Дотянуться до тебя

– Получилось отметить?

– Да, получилось, – он улыбнулся. – Сегодня не поднимали.

Иногда лекторы, проверяя присутствие студентов, просили какую-нибудь группу, а то и несколько подняться. Людей пересчитывали и, если число присутствующих не сходилось со списком, говорили вычеркнуть лишних. Сегодня, к счастью, таких допросов с пристрастием не было.

– Круто. Готовился к генетике?

– Рогалев здесь? – низким громким голосом произнес физрук, заставив резко повернуть голову в его сторону.

– Здесь, здесь! – Матвей замахал рукой, обращая внимание на себя, а затем вернулся к разговору с Сашей. Перед тем, как ответить, он тяжело вздохнул. – Лучше спроси что-нибудь попроще. Готовился, конечно, но, наверное, толку от этого не будет, на тест все равно уйду.

Саша поджала губы и похлопала его по плечу в качестве поддержки. Генетика уже всех замурыжила. Как хорошо, что хотя бы не попалась преподавательница с биполяркой. Лёху в этом плане очень жаль, ведь ему еще полтора месяца мучиться. Хоть Лена своё отмучилась. Лена…

Она даже не отреагировала на появление Матвея за её спиной. Она что, делала вид, будто не слышит его? Или настолько была погружена в отмечание присутствия, что не обращала внимания на разговор Матвея? Но не слышать его просто невозможно было, когда говорят так близко!

Препод перешел к смежной группе. Саша начала рассказывать о том, как её кот вчера обделал ботинок отца, и в таких красках это описывала, что Матвей не мог сдержать смех. Он наоборот старался смеяться как можно громче, чтобы… Чтобы что?

Он делал это в отместку Лене, чтобы показать, чтобы ему весело и без неё.

Матвей не отходил от физрука – ждал своих одногруппников, чтобы вместе с ними искать их препода. Парней и девушек обычно делили, а одному преподу доставались парни или девушки из четырех групп. Получается, Матвей опять не будет вместе с Леной.

М-да, он думал, что все будет как-то попроще.

По окончании пары, когда все студенты пришли в холл, Лена прошла мимо Матвея, будто они не были знакомы. Матвея это повергло в шок. Сейчас уже невозможно было сослаться на то, что Лена не заметила его или была слишком занята. Почему она даже не смотрит на него?

Это было… Так неприятно. Человек, с которым ты очень близок уже больше года, вот так проходит мимо, будто тебя не существует. Будто ты фон или НПС, который не достоин и взгляда. Как так можно? Неужели сложно подойти и сказать: «Хей, Матвей, привет, как дела?»

Матвей выходил из корпуса в смешанных чувствах. Внутри росла тревога, которая царапала изнутри грудную клетку и не давала нормально дышать. Он прикусил губу и отодрал от неё зубами кусочек кожи. Опять губы в мясо.

Он пришел на остановку, дожидаясь автобуса, который увез бы его в общагу. На улице сегодня было сыро и холодно. Матвей переминался с ноги на ногу, чтобы согреться. Ноги замерзли.

Тревога распространилась, как смертельный яд, по организму от мысли о том, чтобы… Чтобы написать Лене. Матвей поднял голову вверх и вдохнул влажный воздух через нос. Почему все идет наперекосяк? Почему нельзя, чтобы было просто и легко? Почему всегда должны быть какие-то трудности?

Он уже, если честно, не мог терпеть. Так больше продолжаться не может. Матвей раз за разом прокручивал в голове картину, как Лена идет мимо него. После такого тяжело оставаться равнодушным. Хотелось узнать, что это, черт возьми, такое? Что сейчас происходит?

Матвей не сдержался и написал:

«Лена, почему мы молчим уже десять дней?»

Руки дрожали или от волнения, или от холода. Как раз подъехал автобус. Матвей убрал телефон в карман. Двери автобуса распахнулись, из него вышла бабушка и мужчина. Матвей взобрался по ступеням, оплатил проезд, сел на свободное место у окна и достал телефон.

Индикатор телефона горел, что означало одно: Лена ответила. Она это сделала на удивление быстро. Матвею было страшно смотреть сообщение, но еще хуже томить себя ожиданием.

«Наверное, нам обоим неловко писать через такой большой промежуток времени»

Увидев это, Матвей откинулся на спинку сидения и тяжело вздохнул. «Говори за себя», – с раздражением подумал он. Как может быть неловко писать, когда они уже так долго общаются? Матвею казалось, они уже достаточно близки, чтобы неловкости не было. Они уже столько всего рассказывали друг другу о себе, а Лена в итоге… Говорит, что ей неловко писать.

Но что она собиралась делать, если бы Матвей не писал? Продолжала молчать? Или она была уверена, что Матвей все равно напишет?

«Я ждал, пока ты напишешь. Но то, что мы проходили на физ-ре мимо друг друга, будто незнакомы, меня ужаснуло. Честно говоря, я думал, что если ты не ответишь мне сейчас, то я прекращу общение»

«Если бы мы прекратили общение, мне было бы грустно», – напечатала она.

У Матвея действительно были такие мысли. Он думал, что это уже конечная и Лена даже не удосужится ответить. Но она это сделала быстро, к тому же последнее сообщение… Оно останавливало совершить непоправимое.

Лена все-таки дорожила их общением? Но почему она ведет себя так робко и не проявляет и толики инициативы? Если тебе это нужно, то покажи!

А что, если эта ситуация случится еще раз? При повторе Матвей все-таки исполнить задуманное и не отступится.

«Ладно, я понял», – написал Матвей.

«Но это все равно было некрасиво»

«Понимаю. Прости», – ответила Лена. – «Давай тогда договоримся не пропадать больше, чем на один-два дня. Если молчим больше двух дней, то будем друг другу писать, чтобы больше не возникало неловкости. И я обещаю писать»

Матвей читал сообщение Лены и не верил своим глазам. Она так быстро признала свою вину и предложила идею по исправлению, что и правда начало казаться, что он ей нужен.

«Хорошо, давай»

Договоренность более чем устраивала. Такое «расписание» было удобно. Он и сам мог не писать целый день Лене и не вспоминать о ней, потому что занят, но большее количество дней молчания уже доставляло дискомфорт.

Автобус был в двух остановках от общаги. Матвей оплатил проезд картой, заранее встал, чтобы не суетиться, когда нужно будет выходить.

И вот вроде бы все закончилось хорошо. Он должен был идти в общагу с легким сердцем, ведь они все разрулили, но нет. Матвей все равно не мог успокоиться.

Он решил написать Лене то, о чем думал.

«Знаешь, иногда мне кажется, что ты не умеешь дружить и лишь делаешь попытки, копируя установленные в обществе паттерны поведения, но потом, когда что-то идет не так, лажаешь»

Возможно, это звучало грубовато, но Матвей был зол, а еще… Он не боялся выразить напрямую свои мысли, потому что знал, что Лена не обидится на правду-матку и, возможно, даже согласится. Если её эти слова заденут, то он, конечно, извинится, но…

Этого не произошло. И Матвей знал, что этого не будет.

«Да, все так и есть»

Именно поэтому Матвей не боялся открыто озвучивать свое мнение. Именно поэтому он в ноябре честно сказал, что думает об их июльском разговоре.

От согласия Лены не стало легче. Матвей все еще не мог успокоиться. Придя в общагу, он включил трек «Больше не буду» от группы «Три дня дождя» в фите с «Тринадцать карат». Динамичный ритм музыки как никогда хорошо подходил настроению.

«Обещал, что так больше не буду, обещал, что тебя не забуду

Ну а хочешь, давай с тобой вместе поедем домой, разобьём всю посуду?»

Вступительные строчки резали по ушам и сердцу, попадали точно в цель. Матвею под песню хотелось топать, прыгать, резко дергать конечностями и орать во всю глотку. За этот день в нем скопилось слишком много агрессии, которая переросла в неконтролируемый поток энергии. Её невозможно было обуздать.

Песня сменилась на более легкую и позитивную – заиграл кавер на песню Лепса «Я тебя не люблю» от группы «ПИКЧИ!». Однако Матвея все еще колбасило. Он едва смог переодеться, разогреть обед и усидеть на стуле десять минут, чтобы поесть. «Я тебя не люблю» стояла на репите. Слушая её, он думал о том, как хорошо, что больше ничего не чувствует к Лене, иначе ему было бы хуже, чем сейчас.

В конце концов, Матвей подорвался с места и распахнул дверцы шкафа. Он отыскал толстовку, надел её, но ему не понравилось, как она сочеталась с курткой. Матвей стянул её и с яростью швырнул на кровать. В голову пришла идея надеть черное худи, но сначала оно не хотело искаться, а потом и вытаскиваться. Матвей переворошил все шмотки на полке, прежде чем достал её.

Он быстро надел куртку, обулся, взял телефон. Зарядки было мало, но, кажется, повербанк немного заряжен. На нем горело только две точки. Матвей махнул на это рукой, положил в карман шнур, наушники, пропуск в общагу, карту.

Хотелось уже поскорее вылететь из здания, чтобы выкричать все эмоции.