Очевидный выбор
– Вы и правда это сделали? – недоверчиво спрашиваю я.
Элиот старательно подавляет улыбку и переводит взгляд на Эмму, которая вздыхает.
– Не успели. – отвечает она. – Мне позвонил Тристан, рассказал, что произошло. Ты не отвечала на звонки, поэтому я поехала тебя искать.
– Что? Что он рассказал?
– К сожалению, все. Вас слышал весь ресторан.
– Вот черт. – я издаю мучительный стон.
– Да ладно тебе, – подбадривает Элиот. – знаешь, как говорят, одним унижением больше, одним меньше.
– Никто так не говорит. – бурчу я, и он усмехается.
– Так говорю я. – он протягивает мне бокал, но я отказываюсь.
– Можно сигарету. – прошу Эмму.
– Конечно. – она тянется к пачке на столе, достает одну, протягивает мне, а потом подносит зажигалку.
Я делаю глубокий вдох и выпускаю дым.
– Это было ужасно. – говорю я.
– Что именно? – спрашивает Эмма. – Та вечеринка или после?
– Всё.
Снова затягиваюсь.
– Но знаете, что самое ужасное? Сейчас я почти ничего не чувствую. Нет боли, как в этих чертовых фильмах. Я просто ушла. И даже почти жалею, что не сделала этого раньше.
– У тебя шок. – Элиот снова протягивает бокал, и на этот раз я не отказываюсь. Выпиваю немного.
– Я просто не знаю, что мне дальше делать.
– Просто пей. – отвечает он.
– И кури. – добавляет подруга.
От их приказного тона я начинаю смеяться. Но выполняю их требования. С радостью.
– Не верю, что вы и правда хотели заняться сексом.
Элиот пожимает плечами.
– Мы сделаем это, только в другой раз.
– Ах, точно! – вдруг вскакивает Эмма.
– Не сейчас, детка. – усмехается Элиот. – Я, конечно, приветствую твой энтузиазм, но тут как бы Дана. Хотя я и не против тройничка.
Он вопросительно смотрит на меня.
– Ну, в качестве утешения, разумеется. Мы ведь друзья. – подмигивает.
Из меня вырывается смешок, а Эмма швыряет в него подушку, которую он ловит на лету.
– Я сейчас вернусь. – говорит подруга и скрывается в спальне.
Элиот продолжает внимательно изучать мое тело, и от меня не ускользает вызов в его глазах.
– Даже не думай.
– Никто не может запретить мне думать, дорогая Дана.
Эмма появляется с коробкой в руках, снова садиться рядом и протягивает её мне.
– Что это? – хмурюсь и ставлю бокал на столик.
– Это твой подарок, утром забыла взять с собой.
Поднимаю на нее удивленный взгляд. Я совсем не ждала никаких подарков. Да что уж там, я даже забыла про свой собственный день рождения. Тушу сигарету о пепельницу и принимаюсь открывать.
До меня не сразу доходит, что это за розовая штуковина. Но потом Эмма нажимает на кнопочку и прибор начинает вибрировать в руке.
– У него несколько мощностей и скоростей. – объясняет она, и мой рот широко распахивается.
– Это же вибратор. Розовый вибрирующий вибратор.
Элиот заливается смехом.
– Только не говори, что ты ни разу в жизни не держала вибратор в руках.
Я поднимаю на него глаза. Ответ буквально написан на моем лице. И он только больше начинает смеяться.
– Надо же, Эмма, ты прям, как в воду глядела.
Честно? У меня уже были мысли попробовать нечто подобное. Но я так и не осмелилась. Выключаю вибратор и аккуратно кладу в коробку.
– Спасибо. – искренне говорю я подруге, и почему-то снова чувствую, как мокнут глаза.
– Эй, – она кладет руку мне на плечо. – ты чего? Не понравилось?
– Нет. – машу головой. – Понравилось, просто, кажется, за весь сегодняшний вечер ты – единственная, кто угадал с подарком. Я конечно, не проверяла остальные там в ресторане, но что-то мне подсказывает, что там нет ничего для меня. – бормочу сквозь слезы. – Я не хочу возвращаться домой. Просто не могу…
– Тебе и не нужно. – твердо говорит она. – Дана, ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.
– Отключи мозг. – добавляет Элиот. – Сегодня тебе не нужно принимать никаких решений. Отпусти себя. Хочешь, можем пойти куда-нибудь?
– Нет. Я хочу остаться здесь.
– Отлично. – он встает и направляется к колонке на полке. – В таком случае, нам стоит немного разрядить обстановку, как думаете?
Он достает телефон из кармана и подключается к колонке. Женский голос оживает в комнате. Элиот начинает покачивать бедрами, направляясь ко мне. Я отставляю коробку в сторону, делаю внушительный глоток вина, когда он тут же хватает меня за руку, заставляя подняться. И вот я уже прижимаюсь к нему спиной, пока он своими руками раскачивает мои бедра. Эмма смотрит на нас со своего места, улыбаясь. Подбегаю к ней и беру за руку. Мы начинаем вместе подпрыгивать на припеве, танцуем, бегаем по всей квартире. Раздается громкий смех и визг, когда Элиот ловит Эмму сзади, кружа вокруг себя. Волосы прилипают к шее, сил не остается, но я продолжаю танцевать, потому что это все, что мне остается.
Без понятия, что я буду делать завтра или через месяц. Но у меня есть этот момент. Только он. Есть мои друзья, которые сейчас обнимают меня.
Есть я.
И в эту ночь я бы не хотела оказаться ни в каком другом месте.
Без сил мы выдохшиеся и со сбитым дыханием падаем на пол посреди кухни. Элиот откуда-то достает косяк, и мы выкуриваем его на троих.
В голове шумит, а легкие сдавливает дымом, и почему-то именно сейчас я вспоминаю тот поцелуй на балконе.
– Сейчас вернусь. – бросаю друзьям и проскальзываю в гостиную.
Знаю ли, что я делаю? Нет. Но в данный момент я вообще уже ничего не знаю. Рафаэль оказался прав во всем. Я трусиха. Я боюсь всего на свете. Боюсь остаться одна, боюсь принимать решения, боюсь делать выбор. Чем больше думаю, тем страшнее становится. Хотя когда я спускаюсь на этаж ниже, весь страх куда-то испаряется. И вот я уже стою перед дверью, надеясь, что его не окажется дома. Тем не менее я стучу. Снова и снова. Задержав дыхание.
Дверь распахивается перед моим лицом. Удивление пробегает на лице Рафаэля. А мое дыхание перехватывает, потому что на нем кроме спортивных штанов больше ничего нет.
– У меня сегодня день рождения. – хрипло говорю я.
– С днем рождения. – удивленно отвечает он, шире открывая дверь, приглашая войти, но я только качаю головой.
– Ты не должен был тогда целовать меня.
Уголки его губ подрагивают.
– Ждешь извинений?
– Да.
– Это нечестно, не думаешь? Ведь у тебя день рождения.
– А мне плевать.
– Чтобы извиниться, нужно испытывать вину.
– Плевать. Забери тот поцелуй. – требую я.
– Зачем мне это делать?
– Потому что я люблю дожди. А теперь не смогу гулять, не думая при этом о тебе.
Его взгляд меняется, он приоткрывает рот, словно хочет что-то сказать, но молчит. Просто смотрит на меня своими темными глазами. По телу пробегают мурашки.
– Я прошу прощения за тот поцелуй.
Что-то должно было встать на место. По крайне мере, мне так казалось. Но ничего не изменилось. Тот поцелуй не стереть словами. Его слова, сказанные тогда, не перекрыть извинениями. Они уже плотно засели во мне. Он…
Я киваю и разворачиваюсь, поднимаясь наверх.
– Но что ты будешь делать с тем, что я все равно помню? – слышу его голос. – Что если я не хочу забывать?
Не знаю. Потому что я тоже помню. И кажется, тоже не хочу забывать.
Возвращаюсь домой. Достаю телефон из сумочки на полу и печатаю сообщение.
Я: нет ничего хуже, чем день рождение, на котором тебя не ждут.
19
Голова раскалывается пополам, когда я, как в тумане, вылезаю из спальни. Элиот в одних боксерах дрыхнет на диване. Вокруг полный хаос. А мне хочется умереть. Вот прям сейчас. Но тело чувствует запах кофе и следует за ним на кухню. Там я обнаруживаю зомби с лицом моей подруги с чашкой в руках, и становится как-то легче. Видеть те же мучения, что и у тебя, облегчает страдания.
– Доброе. – вырывается из меня хриплый стон.
Она переводит на меня красные глаза и кивает. Я усмехаюсь, но тут же морщусь от пронзающей боли. Она молча толкает мне стакан с таблеткой. Выпиваю все залпом. Затем наливаю себе целительного черного напитка, хотя сейчас бы лучше выпила литр воды. Но сначала кофе.
– Мы опаздываем. – раздается ее низкий голос. – На работу.
Я прислоняюсь к столу рядом с ней с кружкой, но никто из нас не торопиться. Мы просто таращимся в стену напротив и пьем. Долго. Минут пять точно.
– Может, по сигаретке? – предлагаю я, поворачивая к ней голову.
Она кивает.
Мы медленно перемещаемся на балкон в гостиной. Курим и пьем кофе.
– Тристану это не понравится. – бормочет она.
– Ага.
Продолжаем пить и курить. Курить и пить.
– Хочу забрать свои вещи. – говорю я безразлично, просто потому что мое тело сейчас не способно выдавать никаких эмоций.
– Нужна помощь?
Киваю.
– Хорошо, тогда давай сегодня в обед.
– Договорились.
Когда мы добираемся до ресторана, энергии немного прибавляется. Но умереть все равно хочется. Меня встречает груда подарков.
– Доброе утро! – слишком громко раздается голос Марселя, и я морщусь.
– Потише. – шепчу я.
– Тяжелая ночка? – ухмыляется он.
У меня нет сил отвечать ему. Поэтому просто прохожу мимо и плетусь к бару.
– Как ты? – сразу интересуется Адалин, протягивая мне стаканчик кофе.
– Бывало и лучше.
Я знаю, что Марсель знает. Знаю, что и Адалин знает, потому что была там. Но ни один из них не задает лишних вопросов. Поэтому я просто беру кофе и плетусь в раздевалку.
Не знаю, похмелье ли это, а может просто Марс вошел не в тот дом, но меня бесят люди. Улыбку становится все сложнее натягивать, хоть и головная боль ушла. Эмма впихнула в меня сэндвич, который все утро теперь пытается найти выход наружу. Я путаю заказы, и меня это бесит. А тот злосчастный стол с подарками, мимо которого я прохожу каждый раз, хочется поджечь. В глаза Тристану я не могу смотреть, это меня тоже бесит.
В итоге я просто прошу раздобыть Марселя мусорный мешок. Он не задает лишних вопросов и просто выполняет мою просьбу. Я подхожу к столу. Медлю пару секунд, а потом хватаю коробку за коробкой и швыряю в пакет. Маленькую, большую, конверты, все. Пока стол наконец не становится пустым.
Затем несу все в раздевалку и бросаю прям там, потому что в шкафчик не влазит. Дерьмо!
– Дана. – слышу низкий теплый голос и поворачиваю голову.
В дверях стоит Тристан.
– Пойдем, поговорим.
Только не это. Не хочу я разговаривать.
Он ведет меня в свой кабинет и присаживается на край стола. Я стою напротив, пытаясь разглядеть дыру под ногами. Когда уже она там появится и утянет меня под землю?
– Посмотри на меня. – просит он, от его голоса мне снова хочется разрыдаться.
Но я беру себя в руки и поднимаю голову.
– У меня к тебе предложение.
– Какое?
Он встает и обходит стол, разглядывая какие-то бумаги.
– Я просмотрел твой профиль в сети, и еще страничку ресторана.
Неуверенно подхожу к столу и становлюсь рядом с ним. На бумагах распечатаны мои фотографии, набор снимков с моей страницы и страницы ресторана. Должно быть Эмма показала ему мой личный аккаунт.
– Ты все распечатал? – улыбаюсь я.
– Просто мне так проще. – поворачивает голову ко мне, и только сейчас я понимаю, как близко мы стоим друг другу. По телу проносится едва заметное покалывание, мысли вылетают, а дыхание обрывается. Его синие глаза с таким теплом смотрят на меня, что я не могу просто отстранится. С ним мне спокойно, с ним я чувствую себя в безопасности, с ним…
– Хочу, чтобы ты на полном серьезе занялась продвижением в сети. – он переводит взгляд на бумаги, а я не могу оторваться от него, потому что, черт, он так вкусно пахнет. – Мне нравится то, как ты видишь мир вокруг.
– Что? – резко возвращаюсь в реальность.
Он выпрямляется.
– Дана, я хочу нанять тебя, как специалиста по социальным сетям. Думаю, работая официантом, ты не сможешь полностью реализовать свой потенциал. Что думаешь?
Тристан мне предлагает работу. Не то чтобы он не делал этого раньше. Но это? Он предлагает мне заняться тем, что я всегда делала, как что-то несерьезное, тем, что просто было моим хобби.
– Ты серьезно?
– Пошли. – он берет меня за руку и выводит из кабинета.
Его ладонь такая теплая, непривычная, но сильная. Он не отпускает меня, даже когда мы входим на кухню.
– Смотри, – шепчет он, наклоняясь. – что ты видишь?
Мне требуется пару секунд, чтобы собраться, потому что, черт возьми, его палец поглаживает мою кожу, и я тупо не могу сосредоточиться.
– Я вижу, как из кастрюли выходит пар, как шипит масло на сковородке, как лезвие входит в мясо.
– А знаешь, что вижу я? – продолжает шептать. – Люка, который рано потерял родителей и усердно работал каждый день, чтобы помочь сестренке. Еще Изабель, которая часто готовит по вечерам со своими детьми, овсяное печенье их любимое. Роман вегетарианец, его родители живут в деревне и у них своя ферма. Оттуда и его любовь к свежим овощам. Дядя Луис рыбак, он научил её ловить рыбу, они вместе готовили её чуть ли не каждый день, пока он не скончался пять лет назад. А Эмма, ты знаешь, откуда в ней любовь к готовке?
– Её мама умерла, когда она была ребенком. Отец любил готовить для семьи, но после её смерти не смог этого больше делать. И тогда Эмма попросила его научить её готовить. Отец не смог отказать. А Эмма поняла, что нет ничего лучше, как тот момент, когда кто-то пробует твое блюдо, становясь чуточку счастливее.
Я перевожу взгляд на Тристана, он кивает.
– Думаю, если мы сможем объединить то, что видишь ты, и то, что вижу я, у нас может получится нечто особенное.
Сердце екает. Он предлагает объединить наши с ним миры, создать нечто новое, особенное.
Тристан выводит нас из кухни обратно в кабинет, и только потом отпускает мою руку. Он ждет ответа. Но мне не так просто его произнести. Я в жизни не занималась продвижением. И это пугает. В смысле, как человек может заниматься серьезно чем-то, что никогда раньше не делал?
– Ты не уверена. – предполагает он.
– Я…просто…
– Чего ты боишься?
– Эмм, с чего бы начать. – смотрю на него и не могу не улыбнуться его терпеливому выражению лица. Откуда в нем столько уверенности? – Наверное, с того, что я никогда раньше не занималась этим. Тристан, я не пиарщик.
– Но тебе это нравится?
– Снимать, делать контент. Да. Мне это нравится. Но пиар это немного другое.
Он скрещивает руки на груди, слегка улыбнувшись.
– Когда я впервые взял нож в руки, то пришлось ехать в травмпункт, потому что я чуть палец себе не отрезал. А мое первое блюдо, кажется, это были макароны с сыром, на вкус получилось, как резина.
– И что ты хочешь этим сказать?
– Что всему можно научится. Все с чего-то начинают, Дана. Думаешь, я имел представление о том, как правильно управлять рестораном, до его открытия?
Хочу открыть рот и напомнить ему о нескольких годах работы в других заведениях, но он успевает сделать это за меня.
– Разумеется, я имел теоретическое представление обо всем этом. Но на практике всегда делаешь ошибки.
– Но у тебя было это теоретическое представление, а у меня…
– Двести тысяч подписчиков в Instagram.
– Да, но ресторан, бизнес, это другое.
– Ты ведь понимаешь, что сейчас пытаешься найти оправдание своему страху, да?
Не буду врать, его предложение пугает меня до смерти. Но что если я и правда все испорчу, как тогда с Моник?
– Как ты можешь предлагать что-то настолько важное, такому новичку, как я? Неужели ты не боишься?
Из него вырывается смешок.
– Боюсь? Да я в ужасе. Каждый день. Ну и что? Глупый человек тот, кто ничего не боиться. – он делает шаг ко мне навстречу.
– Страх – это ресурс, Дана. Он подпитывает. По крайней мере должен. И помимо него есть еще много всего, что сильнее. Мечты, например. Я как-то сказал, что многое можно узнать о человеке по его мечтам. О чем мечтаешь ты, Дана Эдвардс?
О свободе. О независимости.
– Мечтаю делать то, что люблю.
Улыбка одобрения появляется на его лице.
– Так делай. – почти шепотом произносит он. – Если на что-то и стоит тратить свое время, так на это.
– Но что если ничего не получится? Многие пострадают из-за этого. В первую очередь ты.
Тристан пожимает плечами.
– Риск есть всегда. И я выбираю поставить на тебя и твое видение. Если не выгорит, то просто начну сначала.
– Пока не получится, да? – улыбаюсь я.
– Пока не получится. Ну, что ты в деле?
Делаю глубокий вдох прямо перед тем, как запрыгнуть в этот несущийся вперед поезд.
– Хорошо. Согласна. – киваю я. – Но я хочу продолжать работать здесь официанткой.
Временно я остаюсь у Эммы, но это не продлиться вечно. Мне нужна стабильность, нужны деньги, чтобы снять квартиру, чтобы оплачивать счета. Понятия не имею, как это делается, но знаю, что не могу отказаться от чего-то привычного, как эта работа. Она знакома мне, в ней нет ничего страшного и нового, она нужна мне.
– Хорошо, – просто говорит он. – думаю, нам еще стоит провести небольшое расследование.
Мои брови сдвигаются на переносице, а его глаза загораются весельем.
– Какое расследование?
– Стоит сходить в пару ресторанов, популярных в городе, в качестве гостей. Чтобы понять, что привлекает людей туда.
Он меня сейчас на ужин зовет?
– В пятницу вечером, например, что скажешь?
Это ведь не свидание. Не может быть им. Потому что я не уверена, что смогу пойти на свидание. Не сейчас.
– Разумеется, это будет деловой ужин. В качестве эксперимента, не больше. – будто прочитав мои мысли, заверяет он.
– Разумеется. – киваю я. – Хорошо.
Направляюсь на выход, но тут же кое-что вспоминаю.
– Тристан, мы с Эммой отлучимся ненадолго во время обеда?
– Конечно. – отвечает он.
Всего секунду, две, мы смотрим друг на друга, в его глазах загорается нечто большее, чем было раньше. Словно граница между нами уменьшается. От этого в груди появляется паника, поэтому я быстро вылетаю из кабинета, прижимая руку к груди.
Просто ужин. Один ужин. Не свидание. Определенно не свидание.
В обед, как и планировалось, мы с Эммой подходим к моему старому дому. Машины Шона нет. Он на работе, и я точно с ним не пересекусь. Отлично.
Мы поднимаемся к квартире. Внутри все сжимается в тугой узел. Словно я снова прогуляла школу, а теперь за дверью меня ждет наказание. Глупо, но у меня никак не получалось избавиться от чувства вины. И дело даже не в расставании с Шоном, а в том, что я так долго тянула, обманывала его, себя. Хотя наверное в таких ситуациях не бывает правильного времени.
Достаю ключи из сумки и вставляю ключ в замок. Но тот, черт возьми, не входит, как нужно.
– Какого черта? – ругаюсь я, вынимаю ключ и таращусь на него. Я же не могла перепутать ключи. Их всего два. Этот точно тот, что нужно.
– В чем дело? – спрашивает Эмма.
– Ключ не подходит.
– Как это?
– Не понимаю.
Пробую снова, но тщетно.
– Он же не мог утром поменять замки? – осторожно предполагает Эмма.
– Неееет. – мои глаза расширяются. – Он бы так не…
Но он был зол вчера. Я унизила его перед его же друзьями. А потом еще и оставила одного разбираться с последствиями.
– Вот же мудак!
Да, я его унизила, да, оставила. Но у меня были на это причины. Во-первых, он меня вынудил. Никто не делает предложение на глазах у всех, если не уверен в положительном ответе. Во-вторых…во-вторых, это просто детский сад какой-то. Он мог просто поговорить со мной, зачем менять замки? Думает, так сможет вынудить меня остаться или что?
Злость разрывает меня на части, а дыхание перехватывает.
– Видимо, он предвидел, что ты решишь прийти за вещами в его отсутствие. – предполагает Эм.
– Дерьмо! Как он мог? Кто так делает?!
Трясу головой, не веря в то, что это сейчас со мной происходит на самом деле. Там же все мои вещи.
– Я так понимаю, вариант позвонить ему вообще не рассматривается?
– Оооо, не дождется. У меня есть идея получше.
Я обхожу Эмму и жму на звонок соседней двери, что есть сил.
– Не пугай меня, Дана. Что ты собралась сделать? – нервно спрашивает подруга.
Я не успеваю ответить, потому что дверь открывается. Молодая девушка с ребенком на руках удивленно смотрит на нас.
– Эстель, привет, я могу воспользоваться твоим балконом? – выпаливаю я, как на духу.
Она секунду смотрит на меня, потом на подругу и открывает дверь шире. Залетаю в незнакомую квартиру.
– Слева, на кухне. – помогает Эстель.
– Подожди меня за дверью. – говорю Эмме, и она в шоке кивает.
Выхожу на балкон, справа вижу свой старый знакомый балкончик, на котором я пила кофе, курила и твою мать, наслаждалась жизнью.
Собираюсь с духом. До него довольно далеко, но благо мои длинные ноги в состоянии дотянуться. Перекидываю сначала одну ногу, затем вторую. Главное – не смотреть вниз. Не смотри вниз, Дана. Ладони потеют, когда я стискиваю металлические перила. Сердце готово остановиться. Но я оборачиваюсь и тянусь одной рукой в сторону своего балкона, потом ногой.
Давай же! Есть!
Хватаюсь за металл рукой, затем опираюсь на край ногой, на мгновение замираю в форме звезды между балконами, а через секунду уже переваливаюсь через перила с грохотом.
Ауч! Не самое мягкое приземление.
Слава Богу, балкон открыт. Я вряд ли смогла бы пережить еще одно такое путешествие.
Захожу внутрь, как вор, но здесь никого нет. На столе стоит пустая кружка, в раковине тарелка. Все такое знакомое, но и в то же время чужое. Иду в гостиную и открываю дверь подруге.
– Ты сумасшедшая. – говорит она.
– Знаю.
Она переступает порог так же осторожно, как и я.
– Так, что здесь самое важное?
– Книги. – не раздумывая, отвечаю я.
– Ты серьезно?
– Да. Шон не читает бумажные книги, поэтому складывай все.
Достаю из шкафа два больших чемодана, с которыми приехала сюда, и вручаю один Эмме. Она направляется к стеллажу, а я в спальню. Кровать идеально заправлена, окно открыто.
Вдруг вся злость сменяется странной болью. Словно часть моего тела отрезали.
У нас с Шоном было много хороших воспоминаний. Черт, да я выросла с ним. Наверное, в этом и заключалась наша основная проблема. Моя проблема. Я изменилась. И не так, как он того ожидал.
Возможно, если бы мы сюда не переехали, если бы я не стала больше времени проводить с друзьями, если бы не встретила Тристана, так много “если бы”, о которых я теперь ничего не узнаю.
Может, я вообще никогда не любила его по-настоящему. Ведь стоя сейчас здесь, в этой спальне, я не жалею о своем решении. Черт, я даже рада. И мне стыдно. Наверное, эта моя самая главная правда. Да, мне отрезали конечность, но отчасти я чувствую облегчение, потому что видимо вместе с этой конечностью ушла и смертельная болезнь.
Открываю чемодан и бросаю на пол. Вытаскиваю из шкафа все свои короткие топы, теплые свитера, куртки, обувь, запихиваю в чемодан, затем любимые брюки, джинсы и футболки, передаю их Эмме. Затем очередь доходит до платьев. Беру только одно синее. Остальные останутся здесь.
Сваливаю всю косметику и баночки в косметичку вместе с зубной щеткой. Красные розы все еще в раковине. Комок подкатывает к горлу. От страха перед новой жизнью, от сожалений о прошлой. Кидаю в чемодан косметичку. Затем достаю из комода носки и нижнее белье. Передаю их Эмме. На глазах наворачиваются слезы, но я продолжаю упаковывать все, что мое, все, что связано только со мной. Никаких совместных вещей.
Чемодан еле закрывается, но я наконец собрала все, что могла. Эмма уже ждет меня у выхода с большим синим чемоданом.
Я в последний раз прохожусь глазами по этому месту. Одна слеза все-таки скатывается по щеке, и я сглатываю комок.
Сейчас или никогда.
Достаю из сумки платье и колье, в котором была вчера, и оставляю на спинке дивана.
Я правильно поступаю. Мне страшно. Да. Ведь Шон всегда был там, всегда знал, что делать, всегда брал ответственность на себя. И я ему позволяла. Я растворилась, а сейчас чувствую, что почва уходит из-под ног. Больше никто не будет принимать за меня решения, больше никто не скажет, как лучше поступить. Никто, кроме меня самой.
Я правильно поступаю. Я это чувствую, хоть мне и чертовски страшно.
20
Начинать всегда страшно, а ты просто возьми и сделай
Когда мы с Эммой возвращаемся домой после смены, она ненадолго уходит на встречу с другом, а я остаюсь одна. Причем, мне пришлось насильно выталкивать её из квартиры. Ей не хотелось оставлять меня одну, но я не могла позволить ей ставить свою жизнь на паузу только из-за того, что в моей сейчас полный бардак. И вот я сижу на полу, за диваном, а перед глазами два огромных чемодана, которые я просто не могу распаковать. Не сейчас, не сегодня, а может даже не завтра. Это смешно. Я была так зла весь день, и эти чувства не исчезают, не отпускают. Сомнения, предложения начинающиеся на "а что если…" не отпускают меня. Беру телефон с пола и пишу сообщение.
