Синдром изоляции. Роман-судьба

В тот день, когда хаотичное сознание совместилось с увиденным изображением, Галя окончательно размазала себя по асфальту, придумав тетке из зеркала новую кличку. Похоронив в сейфе с документами дипломы, сертификаты и грамоты, она зачехлила итальянский костюм, жакеты и брюки и решила, что попросту умерла. А та, в зеркале, грязный жиртрест, будет зваться Мариванной. Именно так – в одно слово. Отныне можно спокойно заниматься детьми, ты же для этого взошла на костер?

Сумбурно, но доходчиво разъяснила Грише новые правила. «Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас»[38 - Цитата из песни В.С.Высоцкого «Инструкция перед поезкой за рубеж».].

Итак, политику и религию не обсуждаем; говорим о погоде и не дай тебе Бог затеять разговор о деньгах. Понятие прайвеси – священно: никаких личных вопросов, непрошеных советов и сокращения дистанции. Стой на расстоянии вытянутой руки, а если спросят о второй поправке – улыбайся и мычи. Носить оружие или нет – это их, сугубо американские заморочки.

– Понимаешь, Гриш, они во всем индивидуалисты! – Галя в спешке пересказывала свою диссертацию. – Здесь другу в два часа ночи не позвонишь, а душу изливают только психологам.

Гриша мрачно заметил, что в этой дурацкой стране он не станет откровенничать даже с бродячим псом.

Саше было сказано просто: у американцев другой язык. По-русски никто не понимает.

Он поразился:

– Я видел их языки. Они такие же, как наши – красные.

Само собой, она первой угодила мордой в грязь.

Раз – и шокировала соседку. Увидела, как ее шестилетний ребенок поминутно бегает к пруду – справлять нужду, и поспешила вправить мозги горе-мамаше. Плевать на экологию, мальчишку спасать надо. Чужих детей не бывает. Забарабанила в дверь американки, которая мирно готовила сэндвич с тунцом под телевизионное шоу для домохозяек. Открыла дверь и обомлела: русская объяснялась пантомимой, делая непристойные движения в районе живота и бессвязно крича. Фарс под названием «Дура, у твоего сына цистит!» прошел без оваций. Вот тебе, пожалуйста, тихий благополучный район, респектабельные соседи… и русские гангстеры. Иди-ка домой, сынок, мало ли что эта сумасшедшая выкинет.

Два – и напугала Марка. Приятного и дружелюбного мужчину, который по-соседски выручал Барских садовым инвентарем, Галя выбрала в качестве финансового гуру. Пусть разъяснит все про 401 (k)[39 - Название пенсионного фонда.]. В Америке ее охватил страх обнищания. Это на своей земле можно побегать по урокам, набрать переводов и перехватить у друзей тысяч пять до зарплаты. Письма из пенсионного фонда она раньше выкидывала, а здесь, ощутив вязкую трясину, представляла, как пойдет с протянутой рукой. Ну уж нет, надо вникнуть в систему и помочь Олежке хотя бы в этом! Галя штудировала книги о фондовых рынках, слушала по телеку известных финансистов и бесилась от своего кретинизма. Мир богачей заперся на сто восемь замков. Ничего, люди пропасть не дадут, решила Галя. Подкараулила Марка, сгребавшего в кучу пламенное золото листьев, и завела разговор о погоде. Когда тема была исчерпана, непринужденно бухнула:

– Кстати, где храните деньги?

Сосед попятился, вспомнив про срочные дела. Галя поспешно исправилась:

– О нет, не бойтесь. Я же про пенсионную программу. Куда посоветуете вкладывать деньги? Где их лучше держать?

Марк промямлил спасительную американскую мантру: твоя жизнь – твой выбор.

Галя не отступала. Приблизившись, ласково взяла соседа за плечо:

– Ну-ну, не скрывай… поделись… Я совсем одна, понимаешь?

Марк по-партизански мотал головой: не знаю-не участвовал-не местный. Он так и не сдал ей биржи и трастовые фонды, капиталист проклятый.

Господи, она еще и в биржи полезла!

И только через год ее накроет запоздалый стыд: бедняга удирал не столько от запретной темы, сколько от ужаса ее прикосновений. Чего доброго, пришьют сексуальное домогательство! Шестидесятилетний Марк подолгу выгуливал своих седеющих подруг, прежде чем решался на поцелуй.

Апогеем провала оказалось приглашение на вечеринку, где Галя простодушно напилась и впервые почувствовала себя легко и непринужденно. Обрадовавшись исчезновению барьера, она вернулась в себя прежнюю и живо защебетала. Счастье-то какое: американский дом, в котором полным-полно сербов! У нас же все общее: вера, язык, еда. Это по-сербски написано? Да это же по-русски! Да, мы тоже готовим голубцы, передай мне тарелку, дорогая. Да, привыкаем, хотя мне очень тяжело. Вы тут двадцать лет? Ну вот, а я – второй месяц только… Нет, мама умерла, а вот папа остался в России. Нет, он никогда не приедет сюда, потому что ненавидит Америку и американцев.

Она прикусила язык, осознав, что за ее спиной стояли американцы с тарелками и напитками. Выдавила, краснея:

– Надеюсь, я никого не обидела?

Сербские женщины рассмеялись:

– О, не волнуйся, дорогая. Мы тоже их ненавидим. После Белграда… в девяносто девятом…

Галя перехватила ошеломленный взгляд хозяйки вечеринки.

Прочь, прочь из радушного дома. Надежно запрись и не вздумай упоминать о своей профессии! Отныне и навсегда – ты просто Мариванна. Мама-клуша с особенным ребенком.

* * *

Гриша уворачивался от разговоров по душам, односложно отвечал на вопросы и подолгу сидел в своей комнате, уставившись в стену. Лишь однажды, когда получил F[40 - Самая низкая оценка в школе, соответствует «двойке».] сразу по пяти предметам, разразился горьким монологом. Посмотри на эти лица, мама! Мы же не сможем здесь жить! Я понимаю, у Сашки – шанс стать счастливым, но зачем вы мне-то врете?! Америка – для моего блага? Серьезно?! Жизнь среди людей с кругозором муравья? Какую тут можно девочку найти, не смеши! Жирные прыщавые лохушки; их мечта – потискаться на заднем сиденье «шеви» и отведать стейк в «Кэпитэл Грилл»[41 - Элитный ресторан, известный своими стейками.]. Ты для этого мне подсовывала Карамзина и Шмелева? Для этого везла сюда Шолохова, Толстого, Достоевского?!

Мое место – в Москве. И школа, и друзья, и Катька, и булочки «Кремико»… Ты хлеб здешний пробовала?! А дед?! Что с ним будет?!

Нет здесь никаких друзей, никакой девушки, никакой жизни, понимаешь? Они спрашивают, есть ли в России цветные телевизоры и интернет! Они ржут над акцентом и зовут меня товарищем и коммунистом. Я уж молчу о том, что и фашистов они одолели. Вишенка на торте для победителя олимпиад по истории. И ты думаешь, я могу стать одним из них?!

Мои одноклассников видела? Они красят волосы в цвет махагон, я выучил новое слово. «Потому что мне не нравится мой унылый пепельный цвет!». Это додан один мне сказал. Они носят шорты с ботфортами! Они бреют ноги! Я запутался в количестве их полов. Я насчитал то ли пять, то ли шесть вариантов. Скоро к ним примкнут обезьяны. Такое друзьям из Москвы не расскажешь.

В общем, родители, не обижайтесь. Стукнет восемнадцать – улетаю в Москву. Дед меня ждет.

Саша назвался Алексом в первый день школы и стал американцем – на третий. Выучил клятву флагу и, не понимая ни слова, декламировал ее с одноклассниками после первого урока. Он прижимал руку к сердцу, как истинный патриот. В выходные слонялся по дому с тусклым лицом, апатично пережевывая сырники. Стряпня Галины не могла конкурировать с высокой американской кухней. Как-то она разогрела сыну банку грибного супа «Кэмпбелл», и он с восторгом сказал:

– Наконец ты научилась готовить, ма!

Куда ей до наггетсов, палочек «моцарелла» и крахмалистой мясной подливки, которой сдабривали не только картофельное пюре из пакетов, но и безвкусные, солоноватые булки, именуемые бисквитами.

Сын воспринимал семейные субботы-воскресенья как вынужденную плату за веселье с понедельника по пятницу. Запуск ракеты из пластиковой бутылки, соревнования по бегу, репетиция к Рождеству (я же скрипач, мам!), прогулки в школьном дворе, который так удачно соседствует с кладбищем, уборка листьев (я делаю вклад в коммьюнити!) и, наконец, изумительный ланч…

Учитель мистер Ти, молодой кудрявый весельчак в огромных очках, разговаривал с Алексом с помощью Гугл-переводчика и мерился бицепсами. Он придумал пятиклашкам забаву: вместо ябед на странного русского парня давайте ему помогать! Будете наставниками Алекса. Ребята с радостью включились в игру.

Сын теперь часами сидел в ванной, повторяя конгломераты услышанных фраз:

– Bathroom break. What’s up, dude? Choice time. That’s inappropriate. Good job! Private space[42 - Перерыв на туалет. Как дела, чувак? Свободное время. Это неприемлемо. Молодец! Личное пространство.].

* * *

День катастрофы выдался идиллическим.

Галя сдала теорию по вождению с первого раза. Гордо смотрела на Олега, который сдавал экзамен дважды (сгубил вопрос о дистанции машины и велосипедиста). На ее губах мелькала неуверенная улыбка.

Григорий завершил свою первую кампанию и стал вице-президентом школьного правительства. Предыдущий месяц ушел на встречи с избирателями, раскрашивание плакатов и расписывание футболок (Я выбираю Грега!). Его пухлая конкурентка Шейла очень своевременно передразнила русский акцент. И делать ничего не пришлось. Гриша состроил серьезное лицо и громко спросил дуру:

– Ты хочешь пошутить насчет моей национальности?

Трехтысячная столовка прекратила жевать.

Покрасневшая Шейла ретировалась:

– Что ты! Прости, если я задела твои чувства! Я не хотела… Я не расистка и не националистка!

Гриша вздохнул. На всем белом свете лишь один человек (мама) знал, что скрывается за его игрой. Гриша вздохнул от удовольствия. С волками жить… Как вы там говорите – and justice for all?[43 - «И справедливость для всех»; слова из клятвы верности флагу США.] Ну, извольте.

Дома он сказал, что теперь является эпицентром политической клоунады, и впервые рассмеялся.