Делина

Опал, будучи не в самом лучшем расположении духа, понимая то, насколько Смерть будет вне себя от злости, поделать ничего не может. Чтобы достать полное разрешение на сбор душ, надо собрать необходимые документы и разрешения. Так просто не выдадут его. Это может сделать исключительно Смерть. Жнецов в отставке практически не беспокоят, да и уйти в отставку не так уж и просто.

Жнец, что собирается покинуть добровольно свой пост, должен собрать все документы, все подписи, сдать орудие труда, отдать сотобу, сковать свои силы и только тогда, возможно, ему дадут разрешение на отставку. Но и отставка это далеко не райский отдых. Жнец в отставке становится частью человеческого мира и он должен следить за тем, чтобы все было хорошо. Если идет проблема – доложить о ней и начать устранение.

Заместитель Смерти, появившись в Резиденции, не успела даже до кабинета дойти, как ее обступили со всех сторон, выясняя то, удалось ли ей уговорить жнецов. Ответ был отрицателен. Опал, протиснувшись сквозь толпу, направилась к начальству. Начальства боялись все. Вообще все.

Особенно, когда тот был не в духе. Это было самым страшным, так как он редко бывал в плохом настроении. Помявшись перед высокой дверью, сглотнув, она вошла.

Просторная комната, у стен стояли деревянные шкафы, полностью забитые книгами под отказ, некоторые были даже наверху. У самого входа находился длинный черный плащ и коса из черного металла. У достаточно большого витражного окна стоял стол из дуба с приставленным стулом. Вот на самом столе находился практически полный бардак: множество бумаг, папок, книг, некоторые были разбросаны даже на небольшом столике напротив и на полу.

– Простите… – Кипа бумаг зашевелилась и из них поднялась черная тень. – Смерть…

– Говори, – раздался грубый мужской голос. Опал чувствовала себя в эту секунду маленькой блохой, что стояла перед грозным слоном.

– Я… Поговорила с Винсентом и Делиной… – Секундная тишина. – Там… Они очень заняты.

– И что? – Тихое рычание и девушка чувствует, как обливается потом.

– Но… Они же жнецы в отставке. Когда они подписывали все бумаги, то мы хоть и оставили им все, но запечатали возможность сбора душ. Даже на прошлой недели… Делина ведь только помогла с тем, чтобы выяснить куда душу девать. Она ведь не забирала ее. И им надо разрешение на использование.

– То есть мне опять придется с ним видеться? – Кивок и Опал прячется за бумагами. – Ладно, может все разрешится. Раз на этого болвана не действуют слова жнецов, значит я ему подробно объясню что он не прав!

– А Резиденция?

– Я впервые ее что ли покидаю?! Опал, займись работой, не маячь!

– Вы заберете его душу?

– Какая разница? Иди работай!

Кай лежал на полу и смотрел в потолок. Мужчина уже настолько разочаровался в своих же попытках, что его иногда посещали странные мысли. Например то, что ему… Немного даже весело каждый раз это делать. По крайней мере, таким образом он убивал скуку и пару-тройку часов своего бессмысленного существования.

Что самое веселое было в этом кошмаре? Пожалуй, когда он лишился головы. Увидеть свое тело со стороны… Сильно со стороны было немного… Странно. Брюнет тогда даже немного напугал людей. Пришлось провести около пяти часов без сознания и за это время подумали что он уже мертв.

Просыпаться он не сильно желал и его довольно быстро похоронили. И, наевшись земли, Кай просто встал с головой в руках и направился ее пришивать обратно, переполошив весь городок, в котором тогда был.

С каждым днем, на протяжении ста с лишним лет, скука становилась все больше и больше. Если еще первые двадцать-тридцать лет он мог себя развлечь тем, что нырял на глубину, причем так, что никто бы не выжил, знакомился с местным колоритом разных стран, даже побывал в гостях у пингвинов. Пытался заниматься углубленно алхимией, переписывал трактаты, изучал новые горизонты, то теперь он даже жалел что удовольствие не растянул на сто лет.

Закрыв глаза, Кай снова поморщился, тяжело вздохнул и уже открыл глаза окончательно. Над ним, склонившись, стояла темная фигура. Вместо лица находилась театральная маска, черные взъерошенные волосы, а по бокам две ниспадающие пряди с красными кисточками. Гость стоял неподвижно. Руки в длинных перчатках и наручах были скрещены на груди. Джонсон, пытаясь осознать происходящее, все же решил встать.