Посмертные мытарства

Глава 5

Они шли дальше, уже оставив за спиною тронный зал Сатаны, и теперь вступили на улицы шумного Пандемониума – столицы Ада. Парадоксально, но сейчас Никодим чувствовал себя на седьмом небе от счастья, а Рафаэль тоже не без гордости посматривал на спутника.

– А это точно был сам дьявол, а не морок какой-нибудь? – спрашивал Никодим.

– Нет, как ни странно, это был сам повелитель тьмы! – с уверенностью отвечал Ангел. – Он создаёт себе образ благородного романтика-искусителя, а сам в это время готов пресмыкаться перед последним негодяем, лишь бы только заманить его никчёмную душонку в свои сети! Все эти его образы с рогами и фраками – сплошная фикция! Сомневаюсь, что у него вообще есть истинный лик! Зло – это отсутствие добра, как тьма – отсутствие света. Понимаешь теперь, что он – ничто, пустое место!

– А может, его истинное лицо настолько отвратительно, что он просто вынужден скрывать его под этими интригующими масками? – засмеялся Никодим, на радостях пропустив мимо ушей даже замечание о «никчёмной душонке».

– Может быть! – заулыбался вместе с ним Ангел.

– Если бы только земные дизайнеры знали, кто носит их одежду! – продолжал улыбаться Никодим. – Неужели здесь нет своих?

Рафаэль покачал головой:

– Одежда земных мастеров лучше любой материи местной выделки! Ведь чтобы что-то создать, нужна хоть капля Божественного вдохновения, а бесы его начисто лишены! Так что они сами ничего создать не могут, а только крадут чужие идеи, причём часто только для того, чтобы их испоганить.

И так за разговорами они незаметно углубились в самую гущу городской суеты Пандемониума. Город был огромным, мрачным и на редкость бестолково выстроенным. Кривые и тесные улицы пересекались под самыми немыслимыми углами, внезапно делились на маленькие проулки и обрывались грязными тупиками; жилые дома и торговые лавки торчали как попало, каждое строение стремилось хоть одним краешком, но просунуться на главные улицы, расталкивая соседей. В качестве основного материала для строительства здесь использовали камень и ещё какие-то сероватые блоки, напомнившие Никодиму о шлаковых горах, которые он встретил в самом начале его приключений. Повсюду сновали местные «жители», от одного взгляда на которых у Никодима поступала к горлу тошнота. Маленькие и большие, чёрненькие и почти бесцветные, волосатые и полностью лысые – мелькали вокруг разномастные бесы и черти, мало внимания обращая на вновь прибывших гостей. Как и в любом большом городе каждый из них торопился по своим неотложным делам, не стесняясь при этом лихо орудовать локтями и кулаками, прокладывая себе дорогу через плотные толпы, так что со всех сторон на Никодима и Рафаэля сыпалась такая отборная брань, что монастырский послушник порой начинал краснеть. То и дело вспыхивали мелкие потасовки и жестокие драки, в которых охотно принимали участие все окружающие. Вновь прибывший гость вертел головою направо и налево, не веря собственным глазам и не переставая расспрашивать обо всём своего проводника. Вот мимо прогрохотал по рельсам раздолбанный трамвай, битком набитый всякой нечистью, это зрелище напомнило Никодиму о том, как он в прежней жизни, идя на рыбалку, брал с собою полную банку скользких червей, которые точно так же кишели внутри, как и пассажиры этого трамвая.

– А можем ли мы повстречать здесь подобные мне души, которые проходят через искушения? – поинтересовался Никодим. – Город-то вон, какой огромный!

– Если только на это будет воля Божья, – покачал головой Ангел. – Всё, что ты видишь вокруг, в настоящее время существует только для одной твоей души! А точнее, всё это необходимо для твоего спасения. Можешь считать, что пока ты проходишь мытарства, вся вселенная вертится вокруг одной твоей души, и Бог и дьявол ведут за неё беспощадную борьбу, потому что твоя душа бесконечно важна для каждого из них.

– Но на Земле каждый час умирают тысячи людей, как же все они успевают пройти мытарства здесь?

– Тебе трудно это осознать, потому что ты привык, что на Земле люди не замечают друг друга и ничто не ценится там дешевле человеческой жизни, но в духовном мире каждая душа важнее всей вселенной, если угодно. Времени здесь нет, так что считай, что у Бога есть целая вечность на одного тебя.

– Ещё я заметил, что «заведённый» порядок мытарств не соблюдается.

– Он индивидуален для каждой души и зависит от степени её греховности и доминирующих пороков, – объяснял Рафаэль.

За таким разговором двое паломников дошли до центрального городского базара, где кишмя кишела всякая нечисть, продавая и покупая различную снедь, вещи и вовсе неизвестного назначения предметы. Никодима начало разбирать страшное любопытство при виде этих грязных лавок, заполненных всякой всячиной и продавцов, похожих на уродливых карликов и троллей.

– Ядовитые поганки, яды, быстродействующие отравы, растворимые соки в ассортименте, приворотные и отворотные зелья! – выкрикивал с одной стороны престарелого вида демон, одетый в аптекарский халат, когда-то имевший белый цвет, но теперь безнадёжно заляпанный грязью и этими самыми отравами, которые даже прожгли в нём несколько дыр. – Одного флакона хватит для погибели не менее двадцати душ!

– Книги по чёрной магии и эзотерике для продвинутых читателей! Гадальные карты «Таро»! Сборник астрологических прогнозов на 100 лет вперёд! – надрывал глотку бес, наряженный в длинный синий халат, расшитый яркими звёздами, магическими знаками и символами языческих богов. – Неоязычество для начинающих! «Книга Мёртвых» – издание дополненное и исправленное – идеально подходит для совращения современного земного читателя.

Рафаэль пригляделся к своему подопечному и отметил, что у того на лице был написан неподдельный интерес к товарам подобного сорта. Он незаметно покачал головой и предложил:

– Никодим, нам пора поискать гостиницу, чтобы ты немного передохнул.

– Глупости, я вовсе не устал! – отмахнулся от него Никодим. – Я чувствую, что мог бы бродить здесь целую вечность!

– Физически ты полон сил, – настаивал Ангел, – но душа твоя утомлена испытаниями! Поверь мне, ты нуждаешься в отдыхе!

Однако Никодим продолжал идти всё дальше, не обращая на него внимания. Ему было интересно всё на этом адском рынке, и он просто не мог заставить себя остановиться. Торговые ряды тянулись, казалось, бесконечно, и плотная толпа злобных покупателей толкалась и пихалась, ругалась и обзывала Никодима на все лады. Порой казалось, что каждый прохожий норовил нарочно поддеть локтём или как-то ещё досадить итак утомлённой душе. И вот Никодим уже начинал чувствовать внутреннее нарастающее раздражение и уже беззастенчиво отвечал на тычки и пинки всем прохожим. Один особенно вспыльчивый бес с плоской рожей и выпученными глазами после ощутимого тычка в ребро со стороны послушника резко остановился и молча, но с силой смазал его по лицу. Кровь хлынула у Никодима из разбитого носа, так что в первый миг он ослеп, но потом ему пришлось стремительно уворачиваться от целого града посыпавшихся на него ударов со всех сторон. Раздумывать было некогда, жестокий гнев и горькая обида вспыхнули ярким пламенем в его душе – и он, не рассуждая долее, замахнулся и обрушил кулак на голову ближайшего беса – как раз того, что с выпученными глазами. Тот скорчился и перелетел через прилавок торговца какой-то дрянью, так что оттуда послышалось интенсивное шипение и дикие вопли раненного, который хватался за морду и за обожжённые лапы. В нараставшей потасовке принимало участие уже чуть не полрынка, бесы с одинаковой яростью лупили и Никодима, и друг друга, крушили прилавки, орали и визжали до хрипоты, кто-то в суматохе хватал всё ценное, что только попадалось под руку. Рафаэль, не успев вовремя ретироваться, теперь также превратился в центр притяжения яростных ударов. Сначала он ловко отбивался и даже прикрывал тыл Никодима, но потом на него из толпы сбоку бросился огромный жирный демон и со всего размаху приложил Рафаэля дубинкой по голове… Ангел медленно осел наземь и начал заваливаться! Весь измазанный кровью и какой-то слизью, Никодим пришёл в ужас от творившейся несправедливости и выпрыгнул на защиту своего друга. Он попытался закрыть собою тело несчастного Рафаэля от следующего рокового удара дубинкой, мысленно приготовившись умереть ещё раз… Дубинка медленно проплыла по воздуху и с треском лопнула прямо в воздухе, разлетевшись на куски и не достав до головы Никодима всего пары вершков. И тогда вокруг всё поплыло и закружилось, яркий свет ослепил глаза, Никодим почувствовал, как земля уходит из-под ног, и медленно провалился в тяжёлый обморок.

Глава 6

Очнулся недобитый послушник на тёплой твёрдой постели. Над ним склонился Рафаэль, который выглядел так, будто и не было никакой драки и голова его никогда не встречала яростного удара тяжёлой дубинки. Он держал в руках чашку с водой и радостно улыбался своему пациенту.

– Видишь, какая трудная у нас, Ангелов, работа! – проговорил он. – Порой нам даже приходится становиться частью испытания!

– Я снова всё испортил? – жалобно простонал поколоченный Никодим, хотя боли он не чувствовал.

– Ты победил! – с гордостью провозгласил спасенный Ангел. – Сначала мне показалось, что ты снова всё испортишь, но потом – помнишь Евангелие: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»[2 - Ин.15:13.]! Ведь ты встал на мою защиту, прикрыл собою моё тело!

Никодим с облегчением выдохнул.

– Я даже и не думал об этом… Просто само так получилось!

– Вот именно! Твоя душа на деле доказала сочувствие и любовь к ближнему, а большего для спасения и не требуется! Ты успешно прошёл мытарство «гнева».

– Ох, а я-то после приключения с Сатаной думал, что мы неприкасаемы в этом мире, что никто не может нас и пальцем тронуть! – разочарованно просипел Никодим, осторожно пытаясь подняться и ощупывая конечности.

– Так и есть! Взгляни, ты цел и невредим! Видишь ли, твоя неприкасаемость имеет одно важное условие: она действует, пока это угодно Господу! – пояснил Ангел. – Я очень надеялся, что меня это условие не коснётся, но – увы! – я ошибся. – И он ещё раз потрогал голову, чтобы удостоверится, что всё уже позади.

– А где мы теперь?

– В местной гостинице! Я перенёс тебя сюда, когда драка закончилась! – ответил Рафаэль. – Внизу можно поесть, если это тебя подбодрит.

– Если честно, – нерешительно проговорил Никодим, – и раз уж я провалил мытарство «чревоугодия», то я бы сейчас с удовольствием выпил кружечку холодного пива!

Рафаэль неодобрительно покачал головой, но затем махнул на него рукой и согласился:

– Пьянство – смертный грех! Но, по правде сказать, я бы и сам сейчас выпил!

Тут уж настал черёд Никодима округлить глаза.

– А что? – с вызовом уставился на него Ангел. – Если они считают приемлемым бить Ангела дубинкой по голове, то пусть потом не удивляются, что и Ангелу приходится снимать стресс.

И они вместе спустились по скрипучей, кривой лестнице вниз, где их ждало обычное грязноватое помещение с барной стойкой и подвешенными стаканами, а так же с рядами колченогих столов и стульев, расставленных в зале как попало. На стенах даже висели картины, правда самого уродливого и похотливого содержания. Какие-то обнажённые тела на них сплетались то ли в любовном экстазе, то ли в предсмертной агонии на фоне мрачных корявых деревьев или вообще посреди пыточных камер средневековой инквизиции. Здешний бармен больше походил своим рылом на пивной бочонок с краном вместо носа. Он презрительно хрюкнул при их приближении, ожидая заказа.

– Местного розлива не бери, – посоветовал со знанием дела Рафаэль, – от него потом неделю живот будет крутить. Возьми земного бутылочного.

– Снова Божественное вдохновение? – уточнил Никодим, заметив, что и другие гости местное пиво не жаловали, а все брали только земные бутылки.

Рафаэль кивнул и, забрав свой заказ, направился к самому дальнему столику, где можно было спокойно поговорить. Никодим последовал за ним, когда уродливый бармен протянул ему бутылку своей грязной когтистой лапой.

И вот, сидя в тёмном углу, паломник и его провожатый спокойно попивали пиво и разговаривали.

– Был у меня один подопечный, – вспоминал Ангел, – который жизнь почти праведную прожил: и заповеди соблюдал, и даже в храм ходил чуть не каждое воскресенье. Вот умирает он и оказывается на мытарствах. Я с ним иду, как водится, всё подсказываю. Он первые испытания легко проходит – на гневные провокации не поддаётся, к блуду равнодушен, чревоугодием не страдает, – а мне-то известно было, что один серьёзный изъян в нём крылся: обиды прощать не умел. И вот как ловко сам себя оправдывал! «Чисто по-христиански, – говорит, – я его, конечно, прощаю! Но чтобы как прежде с ним общаться – на это я не готов! И не просите!» Ну, так бесы ему вот что придумали: поставили его перед широкой рекой, на другом берегу Рай уж виден, и вот причаливает к берегу лодка, а паромщиком сидит его давний обидчик, который прежде него на тот свет отправился. И говорит: «Садись в лодку, друг! Я тебя в Рай перевезу!» А мой подопечный ни в какую: «Нет, подайте другого! С этим не поеду и всё!» Паромщик его и так и эдак уговаривал, но всё напрасно. «Не желаю я, – говорит, – жить в одном городе с тем, кто меня двадцать пять лет назад предал! Лучше здесь останусь! Мне рядом с ним и в Раю тошно будет!» Вот так и остался в Аду, – многозначительно закончил Рафаэль.

Благодушное настроение Никодима несколько поувяло после этого рассказа. Он снова встревожился по поводу собственных перспектив и спросил:

– Рафаэль, скажи, а есть ли в твоём арсенале истории со счастливым концом?

– Я ещё не так давно работаю, – тут же насупился Ангел и опустил глаза. – Не каждому Хранителю выпадает честь пачками поставлять праведников Раю!