До потери пульса

– Сын, ты чего? Это что такое?

Гоша бросился к рюкзаку и спрятал его за спину. Только после того, как он это сделал, ему в голову пришло осознание степени глупости подобного поступка.

– Мам… – начал он неуверенно.

Та пристально смотрела на него, ожидая объяснения.

– Нет, хватит. Я не понимаю, почему должен оправдываться перед тобой. Ты же не знаешь, зачем мне всё это в школу. А если мы ставим спектакль?

– В конце одиннадцатого класса?

– Мам, у нас последний звонок.

– Так и чего ты прячешься, как вор?

– Я не знаю.

Гоша поднялся с колен, подхватив рюкзак. Он смотрел на маму, не зная, как уйти. Эта женщина, со своими морщинками от частого недовольства, духами, которые она наносила, не собираясь выходить из дома, красной помадой, никогда не выходящей за границы губ, прямо сейчас казалась ему совершенно чужой, незнакомкой, которая старалась насильно заставить его сесть пообедать.

Уходить было и странно, и логично. И незачем, и совершенно необходимо. Так что же делать?

Гоша не помнил, как он вышел сначала из комнаты, потом из квартиры, потом из парадной. Он будто бы отключился. Наверное, его мама кричала, чтобы добиться ответа на свои бесконечные вопросы. Наверное, она угрожала наказать его, потом перешла с кнута на пряник и долго упрашивала съесть хоть что-нибудь, затем отчаялась и начала давить на жалость, катаясь в истерике прямо на коврике при входе. Он не слышал всего этого. Поэтому выйти из квартиры оказалось не так уж трудно.

Перед входной дверью на лестнице Гоша всё же остановился, на всякий случай прислушался. Тишина. Всё спокойно, можно идти. Входная дверь захлопнулась за ним, и где-то на втором этаже прозвучали тихие всхлипывания, прерываемые еле слышным бормотаньем. А на том же этаже в квартире, спустя пару минут, кто-то достал из шкафчика корвалол и налил в чашку с водой пару капель.

Когда Гоша оказался на улице, они с Одуванчиком поспешили на вокзал. Рюкзаки болтались на спинах уже с характерными звуками: либо буль-буль, если там была вода, либо тук-тук, если другие громкие предметы.

– А что у тебя там? – поинтересовалась Одуванчик, услышав чёткий тук-тук, когда Гоша прошагал в вагон метро и встал у противоположных дверей.

– Да так. Взял пару книжек.

Одуванчик улыбнулась.

– Ага. Книжек. Чего врёшь-то? Слышу же, что не книжки это.

Гоша отвёл взгляд в сторону.

– Книжки.

– Ладно тебе. Колись.

Гоша задрал нос и отвернулся. Наконец, он сдался, посмотрел на Одуванчика, которая продолжала стоять, умоляя, снял с плеч рюкзак, открыл его и показал внутренности однокласснице.

Одуванчик нырнула носом внутрь и сразу же разочарованно вынырнула обратно.

– Это что? – спросила она недоумённо.

– Я же сказал, что книжки. – недовольно сообщил Гоша, закрывая рюкзак.

– Блин, я уже подумала, что контрабанда какая-нибудь. У таких как ты всегда в загашнике припрятана нелегальщина. – Одуванчик лукаво улыбнулась.

– Таких как я? – удивился Гоша.

– Ну да. – Одуванчик прислонилась спиной к поручням, которые располагались позади, рядом с сиденьями, и стала возить пальцем по стеклу двери.

Гоша изменился в лице. Оно как будто потемнело у него, стало каким-то тёмно-коричневым.

– А чем я от тебя, интересно, отличаюсь? – спросил он мрачно.

– Да, собственно, ничем. Просто я не так парюсь из-за учёбы. А ты, вон, даже книжки с собой таскаешь.

– Ничего плохого нет в том, чтобы читать. – буркнул Гоша и тоже повернулся лицом к стеклу.

– Да нет, конечно. Просто это забавно, понимаешь? Это же не вещь первой необходимости.

Гоша молчал. И становился всё более коричневым. А ещё у него слегка порозовели уши.

Ребята ехали какое-то время молча, как вдруг Одуванчик воскликнула:

– Кстати, хотела кое-что сказать!

Гоша посмотрел на неё.

– В том сериале, про который я тебе говорила, там парень и девушка влюбляются друг в друга, понимаешь?

Гоша утвердительно кивнул.

– Так вот. У нас такого быть не должно. Договорились? Мне уже нравится один мальчик.

Гоша снова кивнул. Ему, в общем-то, было совершенно всё равно. Он ехал за приключениями, а не за любовью. Ему всё ещё казалось, что это девчачье дело – влюбляться.

Ребята подъехали к нужной станции. Голос в громкоговорителе протрещал её название, как только раскрылись двери, Одуванчик на всей скорости рванула к выходу. Она схватила Гошу за руку, и они вместе помчались к эскалаторам.

– Давай-давай! Представь, что за нами погоня! – кричала Одуванчик набирая скорость

Гоша попытался вырваться из её рук, но она не отпускала, а только больше сжимала его запястье.

– Бежим!

Гоша, начав выдыхаться, стал заметно отставать. Тогда Одуванчик предприняла крайние меры. Она замедлила шаг, ребята ступили на эскалатор и начали медленно подниматься по ступеням вверх. Гоша покорно следовал за спутницей. Внезапно Одуванчик остановилась рядом с мужчиной в велюровом пиджаке и широкополой шляпе с чёрной лентой. Она стояла рядом с ним пару секунд, а затем быстрым движением руки сорвала с него шляпу, надела её на Гошу и потянула его вверх за собой. Теперь и Гоша бежал, что было мочи. Он очень не хотел встречаться с тем мужчиной лицом к лицу. Одуванчик хохотала. И этот безудержный хохот разлетался по всему метрополитену, разъезжая по эскалаторам вверх и вниз. Когда они вдвоём оказались наверху, Одуванчик аккуратно сняла с Гоши шляпу и передала её одному из сотрудников метрополитена, который в растерянности посмотрел на странную парочку. Одуванчик в ответ лишь пожала плечами, как бы объясняясь, и попросила передать шляпу мужчине в велюровом пиджаке.

– Ты сумасшедшая! – прошипел Гоша ей на ухо.

– Да. – кокетливо ответила Одуванчик.

Оказавшись на улице, ребята направились к громадному зданию вокзала. Гоша впервые видел такие высоченные гранитные колонны, которые опоясывали каменную ротонду вестибюля. Прямо над головами ребят реял широченный флаг со словами «Городской Вокзал». Реял он, конечно, относительно. Флаг был выточен из мрамора, а название высечено прямо в его центре. Одуванчик не раз бывала в этом месте, путешествуя со своей семьёй. Но каждый раз она раскрывала в удивлении рот как в первый.

Оказавшись в вестибюле, Одуванчик снова схватила Гошу за руку. Тот рефлекторно её отдёрнул.