До дрожи

От этой спасительной мысли хотя бы получается сделать первый вдох и, почувствовав хоть какую-то уверенность, состроить надменное и невозмутимое лицо.

– Что ты несешь? Вообще… Если мучают галлюцинации, обратись к врачу, эм…как там тебя? Не помню…– кружу рукой в воздухе.

– Артём, – с готовностью подсказывает, улыбаясь максимально широко, чем ещё больше смахивает на кота из «Алисы в Стране чудес».

– Да неважно, мне плевать, – отсвечиваю зеркальной лучезарной ухмылкой.

– Зря, лучше запомни, – урчит, при этом облизывая меня с ног до головы таким нагло – похабным взглядом с нотками совершенно непонятного мне превосходства, что хочется перейти к рукоприкладству.

Ничего на это не отвечаю, складывая руки на груди. Весь мой вид – приглашение валить отсюда. Только кто-то, похоже, не очень понятливый.

Молчим, сверля друг друга горящими глазами. Пауза затягивается, становясь всё более напряженной и смутно пугающей для меня. Челюсть уже сводит, но я продолжаю улыбаться, не моргая, в ожидании, когда этот двухметровый хмырь свалит наконец, догадавшись, что общаться я не настроена.

Наконец парень оживает и, подмигнув мне, достает из кармана плавательных шорт телефон. Разблокировав его, тычет дисплеем мне в лицо, но возмутиться я не успеваю – через секунду на горящем экране начинает крутиться какое-то видео, а на всю кухню раздаётся мой возбужденный, мерзко-молящий голос:

Но я правду сказала. Я вас люблю. Уже давно…

Глава 3. Алиса

Меня будто ошпаривает раскаленной смолой, не давая пошевелиться. Секунды вязнут, время растягивается нагретой резиной, пока я судорожно пытаюсь осознать всю глубину проблемы.

И, похоже, дна там нет вообще. Это провал…

Боже, ну почему из почти сотни студентов, приехавших на практику, здесь на кухне оказался именно этот?

Несколько мгновений зачарованно смотрю на светящийся экран телефона, где видео со мной и Наумовом крутится на повторе, лишая остатков самообладания, а затем медленно поднимаю взгляд на Артёма.

В последней надежде пытаюсь разглядеть зачатки совести в его почти черных в полутьме глазах. Но там плещется лишь шальной азарт и что-то ещё, жгучее и нервирующее, что я пока даже боюсь охарактеризовать.

Впервые внимательно рассматриваю своего новоиспеченного врага.

В поезде было как-то не до того – они там всей компанией являли собой сборище отборных придурков. Сейчас же мы один на один, и я ощущаю это очень остро.

Объективно этот Артём красивый… Полные выразительные губы, тяжелая нижняя челюсть, которой хоть орехи колоть, подбородок с ямочкой, прямой нос, ровные брови, короткая стрижка почти под ежик, бычья шея, широкие плечи, высокий, крепкий…

С такой выразительной маскулинной внешностью, как у этого Артёма, либо трусы в журналах рекламировать, либо брести в какой-нибудь спецназ, не заморачиваясь с получением диплома.

Не то, что Глеб Янович. Вот Наумов совсем не такой. По нему сразу видно – образованный, утонченный…

А этот…Даже у моего старшего братца – курсанта вид более одухотворенный, чем у этого…пролетария. А Лёвка тоже тот ещё дуболом.

Вспомнив брата, немного прихожу в чувства и расплываюсь в чарующей улыбке, тут же ловя на себе слегка изумленный взгляд противника.

Всё-таки благодаря брату у меня большой опыт потасовок с более высокими и сильными мальчиками. Тут главное – внезапность…Бей и беги, иначе скрутят и помнут.

– Хм, ну ты нас записал, и что дальше? – с ходу меняю тон на чувственно-томный.

Как бы невзначай облизываю губы и делаю шаг, приближаясь к Артёму вплотную.

Так близко, что открытые участки кожи начинает покалывать от чужого тепла, а нос щекочет мужской терпкий запах, смешанный с какой-то морской туалетной водой.

У Артёма мгновенно брови взлетают к линии роста волос. Но лишь на секунду, а потом он вновь расплывается в кривой улыбке, прикрывая глаза потяжелевшими веками.

– Есть что предложить? – копирует мою игривую интонацию.

– Предлагаю быть джентльменом…– невинно хлопаю ресницами и прикусываю нижнюю губу, смотря на него чистым-чистым взглядом. Кот из Шрека разревелся бы от такого мастерского косплея.

– Какое скучное старое слово, – хмыкает на это Артём, стекая взглядом на мои губы, а потом сразу на грудь.

Там его глаза и остаются. Так демонстративно, что у меня соски под тяжестью начинает тянуть. Будто не посмотрел, а пару кирпичей положил.

– Это четверка, да? – снова поднимает глаза на уровень моего лица.

– Охренел?! – тут я уже не выдерживаю.

– Да мы с ребятами просто поспорили, – неопределенно пожимает плечами, снова приваливаясь к столбу.

– На что поспорили? – интересуюсь на автомате.

Вместо ответа Артём снова пялится на мои губы, которые будто печёт от его внимания. Кошусь на телефон, который он, кажется, вполне расслабленно держит в руке.

И я решаюсь. Бдительность его немного усыпила. Пора.

Резко подаюсь вперёд и выхватываю у него из ладони телефон. Артём настолько не ожидает этого, что легко отпускает гаджет, и я в ту же секунду разворачиваюсь на пятках и несусь к своему домику. Адреналин шкалит, закладывает уши, с ног слетают вьетнамки. Возмущенный окрик " Эй!" ударяется мне в затылок потоком горячего воздуха, рассыпается дрожью по телу. Мне надо всего каких-то тридцать метров пробежать! В груди клокочет нервный, победный смех. Я уже вижу свою дверь, ещё чуть-чуть!

Но в следующий миг мне прилетает ощутимый толчок в спину, и я на всей скорости впечатываюсь грудью в стену, обшитую вагонкой, сзади на меня наваливается просто какой-то раскаленный бизон, а телефон Артёма выпадает из моих ослабевших пальцев и со звонким хрустом падает на крупную щебенку.

Глава 4. Алиса

– Твою ма-а-ать…!!! – ошарашенно тянет Артём.

Ещё с секунду так и стоит, впечатывая меня в стену своей немаленькой горячей тушей и не давая даже вздохнуть, а потом резко кидается к телефону.

Жадно хватаю воздух, проверяя на месте ли ребра, и уж было пытаюсь скрыться в домике, не желая смотреть, как Артём ревёт над своим напрочь разбитым гаджетом, но меня стопорят сначала грозный окрик "стоять!", а затем и мужская нахальная лапа, обхватившая талию.

Второй раз за минуту с размаху впечатываюсь в вагонку, только теперь спиной. Позвоночник саднит от удара, но я не успеваю это прочувствовать, так как в грудь уже впечатывается торс этого двухметрового придурка, да еще с такой силой, будто он мечтает оставить меня на стене в виде прилипшей бесформенной кляксы.

– Сучка, – сбитое жаркое дыхание касается моего лба.

Над макушкой в вагонку упирается мужская рука.

Глаз не поднимаю – упираюсь взглядом в дернувшийся на слове "сучка" кадык Артёма. Чувствую, как зло меня сверлит, разглядывая с высоты своего роста.

– Ты сам виноват, – нервно выдыхаю и просовываю ладони между нашими слипшимися телами в попытке оттолкнуть, – Пусти!

– Этому телефону всего неделя! – рычит глухо мне в макушку, будто не слыша и не замечая моих попыток высвободиться.

– Вот и снимал бы на него что-нибудь про себя! – пищу, распаляясь, потому что потихоньку меня начинает охватывать паника.