шагов и открыл панель «Опции локации» на ручном экранчике. Через мгновение лепестки перестали сыпаться, кроме того, даже успели исчезнуть на поверхности воды. Не успел я торжествующе взглянуть на Лин, как перехватил ее удивленный взгляд.

– Виктор, это… Это дорого, вообще-то.

Я сделал виновато-умилительное выражение лица и подошел к ней… к нему вплотную, после чего коснулся ее щеки кончиками пальцев.

– Пустяк для такой удивительной женщины.

Время пришло. Я уже подался вперед, как вдруг меня одернуло. Я начинал трезветь – выпитое без закуски быстро ударило в голову и так же быстро рассеивалось. Я буду целоваться с мужиком. Вдруг он жирный, потный урод-извращенец? Тошнота подкатила к горлу. Я быстро провел рукой перед глазами.

Темнота комнаты резко ударила по лицу, дома было темно и тихо, я рывком снял дрим-визор, и при попытке встать с постели скатился с нее и шумно рухнул на пол. Я резко поднялся, и, как во сне, бросился к шкафу с заветным флаконом бутылированной смелости. Вспомнилось, что для съемок фильма «Горбатая гора» два главных гетеросексуальных актера крепко напились, чтобы сыграть сцену поцелуя. Я нащупал в темноте бутылку виски, и сел на пол, сделав еще несколько глотков. Это приключение воистину заставляло меня делать какие-то сумасшедшие вещи. Сумасшедшие для меня, и это важное уточнение. И таким вот безумием был тот факт, что я посреди недели напиваюсь ночью в преддверии поцелуя с девушкой, которая, с вероятностью в 80% – парень.

Когда мой разум затуманился настолько, что я уже перестал переживать и судорожно думать о предательстве своей ориентации, я внезапно понял, что вокруг очень темно и тихо. Судя по отсутствию звуков в квартире и на улице, было довольно поздно. Шатаясь, я поднялся на ватные, практически не ощущаемые ноги, и ступил в темноту, где ожидала меня интригующая неизвестность. Нащупав в темноте дрим-визор, я нажал на «загрузиться».

Еще в процессе загрузки каждого из чувств я начал подозревать неладное. Запах сакур не появился при включении обоняния, а кончики пальцев ощущали бархатистую поверхность, как я мгновением позже понял – подлокотников кресла. Позже, открыв глаза, я увидел, что нахожусь в довольно интересном месте – будто девочке-готу из 2000-х подарили свою квартиру и дали ее оформить. Черная кровать с химерами, кресла-троны, картины, на которых вперемешку были какие-то вампиры и фото рок-музыкантов, электрогитара, висящая на стене между зеркалом в массивной викторианской раме и шкафом с книгами.

За эти доли секунды я бы, наверное, вновь погрузился в пучину моего внутреннего грозового океана, но алкоголь в крови сделал свое дело: открыв глаза в неизвестном мне помещении, я только медленно произнес:

– Итак, где я?

Через мгновение из коридора показалась Лин и торжествующе взглянула на меня. Я даже немного расстроился, что упустил момент, в который мог бы идеально ее – его? – смутить.

– Да ты завис надолго, мне надоело и я привела тебя домой. Ты же знаешь, что если отключенного взять за локоть, он будет идти в нужном направлении?

Ах вот как. Хищная птица принесла добычу в гнездо. Ну что ж, теперь я готов играть.

Я поднялся с кресла, и медленно прошелся по комнате. Безвкусица, конечно, но, судя по всему, было оформлено на небольшое количество кредитов всем подряд. Остановившись у электрогитары, я снова напустил на себя некую отрешенность и спросил с видом человека, который не знает, о чем еще говорить:

– Играть умеешь?

– Только на акустической. – Незамедлительно ответила Лин. – С такой могу только выпендриваться. Зато видел бы ты, как я выпендриваюсь…

Она не договорила. Этиловая самоуверенность, дополненная такой же этиловой импульсивностью, резко развернула меня и заставила толкнуть ее на кровать. Она рухнула на нее, но не подала виду, что ей не нравится. Я нагло уперся ладонями по сторонам от ее лица и наклонился.

Мы замерли в долгом поцелуе.

Ее или его ничего не смутило. Вместо удовольствия от поцелуя я ощутил разочарование. Как так? Я ошибся? Мысли путались, алкоголь в позднее время начал потихоньку отключать мозг. Я понял, что засыпаю и, разъединив наши губы, медленно упал рядом на спину, после чего внезапно для себя спросил:

– Так ты не парень?

Хотя я не видел лица Лин, но по наступившей паузе понял – сказать большую дичь я не мог. Спустя несколько минут молчания она произнесла:

– Полный бред.

И я ожидал злости, смеха, любой реакции, но точно не такого сдавленного разочарованного голоса. «Я победил» – промелькнуло в моей голове и я отключился.

***

Если заснуть с дрим-визором на голове – он автоматически отключается и просыпаешься уже вне искусственной реальности. Первое, что я почувствовал при пробуждении – адскую сухость во рту, а второе – жуткий стыд за вчерашние поступки. Несмотря на желание встать и побежать пить любую воду, я оцепенел. Тонкая полоска окна, которая словно индикатор внешнего мира заглядывала в мой кокон вечно задернутых штор, показывала серое облачное небо, но чуть светлее, чем ночью. Где-то, за густой пеленой облаков, задернутыми шторами, закрытыми дверями, солнце пыталось возвестить меня о начале нового дня, пробиться туда, к грозовым океанам, которые сейчас снова окружили меня. Спустя некоторое время оцепенения, я кое-как, шатаясь, я пошел в ванную, открыл кран и начал пить воду прямо оттуда, игнорируя вкус каждой ржавой трубы, по которой она прошла. Утолив жажду и умывшись, я решительно – насколько мне это позволяло сонное похмельное состояние – направился в комнату. Я должен извиниться перед Лин, прямо сейчас. Я решительно запустил дрим-визор.

Простыня. Шелковая. У Лин тоже шелковая. Свежий воздух, слегка по иному пахнущий. Ничего нового. Птицы поют. Ну а как же им не петь, цифровым болванчикам. Вот-вот откроются глаза, еще мгновение, и…

Глянцевый белый потолок отражал смутные очертания большой двуспальной кровати и силуэт лежавшего на ней.

Я подскочил и заметался по знакомому интерьеру, сшибая стулья. Она не оставила цифровой визитки и я проснулся у себя. Черт!

Словно птица, которую только что запихнули в душную клетку, я сделал несколько кругов по комнате и рухнул на смятую кровать. Она обижена на меня и вряд ли придет в «Заводную Гориллу». Единственная зацепка – это парк. Если за считанные минуты она довела меня до дома, значит, живет рядом, а если рядом телепорт? Придется лезть в телепорт и рыскать по окраинам… Мысли то сбивались в кучу, то рассыпались – грозовой океан швырял их, словно мусор.

Я подскочил и привычным движением руки развел вертикальные жалюзи. Но моя рука зависла в воздухе, а рот безвольно открылся. Пейзаж был другим. Пейзаж был другим!

Меня бросило в дрожь. Обновление. Перекроят город. Я уже не найду ничего и никого, кроме Рика, разве что. Дрожащей рукой я открыл окно. А за окном… за окном был океан. Не грозовой, спокойный, но его спокойствие было насмешливым, глумливым, бездарно фальшивым, как скорбное лицо мраморного ангела над могилой. В моей душе померкло все, любимый интерьер стал до боли скучным и опостылевшим.

Словно в тумане, я спустился на первый этаж. Холл выглядел по-другому, вместо диванчика, на котором я вчера знакомился с соседями, были какие –то кожаные кресла, часы висели не там, а выход на улицу был не справа, а слева от лифта, из-за чего я немного заблудился. Часы показывали 05:48. Утро, здесь никого нет.

Представьте, что, выйдя на улицу, вы попадаете в другой город? Возможно, кто-то бы сказал, мол, круто, каждый день бы так – но не я. Я путался в улицах, не узнавал домов и спотыкался о бордюры. В такое раннее время пустота улиц была жуткой, словно я иду по городу-призраку, тихо покинутому жителями Роаноку или Припяти. Окна были пусты, деревья одинаково пушисты, а небо – всегда чистым или малооблачным.

После недолгого кружения по улицам я направился к океану. Сняв обувь нажатием на голографическую панель, я погрузил пальцы в прохладный песок. Цифровой бриз, касание пальцами песка и воды – все было как в самый первый раз, когда я погрузился в искусственный, мертвый мир, казавшийся мне спасением от одиночества и грусти. Только теперь я понял, что утратил самое главное – не контакт со случайной женщиной и не ощущение сказочности происходящего, нет – я утратил свой дом.

Меня охватило отчаянием. Лицо перекосило от прилива злости – злости на него, на этот мерзкий, нахальный водоем. В этот момент я понял безумного императора Калигулу, который приказал бить воду – как же мне хотелось избить эту мерзкую лужу, поманившую меня когда-то и отобравшую все! Но от ощущения собственной беспомощности мне стало еще хуже и я просто медленно пошел в воду.

– Ты доволен? – Спросил я у океана, шаг за шагом погружая ноги все глубже.

Океан молчал, его безразличные воды колыхались вокруг, отдаваясь шумом прибоя где-то за спиной. Вдруг я начал бежать вперед, словно пытаясь догнать что-то, что ускользало от меня в пучину, и закричал: