Забытые чувства

– Госпожа Эспасито задержится. – отвечаю я на их невысказанный вопрос.

Лифт открывается, и мы заходим внутрь. Антонио встает спереди, а сестры по обе стороны от меня.

– Ты в порядке? – спрашиваю Бьянку.

Кажется, она все еще прибывает в неком шоке и просто кивает мне.

– Почему она назвала тебя шлюхой?

– Из-за слухов о Филиппо Риччи. – нахмурившись, отвечает она.

– Слухи ничего не стоят, если они не подкреплены фактами.

Она фыркает.

– Если слухи подкреплены фактами, то вряд ли их можно назвать слухами.

– Вот и я о том же. – я посылаю ей ободряющую улыбку, а она мне благодарную.

Эдда и слова не проронила.

Лифт открывается, и мы выходим в лобби, а следом на улицу.

– Можно я поведу? – вдруг просит Бьянка почти умоляющее.

– Ты пила?

Она закатывает глаза.

– Не успела, все шампанское осталось на лице Синтии.

Я киваю Антонио, и тот отдает ключи сестре. Та сразу же рванула к водительскому месту. Эдда сама открывает себе дверь и залезает в машину на заднее сидение, следом я. Антонио размещается спереди.

– Лучше тебе пристегнуться, Антонио. – игриво предупреждает Бьянка, и парень тут же подчиняется.

Мои глаза снова находят Эдду. Она не сводит своих с окна. В ее голове явно что-то прокручивается, но я не могу понять, что именно. Вряд ли ее смутило мое маленькое шоу.

***

Мы добрались до дома в абсолютной тишине и на скорости почти триста километров в час. Эдда сразу же покинула машину, словно та вот-вот взорвется. Бьянка навеселе направилась к дому, перекинув Антонио ключи через капот, тот поймал их в воздухе, а затем открыл мне дверь и помог выйти.

Мне нужно было поговорить с отцом, так что я тут же направилась в его кабинет. Время было не сильно поздним, да и из-за болей, он долго не мог заснуть.

Прежде чем войти, я постучалась.

– Входи, Доминика. – раздается приглушенный голос, и я вхожу.

Отец сидит в своем кресле у камина и читает свой любимый роман.

– Как ты понял, что это я? – спрашиваю, прикрыв за собой дверь

Он закрывает книгу и откладывает ее в сторону, выглядя при этом довольно уставшим, будто не читал, а бежал марафон.

– Остальные знают, что меня лучше не беспокоить, пока я сам не позову.

– Даже Каллиста?

– Она в особенности.

На секунду тишина заполняет пространство между нами, но отец тут же обрывает ее.

– Как прошел прием?

– Тебе лучше спросить об этом Каллисту. – тихо отвечаю я, поправляя перчатки. – Думаю, ее версия будет отличаться от моей.

Отец хмурится. Тени от камина играют на его лице какую-то жуткую пьесу.

– Почему ты никогда не называла ее мамой?

Этот вопрос повергает меня в ступор, но ответ приходит сразу.

– Потому что она ей никогда не была.

Он не отрицает этого, но его взгляд становится каким-то отстраненным.

– Думаю, с Бернардо возникнут проблемы. – меняю тему, не желая говорить о своей мачехе.

– С чего ты взяла? – он снова смотрит на меня своими черными уставшими глазами.

Я решаю не вдаваться в подробности сегодняшнего инцидента и просто отвечаю:

– Разговаривала с его женой.

Его взгляд темнеет. Мне трудно прочесть выражение лица.

– Даже если и так, ты сможешь поставить его на место. – кивает он, скорее самому себе, нежели мне.

– Ты не хуже меня знаешь, что есть только один возможный способ поставить его на место.

И это убийство. Мне придется убить его за предательство, если он сделает хотя бы один неверный шаг в мою сторону.

– Я уже говорил тебе. Не смотря на то, что я уверен в их верности, каждый капо по-своему опасен. – он задумчиво потирает подбородок. – Именно поэтому тебе придется стать хуже их всех. Будь всегда на несколько шагов впереди. Как только кто-то из них почует твою кровь, они разорвут тебя на куски, а останки скормят твоим сестрам.

– Я не допущу этого. – заверяю его.

Не того, что меня разорвут, к этому я готова. Я не допущу того, чтобы моих сестер использовали против меня или вообще использовали.

Взгляд отца становится тяжелее и наполняется чем-то, очень похожим на гордость, которую я не замечала раньше. Отец никогда не позволял себе проявлять к нам чувства.