Полёт космической Булки

Его голос звучит как рокот горной реки, а мой разум цепляется за отдельные фразы, которые может выхватить. На нем тоже больничный халат, но он наброшен сверху на пиджак, он даже не потрудился запихнуть в рукава руки. Интересно, мыл ли он их вообще так, как это делали все посетили реанимации? Обрабатывал ли антисептиком?

Брадикардия, парез кишечника, – медицинские термины мячиками отскакивают от стерильных стен в меня, как будто мы играем в словесные «вышибалы», и мне никак не удается увернуться, – артериальная гипертензия. Состояние остается тяжелым уже длительное время.

Я судорожного вздыхаю, как будто меня и правда стукнули мячиком.

Его очки бликуют и не дают увидеть глаз. Голос мягкий, но равнодушный, с профессионально выверенными интонациями. Мне хочется увидеть глаза человека, который все это говорит про мою дочь, но яркий свет реанимации бликует в стеклах очков – до глаз мне не добраться.

– Я могу долго перечислять – она не дышит сама, не работают почки, сердце работает благодаря медикаментозной поддержке. Очередь за печенью. Ваша дочь будет умирать долго и по частям.

Меня накрывает волна ярости:

– Кто вы?! Вы врач?!

– Нет. Я ученый. И я хочу сделать вам предложение.

Я не даю ему договорить, набрасываюсь, выталкиваю из палаты:

– Вон! Пошел отсюда вон! Не смей подходить к моей дочери!

Он поспешно ретируется, а я возвращаюсь к кровати, где моя дочь лежит опутанная проводами, словно она застряла в гигантской паутине.

– Это не правда, – говорю я ей, – Это все не правда.

Но он нашел в себе наглость прийти на следующий день. Пока я протирала ее прохладное тело влажными салфетками, он снова зашел в нашу палату. Мои руки заняты, поэтому я не могу вытолкнуть его, а только злобно шепчу:

– Пошшшшёл вон!

– Позвольте мне сказать.

– Не хочу вас слушать.

Он разворачивается и уходит. Но только для того, чтобы вечером, когда я буду возвращаться домой, поймать меня на крыльце больницы за локоть:

– Вы устали. Давайте я вас подвезу?

У меня нет сил возмущаться, я только спрашиваю устало:

– Что вам от нас нужно?

– Поговорить.

Я смотрю на него, надеясь хоть сейчас увидеть глаза. Но очки снова бликуют, только теперь от света фонарей. Я останавливаюсь:

– Две минуты.

– Может быть, вас все-таки подвезти?

– Они уже идут.

– Я ученый. Меня зовут Александр Фокин. Мы с коллегами занимаемся инженерными технологиями в области ракетостроения и освоения космоса

– Господи, мы-то здесь при чем?

– Вы дали мне две минуты, – напоминает он мягко, – мы научились работать с сингулярным потоком и создали ракеты, которые способны рассекать в пределах всей нашей солнечной системы. Они могут долететь до Плутона. Но ни один живой человек не может выдержать нагрузок – слишком большая скорость, перепады давления, живые существа из плоти и крови буквально разлетаются на атомы. Человек оказался недостаточно прочен для освоения космоса.

Тогда мы научились копировать матрицу сознания. Отправлять в космос человека таким образом. Но сознание взрослого человека тоже не выдерживает. Все сходят с ума. А с сумасшедшими вести проект, сами понимаете, невозможно.

Выход оказался неожиданным: дети. Их гибкая психика способна вместить в себя любой мир, что бы они там не увидели. Мы работали с психологами, биоэнергетиками, экстрасенсами и после ряда экспериментов пришли к выводу, что сознание ребенка может помочь нам на данном этапе. Ребенок любопытен, готов к открытиям –

– Зачем вы все это мне говорите? Мой ребенок лежит в реанимации без сознания!

– Вот именно. Ваш ребенок медленно умирает. Вы можете приходить сюда каждый день, чтобы посидеть рядом с ее физической оболочкой, которая постепенно выходит из строя. Но она не заговорит больше с вами никогда!

– Это не правда. Вы не врач.

– Заведующий реанимации – мой друг. Я говорил с ним – шансов нет, это просто вопрос времени.

– Да кто вы такой, чтобы говорить о шансах?! Две минуты закончились. Теперь оставьте меня в покое.

– Я хочу, чтобы вы поняли реальную ситуацию.

Вместо этого я чувствую жгучую ненависть к человеку, вместо глаз которого всегда блики. Как будто это он во всем виноват. Как будто это из-за него моя дочь умирает от жестокой и непонятной болезни. И лучше бы они изучали не далекий космос, а страдающих детей! Помогали им, здесь, на Земле!

Я очень хочу накинуться на него, сорвать эти дурацкие очки, посмотреть в глаза и сказать, что шанс есть. Есть! Но я только ускоряю шаг. Я почти бегу от него.

– Я предлагаю вам поговорить с ней! – кричит он мне вслед. – Прежде, чем случится кровоизлияние в мозг! Счет идет на дни!

По тихой ночной улице я бегу прочь от него и от этих мыслей, семена которых он так щедро разбрасывает вокруг себя.

Он появляется снова, буквально на следующий день. Уже не смеет зайти в палату, но караулит меня в больничном коридоре.

– Я позову охрану. – говорю я сквозь зубы.

– Вы уже ее потеряли, как вы не понимаете?! Я предлагаю вам шанс! И прошу дать его нам! Мы готовы к прорыву в освоении космоса, и ваша дочь нам очень, очень нужна. Подумайте! Я больше не приду к вам, но надеюсь, что вы еще измените свое решение. Дайте ей шанс, в конце концов!

– На что? – устало спрашиваю я.

– Увидеть космос.

***

Ориентироваться в темноте дома легко, поэтому я не включаю свет. Пока муж на работе, я одна, в темноте, пустоте, и мне все равно, что вокруг. Я забираюсь в ее застеленную кроватку, поджимаю ноги и смотрю на флуоресцентные звезды, наклеенные повсюду.

Гагарин улыбается уже сто лет и смотрит на меня с маленькой ламинированной карточки, которую мы приклеили специально в изголовье кровати – чтобы день начинался всегда с его улыбки.

– Ах, мама, как жалко, что он уже умер, – говорила Булка, – Я бы слетала в космос вместе с ним.

Мне кажется, что она здесь, рядом, как обычно щебечет перед сном:

– Мама, кем мне лучше быть – космонавтом или поваром? Хотя, почему я должна выбирать? Буду космическим поваром!

Смешно. Чего только не придумаю эти дети.

И вдруг другой, омерзительный мне голос в голове:

– Дети. Их гибкая психика способна вместить в себя любой мир!

Господи! Он и здесь меня достает.

– Дайте ей шанс увидеть космос. – шепчет темнота его голосом.

– Мама!!! – я так хорошо помню смех Булки!

– Я Вам предлагаю поговорить с ней!

Голоса сливаются. Заверения о шансе, детский смех, космос. Улыбается Гагарин.

Слишком шумная темнота. Я включаю везде свет и проваливаюсь в болезненный, тревожный сон.

***

Мы зависли в безвременной точке, когда ничего не происходит. Мне спокойно сидеть возле ее кровати, слушать равномерное пиканье аппаратов и держать Булку за прохладную ручонку.

Может быть, в этом безвременье и принимаются важные решения? Я принесла из дома фотографию Гагарина и положила ей под подушку. Пусть ей снятся космические сны. Нужно только проследить, чтобы карточка не потерялась, когда будут менять постельное белье, ведь Булка так расстроится, если карточка пропадет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.