Возмездие

– Мам, скажи хоть что-нибудь. Не молчи.

Она сидела, как восковая кукла, держась изо всех сил, чтобы не заплакать. Не шевелила даже глазами, смотрела в одну точку поджав губы так сильно, что они побелели.

Я переводила взгляд с одного на другого, стараясь добиться более развёрнутого ответа. Наконец поняв, что я не дождусь ни словечка, меня понесло.

– А знаешь, что, – обращалась я уже к отцу. – Уходи.

Я почувствовала в себе кипучую обиду, за себя и за маму. Всего одна фраза, и я готова была взорваться. Этот человек не заслуживал трепетного отношения. Он не посчитал нужным подготовить меня к такому разговору, а уж как он преподнёс это матери, я даже знать не хочу.

– Не забывай, с кем ты разговариваешь. Я все ещё твой отец, знай меру…

– Ты никогда не был образцовым отцом или мужем. Тебя никогда не было рядом, когда ты был нужен. Ты никогда не принимал участие в моей жизни. Все мои успехи и начинания оценивались единственным словом «Молодец». Никогда не давал возможности проявить слабость. А все мои старания не были замечены должным образом. Всем этим занималась мама. Она выбрала тебя и шла с тобой рука об руку все эти годы. Всегда соглашалась с тобой и делала все по твоей указке. Разве это нормально? Разве такой должен быть муж и отец?

Мама уже стояла рядом со мной, пытаясь успокоить меня, чтобы я не наговорила лишнего. А мне было все равно. Злость и обида рвались из меня новыми потоками. Слова опережали мысли. Я не узнавала себя. Хотя я очень спокойный человек и никогда я не позволяла себе вести себя подобным образом, но остановиться я уже не могла. Я высказывала отцу все, что было у меня в голове и на душе, никак не фильтруя собственную речь.

Он смотрел на меня, как будто видел впервые. Оно и не удивительно. Он продолжал молча слушать меня с каменным лицом, а когда я закончила свои пламенные речи, произнёс:

– Я уеду завтра утром.

Это было все, что он сказал.

Предательство, хуже смерти. Подумала я.

– Не смей больше приходить сюда.

С этими слова, я гордо вышла из комнаты. Мама вышла следом за мной. Заговорили мы с ней уже только в моей комнате.

– Зачем ты с ним так? Может можно было что-то решить.

– Что ты собралась там решать? Как ты можешь позволять к тебе относится таким образом, при этом допускать даже мысль, что можно что-то изменить?

Злость нарастала с новой силой, но глядя на мать я поняла, что она совершенно бессильна.

– Я не смогу без него. Все эти годы он был рядом, пусть в соседней комнате, но он был дома. Я его видела, слышала, общалась с ним. Все решения мы принимали вместе.

– Всё решения принимал он. А ты только шла за ним, как послушная собачка. Проблема в том, что за эти годы, ты не научилась принимать самостоятельных решений. Ты привыкла делать так, как тебе говорят и понятное дело, тебе сейчас будет тяжело войти в другой ритм жизни, но у тебя все получится. Только не отпускай руки.

Мама уже откровенно рыдала рядом со мной, периодически вытирая слезы рукавом. Я дала ей на это время и постепенно она перестала плакать, лишь иногда хлюпала носом.

– Спасибо. Хорошо, что ты есть у меня. Вместе мы все переживём.

Она горячо обняла меня и окончательно успокоилась.

Мы ещё долго говорили ни о чем. В процессе я согрела нам чаю, захватила печенья и устроилась удобнее на кровати, продолжая слушать истории мамы. К нам присоединилась Василиса, прям сама нежность. Она начала тереться о маму, выпрашивая ласки. И ходила вокруг неё, и ложилась рядом с ней на спину, обнажая животик для чесания, и в наглую топталась по ней. Мама смотрела на все это удивлённым взглядом. Но не стала расстраивать кошку и дала то, что ей было нужно.

Наверно серая чувствовала печаль и решила таким образом развеять все плохое. Хотя, как я уже говорила выше, она никого к себе не подпускала. Но судя по тому, что сейчас происходило, сама она вполне могла прийти.

Пока Васька старалась для мамы, та уснула, пока гладила её. Кошка так и осталась рядом с ней, видимо забирая боль и отчаяние матери.

Потихоньку, я вышла на балкон, стараясь не шуметь. Подышать воздухом. Я уже успокоилась. За окном от ветра шелестели деревья, по нему плыли серые облака, в далеке сверкнула молния. Ещё немного и дождь доберётся до нас. В такую погоду только дома сидеть. Обложиться чаем со сладким и не вылезать из-под одеяла. Этот уютный момент мало кто поймёт.

Отдых на свежем воздухе немного помогал избавиться от тревожных мыслей, пусть и на балконе. Он был у нас с огромными окнами, пропускал много света и воздуха. Внизу была верёвка, тянувшаяся от одной стены к другой, чтобы можно было повесить туда что-то похожее на полупрозрачную тюль, чтобы не было видно ног или в каком положении ты сидишь, и в каком виде тем более. Но огромные окна – это моя слабость, так что можно смириться.

Деревья уже во всю мотало из стороны в сторону, предупреждая, что вот-вот хлынет дождь. Громыхало все громче, а молнии сверкали ближе. Завораживающее зрелище. Минуту спустя начался дождь. И все вокруг покрылось лужами буквально за пару мгновений. Ветер то стихал, то с новой силой поднимался.

Посидев ещё минут пять, я вернулась в комнату. Мама все так же спала, а вот Василиса начала водить глазами по комнате. Дальше реакция кошки была не предсказуема. Она резко вскочила на постели, выгнула спину и начала шипеть, тем самым застав меня в врасплох. На что, или на кого, я не могла понять, а отследить её взгляд не получалось. Смотрела она в сторону балкона, но я, как прибывшая именно оттуда, могла с уверенностью сказать, что там никого не было. Я обернулась чтобы убедиться, что там никого нет. Действительно, никого, только тюль покачивалась от ветра. Может на неё она так реагирует. Кто знает, что у этих животных в голове.

Стараясь не обращать на неё внимание, полезла в шкаф за пижамой. Всё-таки время позднее, а завтра ещё работать. Взяла все необходимые вещи, но пока копалась в шкафу, а это заняло не больше минуты, кошка уже стояла около балконной двери и продолжала рычать и шипеть уже там. Мне это уже не нравилось. Я подошла к ней, аккуратно взяла её на руки, чтобы она меня не оцарапала и хотела закрыть дверь, но в окне увидела чёткий человеческий силуэт. Похоже на него то и ругалась моё животное.

Немного понаблюдав за человеком в окне, я плотнее задернула шторы и нырнула к маме под бок, чтобы провалиться в тревожный сон.

Глава 5

Сны мелькали один за другим, не давая разобрать содержимое. Тревожность не покидал меня всю ночь, и видимо не зря. Последний сон показывал мне поле. Жженая трава была всюду. Запах гари стоял ещё свежий. Не было даже дуновения ветра. Осматриваясь по сторонам, я не видела никакой населённой местности. Ничего. Только смог и чёрное небо. Я шла вперёд и смотрела по сторонам, и не могла понять, где я нахожусь и почему рядом никого нет. В этом месте было холодно, да так, что пробирало до самых костей. Сама же была одета в джинсы и футболку. Больше на мне ничего не было, не считая обуви.

Мне стало так одиноко и неуютно в этом месте, что хотелось плакать.

Пройдя немного дальше, на небольшом клочке земли, без травы и какой-либо растительности, стоял человек, повернутый ко мне спиной. На нем был чёрный плащ, доходящий до колен, на ногах было что-то похожее на военную обувь, а голову покрывал капюшон.

Я шла навстречу этому человек, думая, что кроме него, мне никто не даст ответов на мои вопросы. Я видела в нем спасителя. Потому что кроме него, здесь не было ни одной живой души.

Чувствуя моё приближение, человек в капюшоне начал медленно поворачиваться в мою сторону. Тут то я и поняла, что спасения мне не видать.

Он уже не казался таким человечным, как издалека. Из-под капюшона видны были только губы и кончик носа, сероватого оттенка. Щеки впалые, как у давно больного человека. Губы, будто изгрызены и засохшие. Потрескавшаяся вокруг кожа. Шея неестественно длинная, с заметными венами, идущими от куда-то из-за ушей. Руки, торчавшие из-под плаща, были покрыты пятнами неизвестного происхождения, а пальцы выглядели так, словно он рыл ими землю. Обувь и остальная одежда, тоже выглядела не лучшим образом, но по сравнению с открытыми участками тела, это не так бросалось в глаза.