Бизнес-классом я не летаю

цветут черёмухи сады.
Они, себя не слыша в громе,
сольются белым пухом
по
не отболевшему сезону:
им в ветках шали
связан дом.
И в летний раз
в заплатках сосен
оденет воздух
споры дня.
Ты скажешь:
– Это наша осень!
Не плачь,
пришедшая весна.

Муза

Ты приходишь под тайной притворной
и заботу мне в руку кладёшь.
Там, за краем, весть подневольно
возвращаешь чернилами в ночь.
Я с тобою похожею стала
и устала
в рассказах по дням.
Где же радость моя золотая,
разделённая напополам?
Половина моя или слово?
По слогам не разделишь мечту.
Это, может быть, даже и много…
По-другому любить не смогу.
И как прежде, тебя дожидаясь,
не усну, не забуду, виня,
что, губами ягод касаясь,
проливаю на буквы себя.

Паспорт

Законы людей
пляшут у рта
больших
озабоченных дяденек.
И бьются нахально
о наши тела,
себя раздавая оправданно.
Те дяди стремятся
с кокосами спать,
их паспорт
с Бали возвращается!
А я возвращаюсь
с законами «Я»,
которые их не касаются.
К другим равнодушным
презрения нет.
Пусть верно
хранят свою книжицу.
А я же сродни
Маяковского лет
достаю
паспортины кириллицу!
Будь она веком
сверху глазниц,
будь она
верным предателем,
я достаю
себя из страниц
первым
своим знаменателем!

Берег мой

Ну здравствуй,
вчерашний мой берег,
омывающий солнце дождём!
Я пришла к тебе снова —
верный, да безжизненный
в жизни мой
дом.
Я пришла рассказать и уверить,
что не стану боле просить.
Можно песню тебе отлелеять?
Разрешишь ещё погостить?
Распивая себя без устатку,
на руке – «Шато Манави»,
расплескалась на жизни опаска,
безопаснее – в шаге огни.
Отгорели костры прошлым годом
и в рябине оставили свет.
Берег мой!
Ты мой одинокий,
позабытый вечностью бег.
На глазах твоих только не плачу,
в рукавах тепло берегу.

Милый мой,
я с тобой!
Не иначе.
А иначе я не смогу.

Будь со мной