Энео
Гиганта заметили и другие солдаты. Раздались выстрелы, но пули, похоже, не причиняли медведю никакого вреда. Он лишь мотнул пару раз головой и недовольно заворчал. А потом частокол рухнул – его свалили ещё трое таких же огромных хищников. Самый маленький из них был сажени две в холке, остальные – и того выше. Зверюги бросились крушить постройки – будто нарочно. Людей, которые попадались им на пути, они просто топтали. Одного несчастного медведь схватил в зубы, клацнул челюстями и отшвырнул безголовое тело прочь, словно пушинку.
– Дёру, ребята! – крикнул Родион и кинулся к лошадям. – А то и нас затопчут!
Егор и Иван, спотыкаясь, побежали за ним. Крестовский, заскочив в конюшню, принялся в спешке открывать все стойла подряд.
– Что копаешься? – заорал Родион, уже сидя в седле.
– Лошадей надо выпустить!
– Дурак, сам спасайся! – Егор пришпорил коня и умчался вслед за Родионом. И тут конюшня затряслась. Часть потолка рухнула, едва не пришибив Ивана, и в проломе показалась огромная медвежья морда. Гигантские челюсти щёлкнули над самой головой солдата, сбив фуражку.
– Ох ты, Господи! – Иван увернулся, неуклюже запрыгнул на неосёдланную лошадь и, вцепившись в её гриву, бросился наутёк. Медведь, тяжело топая и снося на своём пути всё подряд, побежал за ним. Крестовский думал затеряться в лесу. Но ошалевшая от страха лошадь понесла Ивана прямо к обрывистому берегу реки. Косолапый быстро приближался. Крестовский уже чувствовал спиной горячее дыхание гигантского хищника.
– Господи, помоги, – Иван зажмурился, прижавшись к шее скакуна. Лошадь споткнулась о камень, упала и вместе со всадником покатилась по земле в сторону. Медведь не успел затормозить и с рёвом полетел с обрыва. Миг спустя раздался чавкающий звук – будто бы на камни упал не огромный хищник, а ком грязи.
– Ванька! Живой? – Егор показался из-за деревьев. Крестовский с трудом поднялся на ноги:
– Да цел вроде… Эй, куда!?
Последние слова были обращены к лошади, которая, благополучно пережив падение, встала и унеслась прочь. Из-под обрыва раздался хруст и громкое ворчание. Иван, хромая, подошёл к кромке и заглянул вниз. Медведь лежал на камнях, из-под шкуры торчали переломанные кости. Из ран по чёрной шерсти стекала не кровь, а густая золотистая жидкость, похожая на мёд. Зверь снова заворчал и попытался подняться. Его кости с хрустом скользнули обратно под кожу, раны медленно начали затягиваться. Иван, разинув рот, в ужасе смотрел на это чудесное исцеление.
– Он очухается сейчас! – Егор подъехал к товарищу и отвесил подзатыльник, приводя в чувство. – Садись ко мне за спину, и валим отсюда, пока живы!
*
Софья нахмурилась, вспоминая, как три месяца назад в Борейск на взмыленных лошадях прискакали трое насмерть перепуганных солдат и рассказали совершенно невозможные вещи о нападении гигантских медведей. Словам беглецов поначалу никто не поверил, но когда заставу осмотрели, то нашли там огромные медвежьи следы.
– Иван, так вы просто героическая личность, получается!
– Да ладно вам… Просто сбежали от чудищ этих… Что ж в том героического? Остальные все, кто там остался, погибли, – Крестовский со вздохом посмотрел куда-то в сторону. Софья задержала взгляд на его профиле, невольно залюбовавшись чётко очерченным подбородком. Совсем не таким, как у Игнатия – у Горового тот был каким-то несуразным, мелким, придавая штабс-капитану сходство с чудно́й птицей. Иван заметил, что Софья его разглядывает, и снова повернулся к ней. Девушка покраснела и, чтобы прервать неловкую паузу, спросила наобум:
– Простите, Иван… но мы… мы и правда в Борейске сейчас?
– А где ж ещё? Ваша матушка не по воздуху же сюда прилетела, – Крестовский с недоумением уставился на собеседницу. – В новом госпитале мы, на отшибе. Там, за деревьями – склады и телеграф.
– В новом госпитале… – Софья хлопнула ладонью по оконному косяку. – Его же полгода назад не было ещё! Отец только место утвердил незадолго до… до того, как пропал…
– Госпиталь тогда и начали строить. Как раз через несколько дней, – пробурчал Иван, глядя на деревья. – Мы помогали кирпичи таскать. Жених ваш, штабс-капитан Горовой, тут всем заведовал.
– Что?! Без ведома генерал-губернатора… То есть, заместителя его… Милош Маркович должен был знать, он вместо папеньки за главного остался!
– Как было, так и рассказываю. Но построили, и правда, очень быстро. Хлопцы говорили, что по ночам здесь какие-то машины немецкие работали, но никто их в глаза не видал… Да и строили ерунду какую-то, даже чертежей не было. А потом – раз – из этой ерунды больница как-то получилась… Дело тёмное, короче.
– Да уж, – Софья принялась барабанить пальцами по подоконнику. – Надо будет во всём разобраться.
– Если б жених ваш не пропал, расспросили бы…
– А его так и не нашли? Даже тела?
– Говорят, что нет…
Софья лишь хмыкнула, поведя плечами.
– Вам же что, не жаль его совсем? – Иван с подозрением посмотрел на неё.
– Да жаль, конечно, жаль. Живой человек ведь… Но… обещаете, что никому не расскажете?
– Обещаю!
– Я за штабс-капитана Горового согласилась замуж пойти только для того, чтобы в столицу перебраться. Я… я учиться хочу… в Петербурге есть Бестужевские курсы для женщин. Там и химию преподают, и математику, и много чего ещё… Маменька была бы против… Ну а мужа… будущего мужа… я бы уговорила как-нибудь.
– Ну вы и даёте, Софья Сергеевна! – Иван усмехнулся, а потом взгляд его стал серьёзным:
– Я тут слышал, что братишка ваш тоже там, в лесу, пропал… Он каков был из себя?
– Десять лет ему, курносый, волосы тёмно-русые… В синей рубашке был и в жилетке.
– Видал я его… живым… – Иван посмотрел на Софью, сощурив глубоко посаженные серые глаза. – Тигр тот… вагоны раскидал и в лес убежал… а братец ваш… он на спине его лежал…
Глава 4.
Сана.
– Что-то маловата она… Прямо дитё какое-то. Сколько лет ей, ты говоришь?
– Да шестнадцать, шестнадцать. Аккурат в сентябре будет. Не волнуйся, я бумаги её проверила.
– Странно… на вид-то не больше тринадцати… – Варвара Петровна скептически осмотрела худую растрёпанную девочку, выглядывающую из-за Софьиной спины.
– Да я в мамку пошла, – нарочито бодро ответила та. – У нас все в роду низкорослые такие.
– Тебя звать-то как?
– Сана. Сусанна я. Григорьева.
– Не воровка, надеюсь?
– Не… я… это… соседа… ну, того…
– Убила? – Белова смерила её удивлённым взглядом.
– Ну я… не нарочно я… Снасильничать он меня хотел… А я толкнула его, он оступился и башкой о камень треснулся. Так сразу и помер… Ну а меня вот сюда по этому… по этапу, вот.
– Ладно. Софьюшка, ты объясни Сане что да как, – Варвара Петровна вздохнула и потёрла пальцами виски.
– Да вы не бойтесь, я работящая! И готовить умею, и по хозяйству могу всё что надобно! И шить умею! И даже на машинке немного!
– Пойдём, пойдём, – Софья легонько подтолкнула Сану в плечо. – Потом похваляться будешь.
*
Сомневалась Варвара Петровна не напрасно. Может, готовить и шить на машинке Сана и умела, но всё остальное оказалось враньём. Она не была каторжанкой, никого не убивала, и ещё не справила тринадцатый день рождения…
…После выписки из больницы Софья спала плохо. Ей постоянно снились те мерзкие белёсые нити, что вились вокруг неё в бреду. Они хватали за руки, за ноги, сдавливали шею, пытались залезть в глаза и рот. Софья начинала задыхаться, просыпалась и после этого уже не могла заснуть. Так было и сегодня. Девушка вынырнула из очередного кошмара в четвёртом часу утра. Она приоткрыла плотные бархатные шторы и выглянула наружу. Окна генерал-губернаторского дома выходили на Амур. Облака над рекой чуть порозовели, отражая лучи готового взойти солнца. Софья тихонько оделась, накинула шаль и вышла на улицу через чёрный ход.
Обычно летом в Борейске стояла жуткая духота, хоть вешайся. Но в этом году начало августа выдалось необычно холодным. Иногда по вечерам даже приходилось надевать лёгкое пальтишко. Некоторые ворчали, а торговка в бакалейной лавке с уверенностью предрекала скорый конец света. Но Софья непривычной летней прохладой искренне наслаждалась.
Она на цыпочках прошмыгнула через палисадник, перебежала дорогу и вышла к ограде Офицерского собрания. Городской сад ещё был закрыт, но в одном месте прутья решётки разошлись из-за соседства с деревом, и через эту щель девушка без труда проскользнула внутрь. Софье нравилось это место. Она дошла до ракушки, где по выходным играл оркестр, и присела на скамейку. Откинувшись на спинку, Софья прикрыла глаза, слушая чириканье птиц, шелест листьев и далёкий плеск речных волн.
Внезапно эту незамысловатую мелодию нарушил звук торопливых шагов, гулким эхом разносившийся по пустынным аллеям. Софья резко подняла голову и прислушалась. Шаги приближались, и через пару мгновений из-за кустов выбежала растрёпанная худющая девочка в грязной юбке с порванным подолом. Заметив Софью, она резко затормозила и одними губами умоляюще прошептала: «Помогите». Вдалеке послышались ещё чьи-то шаги – громкие и тяжёлые. Незнакомка ахнула и резво шмыгнула под куст. Софья встала со скамейки и повернулась к перекрёстку аллей. Оттуда ей навстречу выскочили двое мужчин. Выглядели они пугающе: чёрные кожаные балахоны в пол, кожаные же шлемы с массивными наушниками, длинные перчатки, круглые очки в толстенной медной оправе. Рты и носы мужчин закрывали маски, похожие на короткие клювы.
– Девчонка здесь пробегала? – один из незнакомцев обратился к Софье. Маска искажала голос, и его звук походил на скрежет какого-то не слишком приятного механизма.
– Девочка? Да, вон туда побежала, – Софья махнула рукой в сторону деревянной лестницы, которая спускалась в низину, к рынку у реки. – А что случилось? Стащила чего?
– Она опасная преступница, – грубо бросил второй мужчина, и оба побежали в сторону, указанную Софьей. Девушка подождала немного и, убедившись, что жутковатые незнакомцы уже далеко, наклонилась к кусту:
– Вылезай, преступница.
– Я не преступница! – девочка вынырнула из кучи опавших листьев и тряхнула короткими каштановыми волосами. – Это они меня убить хотели!
– Так, – Софья вязала новую знакомую за плечо. – Пойдём-ка к нам домой, там всё и расскажешь. Всяко спокойней, чем здесь.
*
Полчаса спустя Сана (так представилась девочка) сидела на лавке в хозяйственной пристройке генерал-губернаторского дома и жадно уплетала булку. Софья устроилась напротив неё на массивном кованом сундуке.
– Ну, так откуда ты? – спросила она, дождавшись, пока Сана насытится. – Ты ведь не местная, верно?
– Ага, – девочка вытерла рот рукавом. – Я из Симбирска.
– Не ближний свет… Ты из каторжан?
– Вы что же это такое говорите? Не преступница я! Нас сюда привезли, денег обещали, а потом… потом… – Сана шмыгнула носом.
– Кто привёз?
– Да я почём знаю? Я сирота, с тёткой в Симбирске жила. Да, не богато. А тут в мае стали люди ходить, зазывать: мол, езжайте в Борейск, вышел указ – края эти заселять. И тем, кто, согласится, там землю дадут бесплатно, аж полсотни десятин. И подъёмные. И скотину ещё.
– Так, постой-ка. Если в мае, то тогда город уже был закрыт, да и дорога разрушена, – Софья с недоверием посмотрела на Сану.
– Ничего про такое не слышала! – пожала плечами та.
…После нападения на заставу медведи не успокоились. Спустя несколько дней они атаковали поезд, идущий в Борейск, и разворотили пути. А ещё через неделю рухнул железнодорожный мост на въезде в город. Софьин отец, генерал-губернатор Сергей Белов, отправился вместе с двумя инженерами осматривать место происшествия. Там все трое и пропали без вести. Всё, что потом нашли – огромные медвежьи следы. Вскоре после этого из столицы по телеграфу передали приказ: покидать город строжайше запрещено. У животных-великанов подозревали какую-то болезнь, поэтому Борейск и его окрестности закрыли на карантин. На дорогах появились кордоны, а на реке с двух сторон встали баржи, на которых по ночам зажигали прожектора. Один раз смельчаки попытались проскочить на лодке. С ними церемониться на стали: пальнули разок и разнесли судёнышко в щепки. Судьба нарушителей осталась неизвестной: то ли утонули, то ли солдаты их прямо в воде подстрелили, то ли выловили и в тюрьму отправили.
Из Борейска теперь можно было уйти разве что лесом. Но соваться туда – прямо под нос медведям – смельчаков не нашлось. Ведь если даже гольды – таёжные жители – отсюда сбежали, то дело, похоже, оказалось серьёзное. Борейцам пообещали, что к осени в город доставят вакцину от непонятной болезни и снимут карантин после того, как привьют всех местных.
– Так как же вы тогда в город попали?
– А по подземной дороге.
– Что?!
– Ну как железная дорога, только под землёй. Тоннель такой длинный. Тёмный – жуть. Даже фонарей там не было, только верёвки какие-то со стен свисали и светились чуть. Мы целый день почти по нему ехали, а потом у моста на свет божий и выбрались. Уже на вашем берегу.
– Час от часу не легче! – Софья уронила голову на руки. То больница, которая появилась словно из воздуха, то никому не известная подземная дорога. Отец ничего об этом не знал? А если знал, то почему тогда не сказал?
– Софья Сергеевна, – Сана обеспокоенно посмотрела на неё. – Вам дурно?
– Нет, всё хорошо, не волнуйся… Так что там дальше было?
– Ну а дальше нам приказали в кибитки сесть какие-то страшные, даже без окон. Везли, вроде, вдоль берега. Потом высадили недалеко отсюда, на горе, возле здания такого кирпичного.
– Наверное, это старый госпиталь, он как раз рядом…
– Но нас туда не пустили. В сарай на заднем дворе завели, сказали ждать. Мол, в городе зараза ходит, надо это… вак… вакс…
– Вакцинироваться?
– Ну да, вроде так… Потом доктор пришёл, красивый такой, светленький, и солдаты ещё с ним, ну, эти в масках, которые за мной бежали. Стали по двое-трое выводить из барака – на прививку. Остальным велели сидеть тихо и не рыпаться. А я у стены притулилась, там щель была меж досок, ну я и выглянула наружу. А там… ох, батюшки… Доктор мужика одного в руку уколол, так того как начало корёжить! Почернел весь и раздулся, а глаза стали красные! А потом давай рычать, словно зверь, и пена изо рта как пойдёт! Ну нет, не надобно мне такого счастья! Я доску пнула, она прогнившая была – отвалилась. Я в щель – и дёру! А эти черти меня заметили и вдогонку! Чуть не поймали меня, когда я в парке через забор перелезала. Вот, юбку порвала, – Сана со вздохом приподняла пострадавший подол. – Хорошо хоть, вы меня спасли…
– Хорошо-то хорошо, но вот что с тобой дальше делать? – Софья нервно поправила сползающую с плеча шаль. – Постой-ка… Сана, а ты по хозяйству что умеешь?
– Да всё! Я рукастая! И готовлю, и стираю, и убираю, и шить могу, и даже прибить там чего!
– Вот и хорошо. Маменька просила для Раисы, домработницы нашей, помощницу найти. Прежней пришлось отставку дать – серебро столовое воровала. Только вот, придётся, Сана, из тебя всё же преступницу сделать.
– Это ещё зачем?
– А здесь прислугу кроме как из каторжан набирать особо-то и негде. Будешь убийцей.
– Убийцей?! – Сана округлила светло-карие, почти жёлтые глаза, став похожей на испуганного совёнка.
– Да, убийцам доверия больше, чем ворам. Мол, если человек врага своего убил, то на том его злоба и закончилась. Другим вреда не сделает. Ну а вор – он воровать не бросит.
– Ну и порядки у вас тут…
– Уж какие есть… Так, сейчас пойдём тебя умоем и причешем, юбку новую найдём, а потом маменьке предъявим. Придумай себе пока историю. Да, а лет-то тебе сколько?
– Зимой тринадцать будет.
– Да уж, маловато, конечно… Ладно, делать нечего.
Софья встала, выглянула из пристройки и, убедившись, что их никто не видит, вместе с Саной прошмыгнула к чёрному ходу. Что же, оставалось надеяться, что маменька поверит в их историю. А потом надо будет нанести визит в госпиталь. Возможно, доктор Кшесинский сможет что-то поведать про странную вакцину, от которой людей «корёжит».
Глава 5.
Девушка, которая слишком многое узнала и увидела.
– И что же вы хотели узнать, Софья Сергеевна? – доктор Кшесинский с мягкой улыбкой посмотрел на гостью. Девушка тут же отвела взгляд. Софья не любила голубоглазых, такие люди казались ей какими-то блёклыми, бесцветными. Но у Витольда глаза были яркими, лазоревыми, словно январское небо над замёрзшим Амуром… От таких мыслей Софье сделалось неловко, она почувствовала, как щёки её начинают гореть.
– Про вакцину, – выдохнула девушка, наконец совладав с собой.
– Ах, это… Её доставят уже скоро, возможно даже на следующей неделе. Тогда и начнём прививать горожан.
– То есть, пока никого здесь не прививали?
– Из местных жителей – нет. А почему это вас так волнует?
– Ну… тут слухи ходят… разные… – Софья решила пока не рассказывать доктору Кшесинскому про Сану. – Что уже прививки делают, и от них пена изо рта идёт, кожа чернеет…
– Вот как? – Витольд с усмешкой приподнял бровь. – И кто же вам поведал о столь необычных побочных эффектах?
– Да так… люди говорят…
– Люди, значит? Многоуважаемая Софья Сергеевна, я бы вам порекомендовал поменьше слушать всякие сплетни. И да, я надеюсь, что вы держите слово, так ведь?
Софья молча кивнула. Перед выпиской из больницы доктор настоятельно рекомендовал ей не посвящать никого в детали происшествия с поездом. Иначе, на время разбирательства, вакцинацию могли отложить, а то и вовсе отменить. По официальной версии Софья сломала рёбра, упав с лошади, Богдан – ушёл на реку и не вернулся, а солдаты, которые якобы отправились чинить дорогу, пострадали из-за того, что поезд сошёл с насквозь прогнивших рельсов. Штабс-капитан Горовой тоже числился тяжело больным, а не пропавшим без вести.
– Ну, не хмурьтесь так, Софья Сергеевна, вам не идёт. Ладно, чтобы окончательно вас успокоить, готов сделать вам прививку прямо сейчас. Сами увидите, что ничего страшного не случится, самое большее – может к вечеру немного подняться температура.
– Так вы же говорили, что вакцину не привезли ещё?
– У нас тут есть немного, для внутреннего пользования, – Витольд встал, взял с полки склянку и поставил на стол. Потом достал из ящика шприц, но тут Софья нахмурилась:
– Виноградный сахар?
– Что?
– Вы хотите сказать, что ваша вакцина – это просто виноградный сахар?
– Ах да, – доктор покосился на ярлычок на склянке, на котором значилось «С6Н12О6», – Как же я мог забыть, что вы у нас барышня учёная, с формулой глюкозы знакомы…
– Доктор Кшесинский! – Софья встала, опершись руками о стол. – Зачем всё это? Что же, получается, с вакциной и правда что-то не так?
– Да помилуйте, я просто хотел вас успокоить, – Витольд осторожно взял девушку за запястье и тут же вздрогнул: – Oh, cholera! Nie teraz!5
– Что? – Софья услышала собственный голос издалека, словно из огромной гулкой трубы. Пальцы доктора показались ей странно горячими. Перед глазами заплясали золотистые волны. На миг Софье померещилось, что за спиной у Кшесинского начали расти огненные крылья. У неё в глазах потемнело, ноги подкосились. Последним, что увидела Софья, прежде чем лишиться чувств, был серебристый, похожий на паутину узор, пляшущий на лице доктора. Витольд успел подхватить готовую упасть девушку и аккуратно положил на диван. Потом быстро расстегнул свою рубашку и схватил шнурок, висевший на шее. Там, рядом с крестиком болтался золотой кулон в виде орлиного пера. Доктор Кшесинский приложил его к Софьиной переносице, и по лицу девушки побежали светящиеся круги. Она с шумом выдохнула, выпуская пар изо рта, хотя в комнате было тепло. Пар этот принял форму цветка, вспыхнул рыжим пламенем и растворился в воздухе. На руке доктора на миг сверкнула тончайшая платиновая паутинка.
– Вот это да, – с восхищением пробормотал Витольд, убирая перо и застёгивая рубашку. – Это определённо реакция на моего бэюна. Очень интересно. Значит, в тебе есть что-то ещё, кроме силы энео. Вот сейчас и проверим.
*
…Софья очнулась от того, что холодный ветер резко подул ей прямо в лицо и принёс запах хвои. Она открыла глаза и огляделась. Вокруг был лес. Софья сидела на замшелом бревне недалеко от края обрыва. Внизу меж камней и редких кустиков текла узкая речка. На другом берегу, крутом, но сравнительно невысоком, неторопливо вышагивал туда-сюда солдат, одетый так же, как и те, что преследовали Сану.
За спиной у Софьи захрустели ветки под чьими-то шагами, а затем ей на плечи легла тяжёлая армейская шинель.
– Замёрзнешь, – услышала девушка голос доктора Кшесинского, который почему-то перешёл на «ты».
– Что… что всё это значит? – Софья поплотнее закуталась в шинель: вокруг действительно было холодно.
– Сейчас сама увидишь, – Витольд сел на бревно рядом с ней. От его обычной весёлости не осталось и следа. Солдат на другом берегу тем временем оживился и подал кому-то знак рукой. Спустя пару минут на берег вышли ещё четверо таких же военных в масках, но у них, в отличие от первого, были винтовки. Их прикладами они вытолкали к краю обрыва пятерых мужчин и трёх женщин в наручниках. Арестанты были босиком, в рваной и грязной одежде, на их телах и лицах отчётливо виднелись следы побоев.
– Кто это такие? – Софья повернулась к Витольду.
– Преступники, – равнодушно пожал плечами тот. – Воры, убийцы, насильники. Но они ещё могут послужить на благо страны… Скоро начнётся война… Времени осталось мало…
– Какая война?! С кем? И при чём здесь эти бедолаги?
– Смотри, – доктор Кшесинский устало кивнул в сторону противоположного берега. Солдаты тем временем заставили арестантов опуститься на колени на самом краю обрыва. Люди стояли молча, уставившись в землю, лишь одна женщина сбивчиво молилась, неуклюже крестясь скованными руками.
– Витольд Сигизмундович! – крикнул солдат. – Прикажете начинать?
– Да, начинайте.
Солдат поднял с земли потрёпанный чёрный короб, положил его на пень и открыл. Внутри что-то заблестело. Военный достал бутыль с золотистой жидкостью и узкий тонкий нож, похожий на ланцет. Он обмакнул его в жидкость, затем резко полоснул по плечу ближайшей арестантки – набожной женщины. Та лишь тихонько охнула и осела на землю. Солдат шагнул чуть назад, а затем мощным пинком скинул несчастную с обрыва. Софья сдавленно вскрикнула. А военный тем временем снова окунул ланцет в жидкость и двинулся к следующей жертве. Не прошло и пары минут, как все арестанты скатились вниз по каменистому склону. Теперь они вповалку лежали на берегу речушки, не подавая признаков жизни.
– Зачем… зачем вы их… – прошептала Софья, глядя на Витольда широко раскрытыми глазами.
– Не отвлекайся, – тот мягко взял её двумя пальцами за подбородок и развернул обратно к обрыву. Снизу раздался стон – один из арестантов пришёл в себя. Невысокий тщедушный мужчина с неряшливой рыжеватой бородой, дрожа, приподнялся и встал на четвереньки. Он неестественно сгорбился, издал утробное рычание и запрокинул голову. Лицо его начало чернеть. И тут Софья поняла, что это не кожа темнеет – это с невероятной скоростью растёт шерсть! И сам мужчина тоже рос, одежда на нём лопалась, открывая уже не человеческую кожу, а звериную шкуру.
– Медведь? – ахнула девушка.
– Угу, – флегматично выдохнул доктор Кшесинский. Все восемь арестантов тем временем тоже превратились в медведей. Правда, они были обычного размера, не чета тем гигантам, что отрезали Борейск от остального мира. Звери словно ничего не видели вокруг, неуклюже тыкались мордами в камни и кусты, пытались встать на задние лапы, падали, катались по песку, издавая утробные звуки.
У Витольда в руках появилось устройство, похожее на то, которым машинист пытался отогнать тигра от поезда, только поменьше. Доктор слегка повернул рычажок. В тот же миг все зверюги встали и замерли, словно окаменели. Витольд медленно начал водить прибором туда-сюда. И медведи, подчиняясь ему, двинулись вдоль берега. Сначала вправо, потом влево, потом чуть назад. Вдруг одно из животных отделилось от стаи и с неожиданной резвостью ринулось к склону, на вершине которого сидели Софья и Витольд. Девушка и глазом моргнуть не успела, как медведь в три прыжка словно взлетел по почти отвесной скале и оказался прямо перед ней. Софья машинально выбросила руку перед собой, звериная морда ткнулась ей в ладонь, и медведь тут же превратился в живой факел. Его шкура вспыхнула оранжевым огнём, и зверь исчез, оставив лишь горстку пепла на траве. Софья ошалело уставилась на свою ладонь. Её пальцы покрылись сверкающими золотистыми прожилками, которые едва заметно пульсировали.
Витольда происходящее, похоже, совершенно не удивляло. Он снова передвинул рычажок на приборе, и медведи тут же разбежались в разные стороны. Солдаты на противоположном берегу несколько раз выстрелили в воздух, отпугивая зверей.