Отрицательно настроенный элемент

– Вот возьмите! – с достоинством проговорил Слава, опуская конфету на стол. – Мы нечаянно. И никакие мы не дети большого начальника. Мы дети генерала Долганова!

Поражённые поведением мальчика, который поначалу показался им совсем несмышлёным, сотрудники училища не нашли что сказать и потом притихли надолго. Видимо, испугались, что «сынок большого начальника» нажалуется на них отцу. Но Славе даже в голову не приходило говорить об этом с отцом. Ему казалось, он и сам уже вполне за себя постоял.

И на этом, пожалуй, детские воспоминания заканчиваются. От всего, что происходило дальше, у Долганова уже нет ощущения детства. Летом того же 1953 года в семью Долгановых пришло большое горе.

Отец разбудил их с сестрой рано утром. Он был одет в гражданское. Мамы нигде не было. Но спросить, куда она ушла, дети даже не решились, такой леденяще угрюмой скалой показался им в то утро отец. Он отвёл детей к бабушкиной старинной приятельнице Тамаре Иннокентьевне Дудецкой, у которой они пробыли до вечера. И хотя чадолюбивая тётя Тома старалась держаться с детьми как обычно, Слава с Наташей чувствовали, что произошло что-то ужасное, что как прежде уже никогда не будет.

Когда тётя Тома устроила малышам тихий час после обеда, они сквозь сон услышали, как она говорит по телефону с бабушкой:

– Всё в порядке, Фанечка, малыши спят… Да, я так подумала, пусть лучше у меня побудут… Зачем им сейчас в детский сад? Вечером ведь вы должны будете как-то им сказать… Ну а как? Сами не скажете, из соседей кто-нибудь ляпнет… Конечно-конечно, пусть ещё побудут… Я им только рада… Хоть месяц, хоть год… Но когда-то же нужно будет им сказать. Они ведь и меня будут спрашивать… Фанечка, милая, надо держаться! У тебя двое внуков! Игнатий, он ведь такой… Он надолго может замкнуться. А детям же тепло нужно, забота. Вот ради внуков ты и должна жить дальше! А я помогу во всём…

Слава резко сел на кровати, ощутив какую-то распирающую изнутри пустоту, которая потом не покидала его всё детство. Мыслей ещё не было. Мысли пришли позже. А тогда была только нестерпимая пустота, как будто внутри что-то вырезали. И его ощущение словно передалось Наташе. «Мама! Мама! Мамочка! – зарыдала она. – Где же мамочка?!»

Став постарше, дети узнали, как нелепо всё случилось. На протяжении нескольких месяцев Вера чувствовала какое-то желудочное недомогание, но к врачу не шла и близким ничего не говорила, не желая их огорчать. Подруга посоветовала ей курс лечебного голодания, который Вера поспешила испытать на практике. На третий день курса она потеряла сознание, перебегая дорогу в неположенном месте. Водитель грузовика не справился с управлением…

Первый год после смерти матери был очень тяжёлый. Убитый горем Игнатий не замечал ничего вокруг. Даже дети перестали для него существовать.

Фаина Романовна видела, как малыши тянутся к ней, и это придавало ей силы. Договорившись на кафедре о снижении нагрузки, она забрала детей к себе. А жила она тогда недалеко от набережной в двухэтажном деревянном доме, разделённом на три квартиры с отдельным входом. У бабушки была одна большая комната, которая совмещала в себе кухню, спальню и гостиную. Здесь же стояли шкафы с книгами, среди которых были и дореволюционные издания в хорошем кожаном переплёте, с пожелтевшими страницами, от которых так и веяло стариной.

Бабушка много рассказывала детям о судьбах известных писателей, учёных, полководцев, о жизни в разных странах. За год дети настолько привыкли жить у бабушки, что были даже немного разочарованы, когда отец, осунувшийся и виноватый, приехал за ними.

– Мелких в школу пора записывать, – говорил он Фаине Романовне, смущённо пряча глаза. – Но без вас нам будет трудно. Переезжайте к нам. Хотя бы на какое-то время.

– Бабушка, поедем, поедем! – восклицали дети, повисая на ней с двух сторон.

Однако воспитание бабушки имело для Славы неожиданные последствия. Как-то ранним вечером, когда они с отцом стояли в очереди за овощами, которые отпускали с лотка напротив входа в овощной магазин, Слава вдруг выдаёт с детской непосредственностью, не понижая голоса:

– Пап, а почему у нас в стране только одна партия?

Все стоящие в очереди словно по команде обернулись, и рой изумлённых глаз устремился в сторону мальчика. Продавщица уронила пятисотграммовую гирьку на чашу весов, и стрелка весов резко упала на ноль.

Слава почувствовал, как отца всего передёрнуло, хоть он и старался казаться невозмутимым.

– Я тебе потом объясню, – сухо проговорил он вполголоса. – А пока поди на площадке с ребятами поиграй.

Не понимая, что он сделал не так, Слава побрёл на детскую площадку, сел на качели и начал слегка покачиваться, не отрывая ног от земли.

– Слава! – окликнул его отец.

Мальчик тут же подбежал.

– Сядь, – властно скомандовал Игнатий, усаживая сына рядом с собой на лавочку. – Послушай меня. Во-первых, такие вот разговоры, о нашем политическом устройстве, о нашем правительстве, это не для очереди…

– Почему? – спросил Слава с живым интересом.

– Потому что это очень серьёзная тема… Тебя могут понять неправильно… Видишь, как люди на тебя посмотрели?

– Но бабушка сказала, что в Англии есть партия рабочих и есть ещё другие партии… А у нас только одна…

– Потому что Англия – капиталистическая страна. Каждая партия там выражает интересы определённого социального класса. Интересы этих классов не совпадают, между ними идёт постоянная борьба. Там есть богатые и есть бедные. Там есть частная собственность. У богатых в собственности все заводы, все фабрики, а у бедных нет ничего, поэтому они вынуждены работать на богатых. Богатые этим пользуются и эксплуатируют бедных за гроши. А ещё там бывает безработица, когда работы нет никакой и тогда бедным приходится совсем худо. При царе и наше общество было капиталистическим. Но в семнадцатом году произошла пролетарская революция и освободила простой народ от гнёта капитала. К власти пришли большевики во главе с Лениным и основали социалистическое государство. Это государство совсем другого типа, которое заботится о своих гражданах. Государство даёт тебе возможность учиться, даёт тебе работу, даёт тебе жильё. У нас нет эксплуатации. Никому здесь не позволят обогащаться за счёт других. И враждующих классов у нас нет. Есть только два дружественных класса – рабочих и крестьян. Советский народ морально и политически един. Потому и партия у нас одна. Понимаешь?