Собственность тирана

– Все не так! – не знаю, как заставить отца поверить. Я не виновата. Я не сбегала. Я, честно, изо всех сил старалась делать, как он говорит: драила полы и унитазы, хотя раньше ни разу не держала в руках тряпку.

Мне пришлось переступить через себя. Наступить себе же на горло так сильно, что легкие налились болью. После того, как вымыла первый номер, не спала всю ночь. Плакала. Нет выла. Скулила в своей каморке в подвале и хотелось задохнуться. С непривычки болели мышцы. И душа ныла.

Потом стало чуть легче, но я не оставляла надежды, что отец с братом заберут меня очень скоро.

– Не утруждайся! Дима рассказал мне все! Как ты сбежала с Черновым, стоило ему появиться в вашем отеле!

– Он выкрал меня, пап! Он меня насиловал! – плачу, потому что это все, что мне остается.

Тяну к папе руки, но он отталкивает меня.

– Если бы Чернов тебя насиловал, ты бы не жалась к нему сегодня, как мартовская кошка! – отец краснеет еще сильнее.

Он зол. Очень. Нет. Его одолевает настоящая жгучая ярость. Папа не верит ни единому моему слову. Зато беспрекословно поверил в историю Дмитрия Владимировича, хозяина отеля, позволившего всему случиться прямо у него под носом.

– Я докажу! – умоляю. – Я могу доказать!

Пытаюсь стянуть браслеты, но пальцы не слушаются. Я буквально не могу управлять ими.

– Твои поступки говорят лучше любых слов! Я хотел помочь тебе, но ты неисправима! Можешь делать, что хочешь! Ты разочаровала меня… Ты… – отец хочет еще что-то сказать, но замолкает. Просто машет на меня рукой, как бы показывая, что я никчемная и за меня ненужно бороться.

Я к тому времени как раз стягиваю один из браслетов.

– Вот, смотри! – кричу, но родной человек уходит.

Он разворачивается, делает шаг к двери и оставляет меня одну.

– Папа! – громко зову его. Отец – последняя надежда. Больше некому заступиться.

Бросаюсь к двери, но вовремя останавливаюсь. Если я все еще хочу вернуться домой, то истерика у всех на виду, на таком важном для папы мероприятии, станет последней каплей. Разорвет единственный оставшийся между нами канатик, что выглядит настолько тонким, что может порваться в любую секунду.

Потому я останавливаюсь перед дверью, спеша восстановить дыхание. Мне важно понять, что делать дальше.

Комок, раздирающий горло такой огромный, что от боли хочется закричать. Но я стою молча и смотрю на дверь, пока на щеках высыхают дорожки слез.

Какая-то женщина заходит в туалет, и мне приходится сделать шаг в сторону. Но я продолжаю смотреть на дверное полотно, как завороженная, точно ловлю медленно исчезающий след папы. Пытаюсь прочитать в нем ответ на самый сложный вопрос. Решение, от которого зависит буквально все.

Внутри все еще теплится надежда, что папа вернется. Сейчас, вот сейчас, он одумается, взвесит все, что услышал и сделает выбор. Выбор в пользу меня.

Но сколько бы я не стояла, как вкопанная, сколько бы не гипнотизировала дверь – он не возвращается.

Окончательно поняв это, обращаюсь к зеркалу. Облокачиваюсь о столешницу и вглядываюсь в свое изображение.

– Разве этого я заслуживаю? – спрашиваю вслух сама у себя.

Раскрасневшееся припухшее лицо.

Все, что я сказала папе было правдой. Но он предпочел поверить в гнусную ложь. Игру, выдуманную Киром ради… Да, хрен знает ради чего!

И я хочу как-то оправдать отца в своих глазах, но у меня ничего не выходит. Где он, мой любимый папочка? Который души во мне не чаял? Который смотрел в рот? Оберегал… Называл меня принцессой.

Обида захлестывает, как сошедшая со снежной горы лавина. Скалюсь, обнажая перед зеркалом зубы.

В моем взгляде столько отчаяния и столько решимости одновременно, что это придает сил.

Ладно, папуля. Думаешь, я готова на все ради бабок? Даже раздвинуть ноги перед кем нужно? Так пусть так и будет.

Умываюсь холодной водой, чтобы уменьшить следы припухлости на лице, а затем уверенно толкаю вперед дверь.

Глава 18

Дана

Выхожу из туалета. Возвращаюсь к Киру. Он ждет меня там, где обещал.

Про встречу с папой не рассказываю, но судя по взгляду бандита, он уже в курсе.

– Как все прошло? – интересуется у меня мужчина, и все, что я желаю в этот момент, расцарапать его нахальную улыбающуюся морду.

– Ты сгоришь в аду! – цежу с ненавистью. – Ты же знал все, правда? С самого начала… Может быть и денег никаких не было?

– Скоро первые выступления. Хочу разместиться в первом ряду, – Кир подставляет мне локоть, и я, сцепив зубы, укладываю на него ладонь.

По пути в зал мой спутник здоровается с некоторыми участниками форума. Меня он представляет, как свою девушку, при этом всякий раз притягивает ближе, и я улыбаюсь. Натягиваю губы так сильно, что скулы сводит.

А после начинается очень скучная и долгая часть «вечеринки». Отец тоже выступает с докладом. Сейчас он выглядит спокойным, и упорно старается не смотреть на меня.

Кир же многозначительно укладывает руку на мою коленку. Именно, когда слово предоставляют папе. Не стремлюсь сбросить ее. Раз уж я такая шлюха в глазах собственного отца, то пусть любуется плодами своего воспитания.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Сдохнуть. Думала, что самое плохое позади, но ошиблась. Сейчас настолько тошно, что я с трудом давлю тошноту, то и дело подкатывающую к горлу.

В завершении дня нас приглашают на ужин в честь успешного старта форума. Как я понимаю, такая возможность предоставляется не всем. И Кир входит в число счастливчиков. Как и папа.

Вначале снова звучат пафосные речи, а после мероприятие приобретает более неформальный вид. Играет легкая музыка. Официанты не перестают подливать вино в бокалы гостей.

Горячительная жидкость помогает расслабиться. Ощущаю, как жар от алкоголя оседает на щеках. Кир же почти не притрагивается к своему бокалу. За все время, кажется, этот мужчина сделал максимум пару небольших глотков.

Папа не подходит к нам, хотя отлично видит. Он сидит за столиком среди других политиков, негромко что-то обсуждающих.

Наши взгляды встречаются лишь однажды. Я ждала этого момента весь вечер. Обида так сильно горит внутри, что я готова на все, чтобы причинить отцу точно такую же боль, которую он заставил испытать меня.

Прикладываю пальцы к губам, и посылаю папе воздушный поцелуй. Это привлекает его внимание, и вынуждает задержать на мне хмурый взгляд.

Пальцы трясутся, пока я задираю чуть выше подол своего платья. Смотри, пап, смотри! Я хочу, чтобы ты смотрел. Я хочу, чтобы ты был готов разорвать грудь руками, лишь бы не задохнуться от увиденного.

Трясущимися пальцами подцепляю резинку трусиков. Тяну их вниз, спуская с бедер, и оставляя себя под платьем совсем беззащитной. Раз уж теперь не станет совсем никакой помощи, я спасу себя сама.

Глава 19