Ради тебя

– Инга, у отца с бизнесом проблемы?

– С чего ты взял? Наоборот, только в гору дела пошли. Почему спросил?

– Просто, – пожал плечами и отодвинул тарелку с жареной картошкой. – Показалось.

– Когда кажется, креститься положено, – Инга скривилась и, схватив тарелку, высыпала содержимое в ведро.

Через полчаса она уже стояла в шикарном красном платье, что облегало ее идеальное тело, словно вторая кожа. Туфли лодочки и сумочка в тон. Настоящая красавица. На шее висел подаренный мною кулон, в ушах серьги, а на пальчике колечко сверкает.

Делать нечего, пора наведаться к Самвелу, хотя чувствовал, что сегодня в доме невесты что-то произойдет.

Глава 10

Долго уговаривала меня невеста надеть рубаху бордового цвета, которую сама же и купила.

– Дим, все папины мальчики, – голос брюнетки вдруг стал слегка кокетливым. – Носят именно такие рубахи.

– Тем более не надену, – ворчал я, рассматривая безвкусную вещь. – Роба, что ли? Этот цвет как тряпка для быка.

– А должно бы мое платье так действовать, – Инга резко развернулась, покрутив ягодицами.

Волосы разметались по полуголой спине, а после красиво упали на красную ткань платья и смуглые плечи.

– Красивая ты у меня, а платье обычное, – тихо засмеялся, но лгал.

Платье было действительно шикарным, но кричаще сексуальным. Словно мы собрались на молодежную тусовку, а не к моим будущим родственникам.

– Ты б могла надеть что-то попроще? Вот это синее платье с кнопками.

– Фу! Это так, на улицу выходить. Оно мне даже не нравится, – фыркнула Инга и обеспокоенно взглянула на настенные часы. – Милый, да надень уже хоть что-нибудь! Опаздываем. Отец не очень любит это. Пунктуальность он оценит, Дим.

– Если быть откровенным, то мне вообще насрать на то, что он оценит, а что нет.

– Зря. Если собираешься встать прочно на ноги и крышевать рыбные местечки, тебе стоит прислушиваться к папе.

– А мне кажется, что это вообще не должно тебя касаться. Ты слишком сильно стараешься. Успокойся. Я иду к нему не о делах базарить.

Я давно перестал быть нежным. Все чаще замечал за собой некую жестокость. Даже сейчас я мог говорить с ней как-то помягче, но не получалось. Димка Поляков умер. Не знаю, в какой момент это произошло. Может, тогда, когда ударил Витька? А возможно, на рукомойнике, когда бил Тушкана. Но сердце больно сжалось, потому что я лгал сам себе. Я умер в тот момент, когда Леха сообщил об отце. Тогда и появился Поляк.

Я был намерен во что бы то ни стало стать авторитетом. И плевать на то, что из деревни. И начхать на тех, кто был более продуманным. Я знал, что у меня все получится. Я буду получать то, чего хочу, и неважно, какой ценой мне это будет доставаться.

– Все, готов, можем идти, – обнял красотку и резко дернул за платье, потянув на себя.

Та с готовностью приоткрыла рот, подставляя пухлые губы. Обхватив зубами нижнюю, слегка оттянул и языком провел по ее зубам.

– Ты издеваешься? – голос девчонки охрип. – Дим, ты с ума сводишь.

– Это моя реплика. Придумай свою.

Так же резко, как притянул, оттолкнул от себя и открыл дверь.

– Двигай, – грубо как-то, но мне все равно. – Пунктуальность, забыла?

Инга поежилась под моим тяжелым взглядом. Я взял ее за руку и краем глаза заметил, как нервно она сглатывает, губы кусает, а затем и щеки изнутри. Отца боится или меня? Или сразу обоих?

Нет. Хватит. Нужно как-то прийти в себя и перестать срываться. Она заслужила, конечно. Но если я хочу семью, то так быть не должно.

В доме Геворговича играла музыка. Поиграв бровями, взглянул на невесту. Та схватила тонкими пальцами кулон и, крепко сжав, пожала плечами.

– По идее, гостей не должно быть, но у отца случаются неожиданные визиты. Может, что серьезное?

– А музыка на кой хрен? Еще и кавказская какая-то.

– Армянская, – подмигнула Инга. – Делает вид, что почитает традиции.

Позвонив в дверь, облокотился о дверной косяк. Я еще не успел туда войти, но мне уже было скучно до зевоты.

Дверь открыла мать Инги, Ольга Аркадьевна. Миловидная брюнетка лет сорока пяти. Выглядела она гораздо лучше моей матери. И это было объяснимо. Салоны красоты, модная стрижка. Волосы явно крашенные плюс хороший макияж. Не броский, но довольно заметный.

– А вот и моя девочка, – женщина обняла дочь, и я заметил на ее руке свежий кровоподтек.

Интересно, откуда у нее это украшение? Самвел ручонки распускает? А что, это все объясняет. Жену колотит, а сам телок молодых потрахивает. Собака сутулая.

Мы вошли в гостиную, и я слегка замедлился. Нагло развалившись на стуле, возле Геворговича сидел Игорек и гаденько мне улыбался.

– А ты что тут забыл? – я даже не поздоровался с остальными. – Ты не в курсе был, что я приеду?

– Как же не был. Я в курсе всего, что происходит. Я работаю с Геворговичем.

– Да ладно! А что делал у Рустама?

– Почву пробивал. Послали убедиться, что вы для нас не конкуренты.

– Рот заткни и не вякай, – тихо, но довольно доходчиво попросил Игоря седой мужчина.

Я видел его в день нашего дембеля. На своей первой и пока единственной сходке.

– Вечер добрый, Поляк. Я Гена Большой. Не так давно встречались. Ты присаживайся, не стесняйся.

Геворгович как-то взгляд потупил, хотя находился в собственном доме.

– Самвел, объяснить не хочешь? – Гена обратился к родственнику. – Ты сявок к пацанам посылаешь? А основания? И главное – никакого страха.

– За дочь волнуюсь, – Самвел вдруг осмелел. – Она с ума по этому парню сходит. Для того и послал Игоря, чтобы убедиться, что девчонка не попадет в переделку.

Но я знал, что армянин лжет. Врет, сука, и не краснеет.

– Ты так больше не делай, – улыбнулся Большой, который отлично понимал, что забота о дочери – лишь предлог. – Тут только я решаю, кому и с кем работать.