Увидеть мир с закрытыми глазами

В субботу мне нужно было впервые остаться на ночное дежурство вместе с другим персоналом в пансионате и проследить, чтобы никому из пациентов не стало плохо. Понятно, что в здании также находились и дежурные врачи, и медсестры, и охрана, однако, такие помощники, как я, тоже были необходимы, так как пациентов было достаточно много. Заранее приготовив для бабули ужин и проверив, что она приняла все свои лекарства, я уехала в пансионат на целые сутки.

Позже этим вечером я шла по пустому темному коридору и слушала Red Hot Chilly Peppers в одном наушнике. Холл был пустым, двери в палаты закрыты, и только яркая луна освещала коридор. Внезапно я услышала какой-то резкий звук в одной из палат. Я оглянулась и заметила, что в этом коридоре не было больше никого из персонала, поэтому пошла в сторону, из которой услышала шум. Приближаясь все ближе, я стала слышать еще странные всхлипывания. Ускорив шаг, я внезапно осознала, что все эти звуки доносятся из палаты Марка. Подойдя к двери, я ненадолго остановилась в смятении и не решалась зайти после того самого инцидента. Но услышав очередной странный звук, я все же тихонько отворила дверь и постаралась бесшумно проникнуть в комнату. Когда я в нее вошла, меня никто не остановил, но я не смогла в темноте быстро найти Марка. Его кровать была пуста, в помещении, казалось, тоже никого не было, и в туалете было пусто. Я стала быстро обходить комнату и, подойдя к окну, замерла. Марк лежал на полу между окном и кроватью, закрыв руками лицо, его тело тряслось, а ноги были поджаты под грудь.

Я быстро кинулась к нему и стала негромко кричать: – Марк, Марк, ты чего? Очнись, пожалуйста, скажи, что случилось?

Но он продолжал трястись, держа руки у лица, и очень тихо и редко всхлипывать, как будто ему не хватало воздуха. Я сразу поняла, что у него случилась паническая атака, так как раньше испытывала такое сама, поэтому быстро взяла с кровати плед, окутала его сверху и спокойно коснулась его руки, чтобы он почувствовал себя в безопасности. Показалось, что он слегка упокоился, но все еще задыхался и не убирал рук от лица. Тогда мне не пришло ничего другого в голову, как лечь рядом с ним на полу и взять его за руки. Я внезапно поняла, что мне самой становится тяжело дышать, потому что вряд ли у меня получится его поднять и дотащить до ванной, чтобы успокоить приступ.

– Уходи, я прошу тебя, уходи, – сказал он полушепотом спустя пару минут, все еще не убирая рук от лица, но уже понемногу вдыхая воздух.

Я попыталась встать, чтобы подать ему кувшин с водой, однако, он резко схватил меня за руку, помешав подняться, так, как будто бы он на самом деле боялся, что я уйду.

– Я не собираюсь уходить отсюда, пока тебе не станет лучше, я лишь хочу подать тебе воды, – попыталась объяснить я. Тут я обратила внимание, что он схватил меня одной рукой, а вторая закрывала только половину его лица. Я увидела, как из его голубых глаз текли слезы. Он отвлекся, поэтому перестал скрывать это, но теперь я увидела, насколько ему было плохо. Я решила никуда не вставать, а только лишь держала его за руку, пока он не успокоился и не уснул под пледом на полу. Оказывается, слепые тоже плачут.

Глава 3.

Ты не боишься пустоты внутри,

Тупых, опустошенных глаз.

Боишься быть ты пустотой,

Отчаявшись любить хоть раз.

Прошла уже неделя с тех пор, как я стала свидетельницей приступа Марка. Катя вернулась с больничного и смогла снова заниматься своими пациентами, а я не могла до сих пор выкинуть произошедшее из головы. У меня и у самой ранее случались панические атаки, однако, я научилась со временем с ними справляться и даже контролировать уровень тревоги, поэтому они стали происходить значительно реже. Мне было нетрудно сопоставить несколько фактов, чтобы понять, что прошлой пятницей к нам в пансионат приезжала его мать, далее я предположила, что он узнал о ее визите, его нахлынули эмоции, поэтому он не смог себя контролировать. Но еще меня удивило то, насколько он оказался сильным, ведь он ни с кем особо не делился своими эмоциями, даже в самый сложный момент он не позвал никого на помощь, хотя в каждой палате имеется тревожная кнопка. Если бы не случайность, я бы даже не узнала о его мучениях, и мне оставалось только предполагать, как часто такие приступы с ним случались раньше, и кто вообще об этом знал.

Я пыталась говорить невзначай с Катей о ее необычном пациенте, но она знала очень мало, да и не особо интересовалась его делами. Это было не потому, что ей были безразличны ее пациенты, наоборот, она ко всем относилась одинаково, она не видела в нем какого-то особого больного, не выделяла его перед остальными. Для меня же поместить молодого парня в дом престарелых было за гранью понимания. Я изучила некоторую документацию и выяснила, что он окончил медицинский университет, а также получил дополнительное образование по ведению собственного бизнеса. В тот вечер я заметила у него на прикроватном столике айпод с наушниками и маленький кактус. Такой же колючий, как и он сам.

Я вышла из дома и прогуливалась перед тем, как отправиться на работу. Стоял жаркий летний день. Обогнув по привычке мост для перехода на другую сторону дороги, я заметила старушку, которая продавала цветы, сидя на маленьком складном стуле. Обычно я редко обращала внимание на попрошаек в метро, на улицах и переходах, но мимо людей преклонного возраста, которые готовы были отдать тебе самые лучшие ягоды, цветы и овощи со своего огорода, я редко могла пройти. Было заметно, что бабушка уже изрядно устала сидеть на этом месте, так как на улице стояла жара, но все же ей приносило удовольствие, что люди могут насладиться ее товарами. Я подошла поближе, пытаясь разглядеть все представленные варианты и остановилась на подсолнухах. Уж слишком сильно у меня ассоциировались подсолнухи с летом, а для поднятия настроения и себе и бабушке мне было не жалко отложенных на колледж денег. Старушка радостно поблагодарила меня и пожелала доброго дня, а я зашагала в сторону автобусной станции.

В пансионате, как всегда, было достаточно оживленно в середине дня. Персонал сновал из коридора в коридор, некоторые пациенты играли в карты и нарды в зале для отдыха, а другие шли на процедуры. Скинув с себя рюкзак в раздевалке, я стала быстро переодеваться в форму, так как немного опоздала из-за своей прогулки до станции. Резко открылась дверь, и в комнату вошла расстроенная Катя, а за ней Виталик и Сеня. Ребята расположились на лавочках по обе стороны от меня, и пока Катя стала оживленно рассказывать новости, я заметила на себе взгляд Виталика, поэтому стала усиленно застегивать пуговицы.

– Я больше так не могу, – причитала Катя, —я для них все – и поддержу, и накормлю, и поиграю, но я не могу больше это выносить. Я же не психолог, в конце концов в здании есть врачи, почему я должна этим заниматься?

Я быстро встала с лавки, обогнув ее с другой от Виталика стороны, и удивленно спросила: – А что произошло? Я просто вообще не в курсе.

– Ну ты помнишь Марка? Ну так вот он уже неделю вообще не разговаривает, даже не смотрит на меня. Есть тоже отказывается, только слушает свои книги в наушниках и все. Сколько можно уже?

Я покрепче застегнула молнию на рюкзаке, чтобы любопытный Сеня не смог разглядеть там мои покупки и не стал меня о них расспрашивать, а потом предложила: —Если ты устала, знай, я всегда могу тебя подменить. Тем более я уже это делала, когда ты болела и вполне неплохо справлялась. Давай я сегодня попробую к нему зайти на обходе и попробовать его разговорить, а потом расскажу тебе, что у меня вышло.

Виталик усмехнулся и посмотрев на меня с издевкой произнес: – Ну вот и сдался тебе этот крот? Что ты вечно всех пытаешься спасти, всех жалеешь, мы тут нужны, чтобы делать свою работу, а не сопли разводить.

Катя шикнула на него и одобрительно заявила: – Слушай, а давай. Может ты сможешь найти к нему подход, а мне от Зои не влетит. Я ей пока ничего не буду говорить, а ты сегодня попробуй в обход к нему зайти.

Я одобрительно кивнула и, захватив рюкзак, вышла из раздевалки.

После обеда я решила заглянуть к Марку. Его дверь была приоткрыта, поэтому я осторожно, бесшумно вошла в комнату и села на стуле напротив, чтобы немного за ним понаблюдать. Он лежал на спине, подложив под голову руку и слушал в наушниках музыку. Его глаза были открыты и устремлены прямо на меня. Поразительно, что ты можешь вот так сидеть напротив человека, видеть его, изучать, но в ответ будет только тишина и пустота бездонных голубых глаз. Я стала внимательно рассматривать его лицо: темные брови были собраны в сердитую гримасу, так, как будто бы он о чем-то грозно размышлял, а над бровью виднелся небольшой белый шрам, видно оставленный одним из нападавших на него той ночью. На нем была одета серая оверсайз футболка и большие спортивные штаны Nike. На его руках я увидела несколько татуировок: одна небольшая на предплечье в виде папоротника и лианы, переплетавшихся друг с другом, а другая в виде змеи и небольшого черепа с маленькой надписью, которую было сложно разглядеть в полумраке.

На самом деле в этом всем не было ничего такого удивительного, если бы не эти пустые печальные глаза, которые смотрели прямо на меня, как будто могли смотреть сквозь меня.

Внезапно у меня завибрировал телефон, и я от неожиданности выронила его на пол. Марк дернулся от звука и быстро сел в кровати, опершись локтями и выдернув наушники из ушей.

– Твою мать, кто здесь? – резко крикнул он, и я быстро попыталась поднять телефон и спрятать его в рюкзак. Оказалось, что это Катя уточняла, все ли у меня в порядке. Самый подходящий момент, тут ничего не скажешь.

–Прости, что напугала тебя, это я, Ася, —быстро проговорила я, вставая со стула и подходя к нему немного ближе.

– Какого черта ты тут забыла? А ну свали отсюда, пока я не нажал на тревожную кнопку, и тебя не вывели медработники, – разозлившийся Марк стал пытаться руками нащупать вокруг себя неожиданного гостя, чтобы выпроводить меня за дверь. Я увидела, что от резкого подъема с кровати, он немного покачнулся, потому что видимо очень давно ел, его щеки впали, под глазами проступали легкие синяки. Если честно, то нормальный человек уже давно послал бы его куда подальше и ушел бы безвозвратно, но я-то знала, что это его защитная реакция на этот мир. Я и сама была такой, когда мне раньше делали больно: закрывалась от всех, пыталась прогнать от себя, а сама страдала в одиночестве, ожидая поддержку. Передо мной еще стояла картина, когда Марк лежал на полу, совершенно беззащитный, не имеющий силы сопротивляться и отчаянно державший меня за руку.

Однако, не могу сказать, что я не растерялась, когда он встал с кровати и стал пытаться наощупь найти меня, идя в сторону, откуда слышал мои слова. Я быстро схватила рюкзак и хотела уйти, но вдруг вспомнила о своей покупке, быстро достала цветы и протянула руку вперед. В очередной раз, когда Марк махнул рукой, он задел цветок и удивленно остановился. Затем он уже спокойно протянул руку, медленно ощупывая серединку подсолнуха, его лепестки, переминая пальцами стебель и листки. Когда до него наконец-то дошло, что попало к нему в руки, я заметила, что уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, но он поспешно ее скрыл и спросил меня: – И что это? Для чего ты это притащила?

Я сделала шаг к нему навстречу, аккуратно взяла его за руки и вложила ему целый букет, сказав при этом: —Не для всех действий обязательно должна быть какая-то логическая причина, ты ведь и сам это знаешь.

Парень взял цветы, поднес их к носу, явно наслаждаясь их запахом и аккуратно трогая подушечками пальцев лепестки. На минуту он забыл о том, что я нахожусь в его комнате. Но потом он будто бы очнулся, почувствовал, что дал слабину и его защитный панцирь начинает ослабевать, поэтому с силой швырнул цветы в сторону окна на пол, а затем поймав меня руками, стал направлять на выход в сторону двери. Он дотронулся до меня своими холодными, худыми пальцами, но не сжимал с силой, я вздрогнула и отпрянула, а затем схватила рюкзак и вышла из комнаты, закрыв дверь за собой. Впервые за несколько лет на мои глаза навернулись слезы, поэтому я быстро спустилась по коридору и покинула здание пансионата.

Глава 4.

Разочароваться никогда не поздно,

Но все же мучает единственный вопрос:

Быть одиноким, видеть мир, настроиться серьезно

Или летать на крыльях чувств и притворяться, что не видишь чьих-то слез?

МАРК

Когда она ушла, я наконец понял, что натворил. За все разы, когда она приходила ко мне, она всегда пыталась мне помочь, даже порадовать. Какой же я мудак.

Наощупь я добрался до края кровати около окна и, опустившись на колени, начал собирать цветы по полу. По правде говоря, я до сих пор не мог понять, что это были за цветы, так как мог ощутить только их запах и определить размеры сердцевины и лепестков. Судя по тому, какими большими были сами цветки, это было похоже на огромные ромашки или … подсолнухи?

Когда я прибрался в комнате, я подошел к окну и слегка приоткрыл форточку. В комнату ворвался свежий воздух с уже знакомыми для меня ароматами ели, сирени и свежей травы. Я уже собирался снова лечь на свою кровать, чтобы продолжить прослушивание музыки, когда вдруг услышал чьи-то крики на улице. Я прислушался и разобрал несколько женских голосов, один из них был как будто бы мне очень знаком.

– Что ты здесь забыла? – кто-то яростно кричал на улице и стучал ногами по земле.

– Пойми, у нас с Ромой сейчас финансовые трудности, а ты нашла себе работу, поэтому я и подумала…

– А обо мне ты когда-нибудь вообще думала? Или тебя волнует только твое финансовое положение? Ты хоть спросила бы как у меня вообще дела? Проваливай отсюда!

Господи, это что, Ася? Да, точно, ее хриплый голос было сложно не узнать. Удивительно, но видимо у нее тоже были какие-то проблемы с семьей, о которых я не знал. Мне почему-то все время казалось, что эта девушка здесь просто проходит медицинскую практику от какого-нибудь колледжа, оплаченного ее богатенькими родителями, поэтому

она здесь. За то время, пока она приходила ко мне, я успел разузнать от медсестер, что она живет с бабушкой и работает здесь совсем недавно. А еще она худая, с рыжими волосами, зелеными глазами и веснушками. Как бы я хотел увидеть это вживую.

Какого черта я вообще думаю о ней? Я наощупь нашел свой айпод и нажал кнопку для того, чтобы понять, сколько сейчас времени.

– Тринадцать часов, пятнадцать минут, – сказал женский голос из айпода, и я швырнул его обратно на кровать. По правде говоря, эти пару недель были впервые чем-то интересным за последние несколько лет моей жизни. После того, как мать бросила меня слепого здесь одного, я впал в депрессию и перестал выходить из своей комнаты и чем-либо интересоваться. Предательство самого близкого человека слишком выбило меня из колеи, но у меня еще остался друг Макс, который навещал меня время от времени. Точно, Макс, вот он сейчас должен мне помочь. Я схватил свой телефон и набрал ему.

Она не заходила ко мне после того случая с цветами уже несколько дней. Каждый раз, когда дверь открывалась, я с нетерпением ждал, что это Ася, что она снова подойдет, попробует завязать разговор, поэтому я всегда радостно оборачивался на звук. Но каждый раз это оказывалась не она: либо это Катя заходила, чтобы помочь мне со всем необходимым, либо медсестры, чтобы отвести на процедуры, либо врач, чтобы уточнить о моем самочувствии и прописать новые лекарства. Она отчаялась ко мне заходить.

Однажды я проснулся сутра и решил, что надо действовать, что больше ждать нельзя. Я начал утро с прослушивания трека Hey You от Pink Floyd, затем сам дошел по стенке до туалета, умыл лицо и почистил зубы. Как же приятно, что я все еще что-то могу сделать сам. Правда сначала я обжегся, так как включил кран с горячей водой, но быстро исправился, поэтому у меня вполне неплохо получилось выполнить утренние процедуры. Когда ко мне зашла медсестра, чтобы принести утренние лекарства, она сильно удивилась, что я уже был умыт и даже одет в новые футболку и штаны (да их тоже мне удалось найти наощупь).